У Люси жених условие поставил. Или меняет она работу свою, или свадьба откладывается на неопределенный срок.
А работа у Люси была обычная самая - конторская, бумажная. Сидят в конторе женщины в кофтах на пуговицах, шуршат бумагами и по клавиатурам стучат. Чай иногда пьют еще с бубликами.
То есть, не связана профессия Люсина с пороками разными, весельем разнузданным или танцами в неглиже. Такие профессии, разумеется, далеко не каждому жениху понравятся.
А Коля все равно рогом уперся. Меняй - и все тут.
- Ежели скоро мы станем женатые, - заявил, - то меняй-ка работу свою.
- А зачем, - Люся удивилась, - работу менять? Все мне очень нравится. Коллектив дружный, ДМС, оклад неплохой. И начальник не сильно противный.
- У тебя, - жених строгое лицо сделал, - переработки какие-то постоянные наблюдаются. Вчера на пятнадцать минут позже с работы заявилась. На прошлой неделе - аж на все сорок восемь. Третьего дня - и вовсе на час двадцать позже положенного пришла. Доколе, Люся?
- И чего же, - Люся плечами пожала, - все у нас в коллективе порой задерживаются. Работы много в конце квартала. Вот и сидим. Над отчетами пухнем всей службой.
- Пусть служба хоть перепухнет, - Коля брови свел, - а у тебя личная жизнь есть. А брак и вовсе весь твой ритм жизни привычный собьет. Небось, тетки-то рабочие одинокие все. Вот и сидят на работе, коротают унылые дни. А у тебя - совсем иное положение. У тебя - мужчина.
- Не одинокие, - Люся ответила, - у Кузькиной, к примеру, внуки. Иванова - многодетная мать. А у Матильды Сидоровой - муж и любовник. Эта и вовсе на разрыв аорты, так сказать, живет. И ничего. Сидят, трудятся прилежно.
- А мне, - Коля помрачнел, - хочется такого, чтобы жена меня каждый вечер дома встречала. Свежая такая, с улыбочкой. И из кухонный бы зоны несло мне ароматами мяса с прованскими травами. А если ты в конторе своей сидишь вечерами, то кто меня встречает? Кот Мурзик только. Ищи-ка другое место прямо с сегодняшнего дня. День рабочий пусть там часам к трем-четырем оканчивается. А начнется хоть и в шесть утра. Ты, Люсь, все равно жаворонок.
- Коля, - невеста возмутилась, - но мне совсем не хочется. По специальности работаю. Уже семь лет. Повышение грозит в обозримом будущем. Как Кузькина на пенсию уберется - так и повышение. Это бесчеловечно, в конце концов,
условия подобные человеку ставить.
- А личную жизнь променять на копошение в бумажках, - Коля рассердился, - человечно? Другая бы женщина до потолка прыгала. Что замуж ее берут. Что свадьба гуляться будет. Может, ты, Люся, и не любишь меня вовсе? Раз уж пятнадцать минут, сорок восемь и час двадцать на работе лишних проводишь.
- Люблю, - Люся глазами захлопала обиженно, - больше жизни на земле.
- А зачем мне жена, - Коля ноздри раздувает, - которую я с работы дожидаться буду? Искать, в окошко глядеть? А дети пойдут? Их куда, пока мать бумагами шуршит и перерабатывает? Ищи другую работу. Вот, газетку тебе купил. Прямо объявления интересные карандашиком обводи. И про переработки по телефону первым делом уточняй. Чуть заюлит работодатель - нет, мол, все вовремя домой чешут, но бывает изредка, хрю-хрю и му-му - так сразу и отказывай. Пусть одиноких теток этот работодатель присматривает. И заранее интересуйся: как этот работодатель к женщинам с небольшими детьми относится? Не будет ли он на бесконечные больничные фыркать? Станет ли на утренники в детсаду отпускать и родительские собрания? Оклад, само собой, нормальный пущай назначает. А день рабочий - не позже моего чтоб оканчивался. Прованские травы и все такое.
- Это какое-то безумие, - Люся газетку рвет, - и деспотизм!
- А тогда, - Николай рубаху на груди своей рванул, - свадьба на неопределенный срок переносится. Хоть по двадцать пять часов в сутки бумажками шурши! Лет в пятьдесят жалеть будешь. Рыдать и локти кусать. Решай, Люся: я или бумажки в обществе теток. Работу-то найти проще пареной репы. А мужа хорошего - нет.
И ушел жених. Сердитый. Ногами топает, дверью стучит. И весь дымится даже от возмущения.
А Люся на газетку грустно смотрит. И прямо сейчас готова она локти покусать. Как так-то? Вся родня про свадьбу оповещена. И даже расписываться Колиной фамилией Люся второй год тренируется.
Собрала клочки газетные. Сидит и слезы горючие на клочки роняет. Такой уж выбор у нее сложный.