Часть первая здесь, часть третья вот здесь
Эту статью я пишу для будущих участников проекта СТД "Авторская сцена", чтобы драматург знал, что его ждёт.
Конечно у большинства драматургов режиссёры не трогают пьесу. Но семинар сделан прежде всего для того, чтобы драматург понял свои ошибки.
Моя пьеса была непонятной. Мне все так и говорили ещё до семинара: ничего непонятно. Поэтому над ней пришлось много работать в процессе репетиций.
Больше того, её никто из режиссёров не хотел брать и Андрей Геннадьевич Любимов, режиссёр моей пьесы, сказал, что она ему просто досталась, остальные разобрали.
Сразу скажу, что пьеса уже переписана и сильно изменена по результатам семинара.
Но хочется написать, как всё проходило.
На открытии семинара Авторская сцена режиссёры выбирали актёров.
Дальше помреж театра Валерия Дударь раздала всем распечатки пьес и все разошлись по своим "углам": кто на большую сцену, кто на малую, а кто, как мы, в репетиционный зал. Театр настолько большой, что я так ни разу и не смогла попасть в этот зал самостоятельно, каждый раз спрашивала, как пройти.
Вот стол, за которым мы сидели первые дни, разбирая пьесу
Андрей Геннадьевич представил меня актёрам театра, попросил рассказать содержание. Я начала как-то очень долго и запутано. Андрей Геннадьевич меня прервал, и мы прочитали первую сцену. Говорить надо, о чём пьеса, в двух предложениях. Но если бы мне сказали: скажи фабулу, я бы выдала эти два предложения, но так я конечно не по делу стала говорить, рассказывая о месте действия, а дальше я и не продвинулась.
Театр Бестужева снял сюжеты о репетициях, вот они вк: раз сюжет, два сюжет, три сюжет и вот статья Культурного Центра Бурятия: Фото оттуда же.
Меня предупредили ещё в Москве, что будут задавать много вопросов. Вообще за первые несколько дней, пока мы не перешли на большую сцену, мне пришлось отвечать на вопросы и править текст под адаптацию на сцене. Но я сразу сказала, что пожалуйста, задавайте все вопросы, критикуйте, всё это пойдёт мне на пользу, пьеса будет переписываться.
Конечно на второй день, а Андрей Геннадьевич задал на дом читать актёрам мой "шыдевр", у актёров было недоцумение: что это вообще, зачем это всё. В прямую мне никто прям своё "фи" не высказал ( но кое-кто и высказал), но всё же вопрос возник. Я ответила, что не знаю, почему выбрали мою пьесу для семинара. Стали спрашивать: неужели кто-то такое поставит, но я ответила, что конечно нет, но пьеса будет в сборнике СТД за этот год просто как отражение времени. И ещё я поняла, что актёры в принципе далеки от темы ВОВ и от темы чиновников. Я сказала:
-- Сейчас всё лето сажают чиновников, так что пьеса злободневна в этом плане.
Поговорили о Кибовском. Андрей Геннадьевич сказал мне:
-- Вот у меня Кибовский закрыл театр, который я создал и которым руководил четверть века, а что он сделал вам?
Дальше мы поговорили о теме ВОВ и я рассказала, что в Подмосковье это до сих пор очень важный вопрос -- много неподнятых солдат.
И на следующий день актёры мне сказали, что, вот, мы только поговорили о Кибовском, и сразу о нём главная новость, что он собрался идти на СВО, Ну и как-то актёры свыклись с моей пьесой. Уже потом Данила Бахтин мне сказал:
-- Я сначала ничего не понял, но после разобрался.
Много было правок и много продолжалось вопросов про персонажей. А уже перед репетицией на большой сцене, это где-то через три дня, Оксана Заславская попросила показать прототипов и я показала троих с телефона, рассказала и о Московском ополчении. Андрей Геннадьевич спросил ещё об одном персонаже, которого играл Павел Рыжаков, я ответила, что его придумала.
Но за эти дни я не раз задумалась о психологии творчества вообще и о написании пьесы в частности.
Что касается драмы, многие сценаристы и драматурги пишут по лекалам и сценарным методичкам. Помню, как я удивилась, когда прочитала, что один очень известный драматург (он сам написал в сообществе) развешивает над столом фото (то есть как сейчас бы сказали референсы) актёров-персонажей каких-нибудь фильмов и так этот драматург погружается в мир пьесы. Ну тут вам конечно будет всё на месте: исходное событие, экспозиция, кульминация, конфликт и развязка.
Но я пишу совсем не так. Обычно от идеи пьесы до воплощения проходит оч много времени. Конкретно эту пьесу я задумала в 2011 году. Потом это всё вспоминается два раза в год и дальше этого не двигается. Но происходит (иногда) какой-то квантовый скачок и я сажусь и пишу ДЛ. Иногда бывает, что приходит только название. Обычно, если я не ставлю перед собой задачу писать с нуля, то есть, когда есть название, то созревание пьесы занимает от года до двенадцати (как в случае с этой пьесой) времени. То есть что-то зреет во мне, и вот вдруг пишутся ДЛ, ДЛ это всегда самое сложное, все эти фамилии-имена. А дальше обычно каждый день я пишу по сцене начерно. Конкретно эту пьесу я села писать в середине января. В ней семь сцен -- это семь дней. И два дня на вычитку. То есть пьеса написалась за десять дней. Потому что первый день я начала писать и меня повело не туда, были другие ДЛ. А на второй день уже получилось как в окончательном файле с ДЛ.
Я не вычитываю пьесы, они не вылёживаются. Сразу отправляю на конкурсы. И вот тут отправила на Авторскую сцену и на ДЛ. А уже спустя время я могу вернуться к пьесе и перечитать. Ну в общем, к чему это пишу. Меня спрашивают по персонажам и их характеру, а я же не анализирую, я вообще, когда пишу, не знаю часто, как повернётся диалог. Конец обычно я знаю и конфликт, конкретно в этой пьесе знала всё это заранее, а иногда и это не знаю заранее. Я пишу в потёмках и куда-то это всегда выводит. Кроме того, я заметила такую фигню в прозе: иногда персонаж ведёт себя не так как я предполагала. Если это произошло, значит вещь получилась. Я, когда вошла в лонг Авторской сцены, села перечитать пьесу-то и прифигела в некоторых местах, в смешных местах. То есть, в январе я написала -- освободилась от как бы груза, и вообще больше стараюсь не вспоминать на месяц-два. Ну и потом помню приблизительно, что там я накропала.
И вот меня спросил по пьесе Андрей Геннадьевич: как персонаж мог смотреть, как умирает другой и не помочь. А у меня сразу встаёт картинка по этому эпизоду, я когда пишу, я ж всё вижу. И я не задумываюсь, почему кто-то ведёт себя так, а кто-то этак, они просто так себя повели сами, а я записала. То есть, я ответила: я так увидела. (Расхожий мем: я художник, я так вижу). То есть у меня перед глазами всплывают кадры как в фильме и на многие вопросы сходу я ответить не могу.
Отступление. Есть например пьесы, которые я не могу заставить себя смотреть. У меня в голове свой спектакль после прочтения пьесы и часто я не хочу портить впечатление от просмотра, не хочу разочарований. Такая пьеса "Трамвай желание", например. Я даже фильм с Брандо не посмотрела, чтобы не менять волшебный мир этой пьесы, который у меня возник. (Причём "Орфей спускается в ад" я смотрю частенько и это как-то не мешает мне воспринимать пьесу.) Я это к чему опять? Да к тому, что я вместе с актёрами с нуля задумалась о мотивации (плохое слово) персонажей. Я всех своих персонажей оч люблю, но они возникли и я не думаю, правильно ли они поступают. Как говорил нам на семнаре в лите Евгений Юрьевич Сидоров: писатель должен быть холоден, а рыдать должен читатель.
Но пьеса очень жёсткая конструкция, в отличие от прозы. Но у меня в принципе не бывает проблем с сюжетом. Это я так считала до того, как начали разбирать пьесу. И вот меня все спрашивали об исходном событии: почему появились тени, когда они появились? И я не могла ответить. То так отвечу, то эдак. И в конце концов сказала:
-- В худпроизведении может быть одно допущение. Давайте примем за аксиому, что тени появились и всё.
Ну а что я могу сделать, ведь это мой косяк. Получается, что я плохой драматург. НО! Уже сейчас, когда я переписала пьесу полностью, я нашла реплики у героев, где объясняется, почему появились тени. Они лежали на поверхности, реплики, то есть я в анабиозе написания в январе я всё прописала, но как-то не всплыли эти реплики, когда мы их отыгрывали. И я успокоилась.
Также, когда начинались репетиции, я уже знала как перепишу начало, я знала, что в пьесе всё плохо, и у меня новая первая сцена всплыла перед глазами, там тоже исходное события. Их в моей пьесе как бы два. И конечно уже я, слушая и наблюдая за всем, знала, что кое-что из реплик уберётся.
Актёрам не повезло с материалом, уже на обсуждении эскиза Андрей Геннадьевич сказал, что пьесу было тяжело играть, но актёрам повезло с Андреем Геннадьевичем. Это глыба и просто красавец-мужчина. Это было наслаждение для всех с ним работать. Актёры говорили:
-- Ничего, что мы предлагаем свои варианты?
И Андрей Геннадьевич отвечал, что театр - это единственное место, где свобода и высказаться может любой. Куча цитат классики, разных баек и анекдотов об актёрах, то есть Андрей Геннадьевич всё объяснял на великих примерах, вспоминал Таганку, Шекспира, Чехова, и ещё много всего, чтобы актёрам стало понятнее. И он всё время помогал мне, спрашивал по сюжету, и иногда мне же мои реплики объяснял, и ходы объяснял и персонажей.
Два дня я садилась за комп около кабинета директора (театр предоставил компьютер) и правила сцены. Потом заново распечатывала актёрам я или помреж Валерия. В итоге мы убрали ещё десять страниц из рукописи.
Вот фото с репетиций в репетиционном зале, когда уже все вошли в мир пьесы. Ещё раз скажу, что разговоров о темах и занятиях героев было очень много. Я просто наслаждалась тем, что героев моих воспринимают всерьёз и вдыхают в них жизнь, как фея в Пиноккио. Я просто счастлива, что Андрей Геннадьевич сразу понял, что это гротеск и дель арте. Потому что у меня везде дель арте. даже если это кажется реализмом. Я просто обожаю маски, мои пьесы вообще очень далеки от жизни, хотя многие о современности и на социальные темы.
Вот уже стали двигаться с третьего дня. Это фотографии от 30 августа, а начали 26 августа:
Так закончилось самое сложное для меня -- правка пьесы под адаптацию к эскизу. Мне понравилось, как советовал н. а. РБ Олег Петелин:
-- В качестве бреда, -- и давал предложение, всегда оч дельное.
Олег играет и Свидригайлова и Лопахина, это просто нереальный актёр, очень вдумчивый. Его герой у меня был жестокий, но Олег сказал мне:
-- Я буду играть, что он её любит.
И я изменила героя в новом варианте пьесы, он больше не жестокий, и он любит, дала ему человеческого.
Правки рукописи:
Самые тяжелые были эти первые четыре дня. Ещё я записывала, как актёры меняют слова, как им удобнее, это оч интересно.
Меня поразила Оксана Заславская, на репетиции она рыдала в одной сцене, то есть её персонаж, но режиссёр сказал рыдания отменить. Потому что весь зал бы зарыдал, так Оксана рыдала в роли.
Также выбирали костюмы, я в этом не участвовала, только сшила вместе, изнанка к изнанке, два песцовых воротника -- они изображали убитую лису. Кроме того, я поняла, что когда я с текстом, мне на костюмы всё равно. Какое-то странное состояние. Тут снова дело в психологии творчества. От репетиций и повторений я уже выучила почти всё наизусть, и, видно, когда ты в своих буквах и я, например, многое воспринимаю на слух, а со зрительной памятью у меня плохо, то мне как-то не до картинки. Она же у меня родилась своя. Сюжет, слова меняются, а атмосфера и картинка -- нет. Задача автора донести всё это до читателя-зрителя посредством букв, знаков, и я всё время была в напряжении, так как всё время вносила правки в текст. Тут не до костюмов.
(Я сейчас попробовала писать повесть с тем же сюжетом и поняла, что герои мне являются уже с лицами актёров, а так вообще герой всегда размыт именно на лицо, когда ты пишешь.)
Когда начались репетиции на сцене мне стало легче. Я ничего почти не делала. Оксана спросила меня, как её костюм мне. Я ответила, что отлично. Но зато Андрей Геннадьевич работал теперь с механиками сцены и звукорежиссёрами, а также с сотрудником, который отвечал за экран.
Первый день:
За экран отвечал айтишник Цыден, вот он с Натальей Шор:
Второй день на сцене:
Звукорежиссёр:
Третий день:
Четвёртый день:
В пятый день меня не было, мы ездили на Байкал, и репетиции проходили без меня. Я пришла только на прогон в день показа эскиза:
Надо тут сказать, что Андрей Геннадьевич никак не мог смириться с тем, что в пьесе непонятно, как один персонаж стал подозревать другого и пока я была на Байкале вставили ходульный ход с потерянной уликой. Я на прогоне не поняла, потому что я вообще на сцену-то не очень смотрю, я всё сижу, уткнувшись в текст, ну потому что лично для меня важнее, как выстраивается фраза. И когда на эскизе спектакля я наконец увидела этот портсигар якобы оброненный, мне поплохело. Кроме того, за день, пока меня не было, герои стали говорить о курении. Ойй... Андрей Геннадьевич не приемлет на сцене иконы, а я не представляю, что в мире моих героев вдруг сигареты (и бухло тоже ввел Андрей Геннадьевич в пьесу, сделав поминки) -- ну уж выпивку я пережила, в показе как-то выпивка не очень выпячивала. Ну тут в сюжете конечно у меня был наверное провал в логике именно для драмы: как один понял, что другой прибил (хотя тот другой и ничего не делал и не прибивал). Ну в общем, забегая вперёд, скажу, что первые три сцены были сильные и сыграны получше, а вторые три сцены были все послабее - и сыграны и прописаны, поэтому уже неважно было, что там придумали без меня. Зрители скучали, я видела. Я довольна первыми тремя сценами и пьесу после я переписала сильно, стало всё не так как в первом варианте. И вот наконец показ.
Пришли зрители:
На показе эскиза:
На поклонах:
Сразу после показа театралка преклонных лет подошла ко мне и похвалила:
А девушка, которая работала в театре, она спросила: что вообще в пьесе произошло? Ну я объяснила, чем закончилось. люди многие, наверное. не поняли. Но и вторая часть была отыграна намного хуже, чем первая и чем даже на прогоне.
И ещё подошли два зрителя, но уже после обсуждения и сказали. что им понравилось. Хочется лично мне всегда истории чёткой, конечно именно в этой пьесе показать характер было непросто, тут в исходном материалы не характеры, а больше в сюжет.
Обсуждение проходило в малом зале. А на большой сцене начались репетиции другой пьесы семинара.
Андрей Геннадьевич переживал за меня именно из-за обсуждения. Но так как у меня было всего несколько публичных читок и это всё было так ужасно, что противно вспоминать, и тут я готовилась к плохому с самого начала. Но мастер Николай Владимирович Коляда на обсуждении сказал, что вторая часть отдаёт сериальностью, а в основном говорили о теме сначала. И высказывались зрители. Были и высказывания от коллег-драматургов, что пьесу надо просто забыть. Но Наталья Шор меня похвалила. Вообще на обсуждении было не много людей. Но многие актёры были, им интересно было, что скажут о пьесе.
В общем, на удивление, плохого не сказали. Выступили критики. Они специально были приглашены для профессиональной помощи драматургам после эскиза.
Борис Борисович Цекиновский начал выступление со слов:
-- Вообще-то я читал какую-то другую пьесу.
Он сказал, что пьеса многословная, что нет там отточенности. Но в общем, очень доброжелательно.
Критик Евгений Авраменко рассказал о теме блокады в С-Петербурге, где он живёт. И сказал, что пьесу можно переработать в прозу:
После и Борис Борисович и Евгений Авраменко подходили ко мне и разговаривали. Борис Борисович сказал:
-- Хорошо, когда драматург так реагирует на критику.
Конечно я хорошо реагирую, если бы они могли только знать, что мне говорили на предыдущих читках 10 и даже 16 лет назад. ))) Я привыкла к какому-то отторжению. Но я так пишу. И гну свою линию. У меня нет задачи - поставиться и заработать. И никогда не было. Я просто пишу, если приходит идея, отражая через сюжет, историю наше подлое время. У меня, вот, такие сюжеты: о разных гадах. Андрей Любимов говорил мне, что так нельзя: в любом человеке есть хорошее, надо это показывать. Но я ему ответила, что вы -- интеллигентный человек и вращаетесь в интеллигентной среде, а я знаю людей совсем других. Я пишу о них иногда. Это всё вечные язвы общества. Холуйство, выслуживание, беспринципность, наплевательское отношение к ближнему, эгоизм, подлость, злорадство. Конечно, у меня пьесы разные, но если брать социальные -- они, вот, такие.
В общем, всё прошло хорошо. Актёры и режиссёр после показа:
Потом отпраздновали в буфете. Вообще в театре все были очень добры и милы. Мне иногда прям становитлось панически дико от такого отношения.
Сергей Васильев сказал:
-- Слава богу это всё закончилось.
Но конечно он звезда театра и очень мне помог в работе над персонажем. Он играл поэта-рифмоплёта. В новом варианте я ещё больше добавила колориту этому персонажу, вписала новые привычки и новые черты. Сергей -- удивительный актёр. Он очень много мне помогал, делал замечания, он и блестящий партнёр по игре и для актёров.
Сергей Васильев рассказал о том, что наш эскиз обсуждали не только в малом зале, он пошёл курить, и там режиссёр Дмитрий Ефремов рассказывал о своей работе поисковиком. И Сергей говорит:
-- А ведь такое случается.
И Андрей Геннадьевич отвечает:
-- Конечно случается.
В общем, я рада, что кто-то открыл для себя новые какие-то знания, расширил границы своего мира. Вообще, я заметила, что актёры-мужчины с интересом играют, если есть охота, оружие, война. Если такой материал. От них узнала некоторые новые слова и вставила их в пьесу.
Так вот прошёл для меня семинар "Авторская сцена". Конечно я хочу поблагодарить Ольгу Алексеевну Новикову. Она выступила на моём обсуждении и помогла с пьесой до того, как пьеса ушла в театр для режиссёров. Ольга Алексеевна говорила на открытии:
-- Сейчас театр режиссёрский. Драматург как бы на заднем плане, отодвинут. А драматург может быть в пять раз талантливее режиссёра.
Нам очень помогла помреж Валерия Дударь. Она выполняла все просьбы. Это просто милейшая красавица, воспитанная и мягкая:
И конечно большое спасибо актрисам-студенткам Марии Медведевой и Юлии Ёлгиной, они очень умные, читающие девушки:
Я мало написала об Александре Кривобоченко, но она удивительная, она играла героиню. Она и поющая актриса.
Просто глыба театра з. а. РБ Алёна Байбородина, тоже я о ней не написала в статье, очень умная и красивая, она рассказывала, что они ставят и вербатимы, организуют и играют в беби-театре. Алёна с большим интересом слушала обсуждение пьесы:
Вообще многие актёры пишут. Павел Рыжаков пишет стихи. Сергей Васильев пишет пьесы и ставит.
Конечно, пока шли репетиции, я много раз вспоминала "Театральный роман" Булгакова. Ну и Ольга Алексеевна была не очень довольна, что я сокращаю и переписываю пьесу уже в театре. Но так как я раз пять читала "Последний магнат" Фицджеральда, мне есть с чем сравнить. Мои правки -- просто ерунда по сравнению с работой фабрики грёз, я всё могу исправить, ну скажем так -- почти всё. Я не рассуждаю так: написал и всё, текст не трону. Повторюсь, что пьеса жёсткая конструкция, а я по первому образованию всё-таки инженер-конструктор. )) Когда я переписала пьесу для семинара, я стала переживать, что такой плохой текст послала на конкурс ДЛ. У меня практически не осталось конкурсов, куда я могу слать пьесы. А на ДЛ после долгого перерыва я всё-таки послала. Поэтому переживала. А когда во время семинара пьеса изменилась, а сейчас, после, она изменилась просто кардинально, я так рада, что куда-то послала первоначальный вариант. Потому что в окончательном очень много вырезано. Тут уже такая уравновешанная история, меньше стало именно меня. Я понимаю, что актёрам важно действия, а не говорильня, но всё-таки много из пьесы ушло, почти ушёл юмор, в окончательном варианте она стала практически обличительная, что мне не очень свойственно, ушли подробности, которые были важны лично мне. Но я себя успокаиваю самой темой: пусть мои солдатики пришлёпнут всех чиновников, которые зарвались и потеряли всё человеческое, пусть их порешают, да и вообще всех буржуев на фиг свести с ума. Потому что так жить нельзя!
И распечатанный первоначальный вариант , и вариант с правками из театра я отвезла на дачу -- в печку для растопки. А моя мама прочитала оба варианта. И у неё тоже возникали те же вопросы, что и на семинаре. Но мама говорит, что интересно. А моя мама любитель именно разных жанровых вещей, Фантомас её любовь с детства.
Продолжение рассказа о семинаре, следует. В следующей части я напишу о других показах, на которых была и о других драматургах.
офф от 21.11.2024. Пьеса уже направлена корректору, вчера была последняя правка. Что хочется сказать по результатам работы с текстом. Пьеса стала настоящей пьесой, по возможности всё отточено, обозначено, обострено. В итоге, я очень довольна пьесой. Тут конечно много труда вложили и режиссёр, и актёры и СТД в лице Ольги Алексеевны. Большое им спасибо.
И ещё хочу отметить. Кроме профессионализма и формы очень важна тема. Темы на дороге не валяются, желаю всем, кто читает эту статью, нащупать и сформулировать оригинальную идею, свою личную, выстраданную. И тогда вас точно пригласят на семинар.