Слово контра появилось в российском историческом и политическом лексиконе в ходе Гражданской войны. Означало оно в широком смысле контрреволюцию, а в узком – контрреволюционеров, чаще всего сторонников Белого движения. По законам военного времени с ними не церемонились: шлепали, пускали в расход, ставили к стенке без суда и следствия. Совсем иное дело первые годы Советской власти, когда стали соблюдаться правовые нормы, а приговоры бывшим врагам были очень мягкими. Вот несколько историй из фонда Курского губернского суда Государственного архива Курской области.
История первая: Истязал и грабил? Получи 5 лет
Иванов Иван Афанасьевич до революции торговал мануфактурой. Ближайшими эксплуатируемыми помощниками были пятеро приказчиков, которые крутились как белка в колесе. Оборотный капитал купца даже в военное время доходил до 60 тысяч рублей. В 1918 году Советская власть национализировала его торговое имущество и пришлось Иванову стать совслужащим, как тогда говорили. В Кургубнародобразе, где он начал трудовую деятельность он пользовался доверием. Очень быстро он получил полномочия для закупки и поставки продуктов питания для служащих данного учреждения. Нередко закупку продуктов он производил на личные сбережения, а иногда и под честное купеческое слово, пользуясь дореволюционными связями. Весть о занятии Тима белыми застала Ивана Афанасьевича в очередной командировке по закупке продовольствия. Он молниеносно бросает свою советскую службу, возвращается в Тим с надеждой восстановить прежнее торговое заведение. В комендатуре Тима он встретил своего младшего сына Александра. Последний был в звании офицера. Пользуясь покровительством, Иванов стал собирать свое имущество, которое к тому времени было распределено между семьями тимских коммунистов. Возврат своего добра нередко сопровождался издевательствами и побоями членом семей коммунистов. Случалось, Иванов не находил имущества и тогда он отбирал то, что ему никогда не принадлежало.
Когда Красная армия стала теснить белых из Курской губернии, Иван Афанасьевич перебрался в Харьков, где успешно занялся торговлей. Когда город взяли красные, он не явился на регистрационный пункт и быстро уехал в Белгород. Но и здесь жилось неуютно. Пришлось вновь вернуться в Харьков, перейти на нелегальное положение, перебиваться случайными заработками. Это длилось до тех пор, пока его не арестовали в 1921 году.
Приговор Курского губернского суда был строг: высшая мера наказания. Но принимая во внимание возраст подсудимого, а Иванову был уже 61 год, суд счел возможным смягчить меру пресечения.
Постарался и адвокат Иванова. Защитник усомнился в показаниях свидетелей. Никто не смог указать, как подсудимый издевался над людьми. Известную роль сыграло и его бедняцкое происхождение. Как выяснилось, Иванов – сын прачки, в молодости даже батрачил.
В итоге Ивана Афанасьевича приговорили к 5 годам лишения свободы в исправительном трудовом доме.
24 июня 2002 года Прокуратура Курской области постановила: в отношении Иванова Ивана Афанасьевича Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» не применять.
История вторая: Трезвость подвела
В 1924 году на скамье подсудимых оказался фельдшер Гавриил Иванович Коровин, 37 лет, проживавший в деревне Красниково, Лубянской волости Курского уезда.
Все началось с того, что Гавриил Иванович подал заявление в курский Уфинотдел, в котором указывал, что сельсоветы Гуторовой, Красниковой и Лубянской волости Курского уезда неправильно начисляют на крестьян тех же деревень единый сельхозналог. Заявитель подозревал, что делается это с целью наживы.
22 мая 1924 года в селе Вышнее Гуторово Лубянской волости проходило многолюдное собрание. Коровин попросил у председательствующего слова, якобы для успокоения некоторых нетрезвых односельчан. Однако вместо призыва к порядку, он стал «призывать граждан к удушению Советской власти, называя ее властью хулиганов и грабителей». Из толпы послышались выкрики в адрес сельской администрации: «Их нужно бить»!
На место была командирована ревизионная комиссия для проверки указанного заявления. В ходе ее работы было установлено, что действий указанных в заявлении не было и заявление было «вымышлено».
Во время следствия Коровин заявлял, что он страдает психастенией (неврозом). К тому же, в момент митинга он, как и многие другие, был в состоянии сильного алкогольного опьянения и не мог контролировать свои слова и действия. Однако это обстоятельство было опровергнуто опрошенными свидетелями. Гавриил Коровин был известен на всю округу как поборник трезвого образа жизни.
В итоге Курский губернский суд приговорил Гавриила Ивановича Коровина к 3 годам лишения свободы со строгой изоляцией.
25 июня 2002 он реабилитирован Прокуратурой Курской области.
История третья: Грамотность подвела
Бывший мещанин Белгорода Кошкарев Федор Федорович до революции был крепким хозяином. Проживал он на хуторе имени самого себя, то есть Кошкареве, который раскинулся на просторах Старогородской волости Белгородского уезда Курской губернии. За ним числилось 100 десятин пахотной земли. Среди крестьян он славился добропорядочностью, грамотностью и беспартийностью.
Многие беды, что пережила губерния в годы Гражданской войны, обошли его стороной. И вот 6 июня 1925 года вблизи хутора появились три субъекта. Это были представители новой Советской власти Маканин Василий Васильевич и сельские исполнители Хлыстов и Мелентьев. Федор Федорович не стал с ними долго церемониться и обложил Маканина, который возглавлял группу уполномоченных товарищей, отборной бранью. Кроме того, уже вдогонку Кошкарев им прокричал: «Я читал в газетах, где сообщается о том, что ведет наступление на территорию Советской России белая банда под командованием Николая Николаевича, что они как дойдут сюда, так будут стрелять и вешать, как тебя собаку-Маканина так и других таких же, что эта банда прошла 40 верст по территории Советской России, что, мол, в Китае сейчас вешают коммунистов».
Маканин, Хлыстов и Мелентьев решили, что распространение контрреволюционных ложных слухов может вызвать панику среди местного крестьянства и создать недоверие к Советской власти.
Суд над Кошкаревым был скорый. В том же, 1925 году, 15 декабря Курский губернский суд лишил его свободы на срок 6 месяцев.
25 июня 2002 Прокуратура Курской области посчитала возможным реабилитировать Федора Федоровича Кошкарева.