В приглушённом свете осеннего вечера, Маша, молодая женщина лет тридцати, остановила свой взгляд на старом кресле, стоявшем в углу комнаты её новой квартиры. Едва ли его можно было назвать "новым" жильём — дом, в котором она сняла квартиру, был построен в начале XX века и имел все признаки своей почтенной старины: скрипучие половицы, высокие потолки и тяжелую дубовую мебель. Однако, среди всей этой антикварной роскоши было нечто, что сразу привлекло её внимание — огромное кресло с тёмно-бордовой обивкой, чья ткань выглядела поношенной и покрытой странными пятнами, будто временем стертыми.
Маша никогда не обращала особого внимания на мебель, но это кресло вызвало в ней смутную тревогу. Казалось, что оно как-то неуместно смотрится в комнате, хоть и явно было частью интерьера долгие годы. В первые дни после переезда, она старалась избегать этого угла, и кресло, и диван, стоящий рядом с ним, словно приковывали к себе странные, холодные взгляды. Оно всегда будто «наблюдало» за ней, безмолвно и неподвижно, но с какой-то пугающей живостью. Вечерами она слышала лёгкие шорохи, доносящиеся из того угла, но списывала это на старость дома, объясняя всё просто — сквозняки, трещины в стенах, да и просто её собственная мнительность.
Однажды, когда она пришла домой с работы после тяжёлого дня, Маша почувствовала странное чувство усталости. Не как обычно — мышцы болели, и на душе лежала странная тяжесть. Ей казалось, будто кто-то или что-то оттягивает её энергию. Решив, что это просто накопившийся стресс, она села в кресло, впервые за всё время, как переехала. Но как только она коснулась спинки, ей стало холодно. Не как от сквозняка — этот холод был глубоким, пронизывающим, исходившим не из воздуха, а будто из самой мебели. Она поспешно встала, смахнув с себя неприятное ощущение. Той ночью ей снились кошмары.
Во сне Маша снова оказалась в своей квартире, но всё вокруг было странно искажено: стены плавились, а мебель словно жила своей жизнью. Диван у стены, и кресло, которое она избегала, выглядели угрожающими, их формы искажались, становились чудовищными, и она слышала шёпоты, доносящиеся оттуда. Шёпоты звали её по имени, манили, обещали утешение, отдых, освобождение от всех тревог. Но в этих голосах был такой холод, что даже во сне ей хотелось убежать. Однако ноги не слушались.
Проснувшись в холодном поту, Маша обнаружила себя на том самом кресле, куда она никогда не собиралась садиться. Её сердце бешено колотилось, а руки дрожали. Она поклялась больше никогда не прикасаться к этой проклятой вещи.
На следующий день, её коллега Антон заметил её странное состояние. Он был немного старше, но дружил с Машей со студенческих времён, и всегда был человеком, на которого можно положиться.
— Ты выглядишь как привидение, — пошутил он, но в его глазах читалось беспокойство. — Что-то не так?
Маша рассказала ему о своих странных снах и о кресле, которое всё больше пугало её.
— Знаешь, это место странное. Я слышал об этом доме кое-что... — сказал Антон, понизив голос.
Оказалось, что когда-то давно в доме, в котором сейчас жила Маша, произошло что-то ужасное. В начале XX века, здесь жила семья — богатые промышленники, которым принадлежала большая часть городских предприятий. В этой семье было всё: деньги, положение в обществе, влиятельные связи. Однако история их жизни омрачилась трагедией. В один из зимних вечеров их маленький сын, единственный наследник, пропал без вести. Родители искали его повсюду, объявили награду, но ребёнок как сквозь землю провалился. Через несколько недель слуги заметили странный запах, исходивший из кресла, стоявшего в гостиной. Когда кресло разобрали, внутри обнаружили тело мальчика. Никто не знал, как он оказался там, но кресло стало символом трагедии. Ходили слухи, что с тех пор в доме начали происходить странные вещи. Люди, садившиеся в это кресло, слышали шёпоты, видели странные сны, и некоторые даже исчезали без следа.
Маша попыталась отмахнуться от этой истории, решив, что это лишь городская легенда, но в глубине души ей стало тревожно.
Через несколько дней, не выдержав нарастающего чувства тревоги, она решила избавиться от кресла и дивана. Позвонив в комиссионный магазин, она договорилась, чтобы мебель забрали. На душе стало легче, будто тяжёлый камень сдвинулся с её сердца.
Но этой ночью всё пошло не так, как она ожидала. Примерно в два часа ночи, Маша проснулась от странного ощущения — комната казалась другой. Неизвестно почему, но её тянуло к тому самому углу. Подойдя ближе, она увидела, что диван и кресло на месте. Ещё утром они должны были быть вывезены, но теперь выглядели ещё старше и обветшалей, словно их никто и не забирал.
Маша почувствовала, как холод прокрался по её спине. В этот момент она услышала слабый шорох, доносящийся из глубины дивана. Сначала она подумала, что это звук ветра, но когда подошла ближе, звук стал отчётливее, будто кто-то медленно дышал изнутри. В панике она подбежала к двери, но дверь не открывалась. Запертая.
Тело не слушалось. Оно само сделало шаг к креслу. Маша вдруг почувствовала, как что-то невидимое мягко, но настойчиво подтолкнуло её к нему. Ощущение липкого ужаса охватило её, но она не могла сопротивляться. Страх мешал ей кричать. Тёмные шёпоты снова заполнили комнату, заполнили её голову.
Её ноги медленно опустились на мягкую поверхность. Кресло будто обнимало её, словно впитывало в себя. Маша почувствовала, как её сознание погружается в темноту, как быстрая вода, засасывающая её под лед.
На следующее утро сосед, живший напротив, заметил, что дверь Машиной квартиры приоткрыта. Он постучал, но не получив ответа, заглянул внутрь. Квартира была пуста. Маша исчезла, но кресло и диван, странным образом выглядевшие ещё более древними, стояли на своих местах. Они, казалось, дожидались кого-то нового.
Местные агенты по недвижимости недоумевали: квартира стояла пустой, но всё равно никто не решался её арендовать. Всякий раз, когда новые жильцы появлялись, история повторялась снова. Но кресло и диван всегда оставались — как неизменные стражи какой-то мрачной тайны.
И всякий, кто осмеливался сесть в кресло, однажды исчезал навсегда. Шёпоты никогда не прекращались.
P.S История стала городской легендой. Говорят, что если прислушаться в тишине ночи, можно услышать странные шорохи и шёпоты, доносящиеся от старой мебели. Кто-то клянётся, что слышал, как диван звал их по имени.