Борис Николаевич Григорьев (помимо всего прочего) - мастер подбрасывать исторические сюжеты на злобу дня, так сказать. А там "имеющий уши, да услышит", а имеющий мозги, да сообразит, что к чему. От себя добавим, что тема неожиданного нападения китайцев на Благовещенск нами ужи поднималась, правда в контексте последующего за ним акта коллективного возмездия. Рекомендуем обновить в памяти этот прелюбопытнейший эпизод:
А теперь текст Б.Н. Григорьева.
Осада Благовещенска в 1900 г.
Б.Григорьев
Источник: воспоминания Клавдии Никитиной, см. журнал «Исторический вестник» том СXXII за 1910 год
Имя автора воспоминаний в доступных нам анналах истории не значится. Судя по тексту воспоминаний, Клавдия Никитина – молодая девушка из интеллигентной семьи, проживавшей в описываемое время в г. Благовещенске.
Фон, на котором случились события в Благовещенске был таков: семь европейских держав. включая Россию, и Японию, ввели свои войска в Китай, чтобы подавить т.н. боксёрское восстание. Императрица Цыси в это время стала на сторону восставших и объявила войну странам-участницам подавления восстания.
Май 1900 года.
В городе Благовещенске с 40 тысячами жителей, муссируются слухи о возможном нападении китайцев на город. 11 июня по городу расклеили объявление военного губернатора Амурской области генерал-лейтенанта К.Н.Грибского (1845-1918) о переходе войск Приамурского округа на военное положение.
28 июня местные воинские части выстроились на центральной площади Благовещенска. Перед ними с речью выступил Грибский и поздравил всех с предстоящим походом. После молебна, при гробовом молчании толпы, воинский контингент промаршировал на пристань, где погрузился на пароходы и отправился в неизвестном для жителей Благовещенска направлении. Вихрем пронеслись к Зее казаки проводить своих товарищей, прекратились пушечные выстрелы, замолкла вдали солдатская песня и пароходы скрылись из вида.
После ухода войск китайцы свернули свои дела в городе и переправились на другой берег Амура. Ночью по улицам патрулировали наряды казаков. Для охраны береговой линии Амура блиндировали железными листами 4 парохода и вооружали их пушками. Но и в городе, и в соседней Хэлудзянской провинции всё было тихо и ничто не предвещало военных действий.
1 июля по городу разнеслась весть: «Китайцы где-то стреляли!» Народ толпами побежал к пристани, где с двух пароходов выгружали раненых и отправляли в местную больницу. Подоплека события обнаружилась позже. Их Хабаровска в Благовещенск мимо китайского Айгуна шёл пароход «Михаил» с пятью баржами, из которых одна была нагружена оружием и снарядами. Когда пароход поравнялся с центральной частью Айгуна, китайцы стали махать белыми флагами, но на пароходе не придали этому никакого значения. Тогда с китайского берега прогремел выстрел. Пароход остановился, и на его борт скоро прибыли китайские чиновники. Обнаружив на барже оружие, они заявили, что пароход арестован.
Для выяснения недоразумения сопровождавший военный груз штабс-капитан Кривцев со своим денщиком съехал на берег. Едва только шлюпка с ними пристала к берегу, их схватили и повели к амбаню. Оставшиеся на пароходе китайские чиновники вели себя вызывающе, и матросы были готовы сбросить за их нахальство за борт. В это время снизу показался пароход «Селенга», на котором возвращался пограничный комиссар полковник генштаба Кольшмит. С «Михаила» стали подавать свистки, и «Селенга» пришвартовалась к «Михаилу». Китайские чиновники стали требовать, чтобы Кольшмит сошёл на берег.
На берегу появились китайские солдаты, они заняли заранее вырытые окопы, скакали верховые, к бою готовилась их артиллерия. На обоих пароходах было всего несколько казаков. Кольшмит отдал приказ пробиваться к Благовещенску. Как только пароходы двинулись с места, по ним с берега был дан залп. Орудийный огонь и обстрел из ручного оружия не прекращался до тех пор, пока пароходы не оставили Айгун позади себя. К вечеру изрешеченные снарядами и пулями «Михаил» и «Селенга» прибыли в Благовещенск. На «Селенге» были ранены Кольшмит, два казака и боцман, на «Михаиле» ранили боцмана Митягина, находившегося за штурвалом, не покинувшего своего поста и стоявшего на коленах в луже крови. Пока выгружали раненых, китайцы из Сахаляна доставили штабс-капитана Кривцева (из Айгуна он под конвоем был отправлен в Сахалян, расположенный напротив Благовещенска). Айгунский амбань уведомлял, что обстреливал пароходы по приказу цицикарского дзянь-цзюня не пропускать пароходы по Амуру.
Никто в городе не хотел верить в то, что пароходы были обстреляны по приказу китайского губернатора. Благовещенцы наивно полагали, что инцидент с пароходами затеяли недисциплинированные китайские солдаты – хунхузы, что с них взять? Эти иллюзии рассеялись вечером 2 июля, когда в городе услышали артиллерийские выстрелы. Когда Клавдия Никитина сидела с бабушкой и слушала её рассказы, в комнату ворвался кучер Ловягин и закричал:
- Беда! Китайцы валят!
Скоро несколько пуль залетели в дом, и всё семейство ретировалось. Кучер Никитиных запряг единственную лошадь (остальных лошадей конфисковали на военные нужды) и погнал телегу в сторону, противоположную берегу. Никитины влились в толпу, которая в панике покидала город. Губернатор и городской голова в это время отсутствовали, и жители города были предоставлены самим себе. Потом выяснилось, что китайцы открыли стрельбу по городу после того, как увидели большое скопление русского населения на берегу Амура и купавшихся в реке солдат запасного полка. Они подумали, что русские форсируют Амур.
Наши в ответ открыли огонь по Сахаляну и подожгли его. Войска частью были расположены за Зеей напротив Аргуна, а часть их оставалась в Благовещенске. Изредка пехота и казаки переправлялись через реку и устраивали против китайцев вылазки. Одна такая вылазка была совершена в ночь с 8 на 9 июля тридцатью пятью солдатами под командованием подпоручика Слёзкина. Отряд высадился в Сахаляне, произвёл там много шума и паники и на некоторое время предотвратил активность китайцев.
Утром следующего дня стрельба с обеих сторон возобновилась с новой силой, и благовещенцы стали ожидать вылазки и атаки китайцев на город. Некоторым из них уже казалось, что китайцы в городе. Впрочем, обстановка постепенно нормализовалась и беглецы стали возвращаться в свои дома. К 4 июня была сформирована народная дружина, вооружённая ружьями, револьверами или просто вилами. Состав дружины был самый разношёрстный: от интеллигентов до таёжных охотников, бродяг и нескольких ороченов[1]. Впрочем, последние были отличными стрелками, брали на мушку отдельных китайцев на противоположном берегу и охлаждали их воинственный пыл меткими попаданиями.
- Ну, ты, неумытая рожа – где ты пропадал? – спрашивали орочена.
- Китайска сторона ходил, - отвечал с гордостью орочен.– Русска люди в китайска стреляй. Наши всем помогай.
И просил водочки.
По городу расклеивали объявление начальника внутренней обороны полицмейстера Батаревича, в котором главный полицейский Благовещенска увещевал малодушных жителей не паниковать, крепиться и мужественно встретить «врага нехристя». «Каждого, кто пугает нелепым слухом, ведите ко мне!» - приказывал он в конце объявления.
Кстати, власти города проявили своё усердие по отношению к проживавшим в нём трём или четырём тысячам китайцев. В их жилых кварталах уже стали появляться прокламации с призывами поджечь город. Всех «нехристей» собрали в одном месте и стали думать, как с ними поступить. И придумали переправить их на китайский берег. Лодок на всех не хватило, и многих заставили пересекать Амур вплавь.
Между тем скоро наши артиллеристы стали испытывать нехватку снарядов. С июля из Хабаровска пришёл пароход «Сунгари» и доставил в Благовещенск 1200 пудов снарядов. Он без проблем прошёл мимо спящего Айгуна, на борту его находились 5 стрелков и 3 офицера.
Осада затянулась. Китайцы лениво постреливали по городу, жители города прятались по домам и подвалам. Создавалось впечатление, что китайцы хотели взять Благовещенск измором. Клавдия Никитина пишет, что знала несколько семейств, которые в случае занятия города китайцами планировали покончить жизнь самоубийством. Всем было известно о зверском отношении китайцев к русским. Попавший в одном из боёв в китайский плен солдат Фёдор Калинин был зверски замучен.
К 14 июля в Благовещенск пришло подкрепление из Хабаровска и Сретенска. 20 июля в результате спланированной операции наши войска взяли Сахалян. Наши выпустили для приманки пару пароходов, и китайцы усердно начали их обстреливать и не заметили высадившегося на своём берегу десанта. Жители и войска бежали из Сахаляна, который был подожжён и зрелищем пожара в котором любовались с другого берега благовещенцы.
22 июля пал и Айгун, оплот китайского могущества на Амуре. Военные действия по Цицикарской дороге продолжились в Манчжурии. Благовещенск был спасён.
Наш комментарий.
Как видно из эмоционального рассказа Клавдии, настоящей осады Благовещенска не было – китайцы просто обстреливали город, пользуясь преимуществом в артиллерии и войсках. События вокруг Благовещенска показали слабость наших военных сил на Дальнем Востоке и неготовность гражданских властей к экстремальным ситуациям. Через четыре года все эти недостатки проявились со всей очевидностью.
[1] Орочены – тунгусско-манчжурская народность Забайкалья.