История, которую рассказывает нам большой друг моего канала - историк, переводчик и писатель Зои Лионидас, совершила неожиданный поворот: все, казалось бы, сумасбродные поступки нашего героя вдруг обрели смысл. И теперь все последующие события обретают совсем иной смысл. Впрочем, послушаем лучше дальше рассказ Зои:
Между тем, нового временщика – графа Бернара д’Арманьяка, также не могло не тревожить то, что дофин явно возмужал, и явно задумывается над тем, что постаревший король в любой момент может отправиться к праотцам, и ему так или иначе придется занять опустевший трон и далее выстраивать уже собственную политику.
Именно об этой потенциальной политике графу Бернару хотелось бы знать как можно больше, а желательно – все, от начала до конца, но добиться ответов от герцога Гиеньского, за прошедшие годы научившегося мастерски уклоняться от ответов и не менее мастерски скрывать свои реальные чувства за маской невозмутимости, было совершенно невозможно.
Посему, граф Бернар, который при всех своих несомненных полководческих талантах, был скажем так, достаточно посредственным дипломатом, придумал, как ему показалось, очень хитрый ход, направив своих посланцев к королеве, с просьбой, чтобы она аккуратно выспросила сына о его реальных мыслях и намерениях. Думается, что Изабо немало повеселила подобная просьба, т.к. стареющая королева буквально спала и видела, как повзрослевший дофин раз и навсегда поставит на место временщиков и сам твердо возьмет в руки бразды правления, позаботившись о ее благополучии. Посему, исход сей топорной хитрости был предсказуем – Изабо, выждав достаточный срок (а, возможно, и уведомив о происходящем сына), скорбно развела руками и посетовала, что дофин не считает нужным с ней советоваться и уж тем более поверять матери свои затаенные мысли.
За неполной сохранностью документов, мы не можем в точности ответить на вопрос, как собирался дофин далее поступать с «секретным протоколом». Скорее всего, он собирался сделать бургундцам небольшие уступки – не столь значительные, чтобы позволить бывшим кабошьенам снова войти в силу, но достаточные, чтобы на время успокоить притязания герцога Жана и заставить его, смириться с тем, что все прочее будет отодвинуто в неопределенное будущее. Однако, и дофину требовалось время, чтобы уговорить орлеанских принцев, и самому хорошо взвесить все «за» и «против», чтобы проделать все с наименьшими отрицательными последствиями.
Посему, следующий эпизод в короткой жизни нашего героя так и не нашел для себя внятного объяснения. Дофин возвратился в Париж 13 октября. Срок возвращения бургундских посланцев – 1 ноября, неумолимо приближался, благовидного предлога, чтобы в очередной раз оттянуть исполнение обещанного, не вызвав громкого скандала, не нашлось, устроить хотя бы часть из обещанного в течение столь короткого строка также не представлялось возможным, и потому дофин, как мы помним, в достаточной мере склонный к авантюрным выходкам устроил похищение… самого себя. (Нет, это ж деется то, люди добрые?! Только я мальчишку оправдала, а он??..😲)
Фактическая канва произошедшего выглядела следующим образом. Людовику удалось, по всей видимости, помириться с Жаном Беррийским, который хочешь-не хочешь был вынужден принять новые правила игры, и далее втянуть его в свою авантюру.
Итак, 23 октября дофин отправился на званый обед к Жану Беррийскому, после чего домой уже не вернулся. Одним из последних, видевших его в тот день в Париже, был местный прево – Анри Маршан, который наведался к герцогу Беррийскому, встревоженный слухами, будто наследник собирается отставить его от должности в пользу одного из самых верных деятелей арманьякской партии – Таннеги дю Шателя. Посему, чтобы умаслить наследника, Маршан предусмотрительно захватил с собой кругленькую сумму в 1125 золотых франков. Впрочем, Людовик и без того был настроен миролюбиво, и с готовностью приняв «подарок», заверив Маршана, что ему ничего не грозит (и слово свое, надо сказать, сдержал).
Вслед за тем, переодевшись слугой, верхом на косматой лошадке, ради пущей конспирации нагруженной вязанкой дров, дофин Франции вместе с горсткой преданных людей, якобы в составе свиты епископа Шартрского, одного из немногих, посвященных в тайну, в уже сгущающихся сумерках, покинул Париж, благополучно направившись в Бурж, куда и прибыл никем не узнанный, 1 ноября 1414 года. Как мы видим, мода превращать Бурж в свою временную резиденцию, появилась задолго до бегства дофина Карла, которому, по сути, осталось только последовать примеру старшего брата.
Как и следовало ожидать, исчезновение дофина произвело во всем королевстве отчаянный переполох, паника, ожидаемо докатилась и до Бургундии, где сестра нашего героя, принцесса Мишель, выданная замуж за Филиппа, единственного сына Жана Бесстрашного, написала матери отчаянное письмо (которое, к слову, остается единственным документом, составленным ее собственной рукой). Принцесса, изводясь от страха за жизнь брата, который, по ее мнению, был похищен неизвестными злоумышленниками (не дай Господи, англичанами!) Письмо это сохранилось в бургундском герцогском архиве, так и не будучи отправленным, т.к. пропажа благополучно нашлась. Как объяснял дофин свое исчезновение (и объяснял ли вообще), за неполной сохранностью документов мы ответить не можем, однако же, наследник престола соизволил отписать в Бургундию, что по независящим от него обстоятельствам, сможет возвратиться в Париж не ранее 6 декабря. Игра в кошки-мышки, таким образом, была в самом разгаре…
Ну а что случилось дальше, вы, дорогие читатели, узнаете в следующей части нашего "текстосериала", поэтому подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное и гуляйте по свету и по истории вместе со мной. Те же, кто лишь недавно к нам присоединился, смогут найти начало рассказа, а также другие увлекательные истории о героях XV века, здесь:
