Вечером последнего дня октября 1501 года, в канун Дня Всех святых, Иоганн Буркард пробирался по ветреным улицам Рима, следуя за ароматами приготовленной свинины и обжаренных каштанов, доносившихся из Апостольского дворца. Как церемониймейстер римской курии он должен был присутствовать на каждом празднике, устраиваемом папой Александром VI и его сыном Чезаре Борджиа, хотя и устал от бесконечных вечеринок. Ночь за ночью Борджиа праздновали предстоящую свадьбу дочери папы, Лукреции, и ее суженого, Альфонсо I д’Эсте.
Когда Буркард вошёл в тускло освещенные апартаменты Чезаре Борджиа, его окутали шелестящие звуки платьев «пятидесяти честных проституток», которые манили из зала. Жемчуга, рубины и изумруды обвивали их шеи и подолы платьев, словно разросшиеся лозы. Протирая уставшие глаза, Буркард узнал роскошно одетую блондинку, известную как Фьямметта, которая играла на лютне рядом с накрытым столом. Она была любовницей Чезаре и, по слухам, настолько богата, что сама заказала фреску в церкви Сант-Агостино. В другом конце зала пухлая золотоволосая красавица пела перед восхищенной публикой, скромно опустив глаза. Это была Империа, самая красивая женщина, которую он когда-либо встречал, и заветная муза Рафаэля. Остальные женщины расположились по углам, флиртуя с римскими вельможами, и лишь изредка поднимали головы и тогда их звенящий смех наполнял комнату.
Эти женщины были не обычными проститутками (meretrici) или просто красивым сопровождением, а принадлежали к правящему классу – куртизанки (cortigiana), образованные в поэзии, музыке, танцах, и, что самое главное они могли вести интеллектуальные беседы. Однако если верить рассказу Буркарда, их величайший талант заключался в искусстве любви.
На страницах Дневника (Liber Notarum) Буркард пишет: «После ужина куртизанки танцевали со слугами и другими присутствующими, сначала одетые, затем обнажённые. Канделябры с зажжёнными свечами, стоявшие на столе, поставили на пол, а вокруг разбросали каштаны, и голые куртизанки, ползая, подбирали их. И все это в присутствии и под пристальным взглядом Папы, герцога и его сестры Лукреции. Наконец, были объявлены призы – шелковые туники, сапоги, береты, заколки и другие предметы вручались тем, кто более других познает плотски названных блудниц. Призы были распределены между победителями по решению присутствующих».
Liber Notarum – основной источник о жизни Александра VI. Он хранился в секретном архиве Ватикана и стал доступен исследователям в середине 19 века. Папа Лев XIII, открывший архив, выражал особое нежелание предоставлять общий доступ к нему, учитывая, что документ наносит ущерб репутации Александра VI.
Буркард – единственный человек, сообщивший оргиастические подробности «каштанового банкета». Проблема в том, что он много чего писал по слухам и возможно вообще не присутствовал на этом банкете (может, подглядывал в замочную скважину). Во всяком случае, большинство профессиональных историков считают свидетельства Буркада преувеличенными.
Согласно журналу «Католический мир» в статье «Миф о Борджиа» (1886) танцы исполняли придворные дамы и господа, и «cortigiane» в данном случае неправильно переведено как «куртизанки». А нагота означает не обнажённость, а сбрасывание верхней одежды.
Об этом «событии» сказано в депеше флорентийского посла Франческо Пепи, адресованной Сильвио Савелли (кондотьер на службе Флорентийской республики), и в письме адресованному Николло Макиавелли от друга и помощника Агостино Веспуччи (тот, кто подтвердил, что на картине Леонардо да Винчи «Мона Лиза» изображена Лиза дель Джокондо). Франческо Пепи говорит, что Папа не посещал мессу в соборе Святого Петра или в папской часовне в дни Собора всех святых и поминовения усопших в связи с недомоганием, которое, как он осторожно добавил, «не помешало ему в воскресную ночь бдение Всех Святых», участвовать в вечеринке до полуночи с герцогом, приведшим во дворец певцов, куртизанок, и «всю ночь они провели, участвуя в утехах и танцах…».
Куртизанки были неотъемлемой частью оживленных неформальных вечеринок в Риме начала шестнадцатого века. Была ли Лукреция на этом банкете, Пепи не говорит. Жареные каштаны традиционны в это время года, но когда дело доходит до наготы и сексуальных состязаний, единственный свидетель – Иоганн Буркард.
Честные куртизанки Рима
Правление Борджиа – золотой век для куртизанок. В папском Риме, который из политических соображений присваивал титул кардинала отпрыскам знатных семей, обязанным соблюдать безбрачие, но не целомудрие, разворачивались удивительные судьбы женщин, делавших изысканные беседы и сексуальные услуги главным инструментом управления мужской властью. К ним прислушивались, они были самыми востребованными эскортницами на светских мероприятиях. Игнорировать их присутствие, стоило обвинения в педерастии или, что ещё хуже, в алчности.
В период с начала 15 в. до середины 16 в. в городе с населением от 50 000 до 80 000 человек, где подавляющее большинство мужчин вынуждены были оставаться одинокими либо по церковным обетам, либо в связи с профессиональной деятельностью (например, Швейцарская гвардия), насчитывалось около 5000 проституток.
Проституток низкого ранга называли «da candela», потому что время их исполнения часто измерялось расходом свечного воска, или «da lume», так как занимались они своим ремеслом в темных и нездоровых местах. Те, которые предлагали свои услуги за полуоткрытыми окнами (impannata) или ставнями (gelosie), – «da impannata» и «da gelosia».
Проституция стала настолько повсеместной, что Пьетро Аретино сварливо заметил, что «Рим всегда был и всегда будет… городом шлюх». Рим, конечно, был не единственным городом, где процветала секс-индустрия. В Венеции по оценкам было около 11 000 проституток, обслуживающих 300 000 жителей.
«Честные куртизанки» – культурные и утонченные дамы модных салонов того времени и многим из них удалось стать богатыми и влиятельными, работая также арендодателями и ростовщиками, как например Фьямметта Микаэлис, любовница Чезаре Борджиа.
Конечно, «честные куртизанки» должны были быть очаровательными, красивыми и грациозными, но, прежде всего, желанными. В соответствии с эстетическими канонами того времени иметь округлые и пышные формы. Вот как представляет себе такую женщину Торквато Тассо: «она была крупного телосложения, очень пропорциональная, белокурая и белокожая, вся полная сока и грации в лице и движениях». На самом деле, чем более соблазнительными были они для своих любовников, тем меньше (христианского) покаяния они испытывали. Фома Аквинский утверждал, что «грех менее виновен, чем больше человек вынужден его совершать... вина тем меньше, чем сильнее упрямство, которое одолевает человека».
В отличие от бедных проституток, которых хоронили на «капмо шеллерато» (проклятое поле) за пределами Порта-дель-Пополо, «честные куртизанки» после смерти покоились в церквях, например, в базилике Святого Августина, в двух шагах от Пьяцца Навона, настоящей «штаб-квартиры» римской проституции. Среди других «кварталов красных фонарей» площадь Кампо-деи-Фиори, где располагались многочисленные гостиницы и бордели, и среди них Ла Локанда делла Вакка, которой управляла Ванноцца деи Каттанеи (любовница кардинала Родриго Борджиа (будущего папы римского Александра VI), мать Лукреции, Чезаре, Хуана и Джоффре Борджиа).
Подруга Чезаре Борджиа
Фьямметта Микаэлис родилась во Флоренции, около 1465 года в семье Санты и Микеле Кассини. После смерти отца, переехав вместе с матерью и братом Андреа в Рим в 1478 году, Фьямметта которой едва исполнилось тринадцать лет, влюбила в себя кардинала-епископа, гуманиста Якопо Пикколомини-Амманнати. Их отношения продлились чуть менее двух лет. Скандал со стороны родственников был вызван не столько интимной дружбой между зрелым кардиналом и юной девушкой, сколько тем, что наследство церковный деятель завещал Фьямметте, после своей смерти в 1479 году. В ситуацию был вынужден вмешаться сам понтифик Сикст IV. Он заблокировал завещание и назначил комиссию для решения деликатного вопроса. Комиссия собиралась несколько раз и в конце концов решила удовлетворить все стороны, не вызвав ни у кого недовольства.
«Девица необыкновенной красоты», как ее определила сама комиссия, получила свое наследство не потому, что она предлагала кардиналу свои услуги, но «из любви к Богу и для того, чтобы обеспечить ей приданое». Так Фьямметта, еще не достигшая совершеннолетия, стала владелицей виноградника и четырех домов, два из которых находились в престижном районе Понте, где можно было найти княжеские резиденции, дворцы, таверны и магазины, принадлежащие известным семьям и «частным куртизанкам».
Спустя несколько лет куртизанка на долгие годы стала любовницей Чезаре Борджиа, Иль Валентино (после того, как король Франции Людовик XII в 1498 году даровал ему титул «герцога Валентинуа»). Фьямметта оставила в своем завещании распоряжение построить для нее часовню в Сант-Агостино, любимой церкви «честных куртизанок».