Когда я был маленьким, телевизор у нас в доме был не просто устройством для развлечений, это был почти святыня. Каждое утро отец просыпался под звуки новостей и каждый вечер засыпал под обсуждение текущей повестки дня. Но тогда я ещё не понимал, насколько это станет его главной любовью, которая поглотит его разум и душу.
Отец всегда был человеком принципов, а принципы, как известно, не терпят компромиссов. Его главный принцип заключался в том, что телевидение никогда не врёт. Все эти каналы, все эти ведущие, которые с лицами, полными трагедии, вещали с экрана о врагах народа, заговоре мирового правительства и моральной деградации Запада — это для него были не просто голоса. Это была правда в последней инстанции. А кто мы такие, чтобы сомневаться в правде?
Начало конца: новости — лучшее утро
Началось всё постепенно, как это обычно бывает с любыми зависимостями. Сначала это были просто новости на фоне завтрака. Отец сидел за столом, ел свою овсянку и ворчал о том, как «они там на Западе» опять всё испортили. «Видишь, сынок, эти страны гниют. Их культура разваливается. А мы — последняя крепость». Его взгляд был устремлён в экран, будто он искал там ответы на все жизненные вопросы. Картинка менялась, говорящие головы продолжали вещать, а отец всё более нахмуренно мямлил что-то о том, как важно «держать строй».
Но потом это стало больше, чем просто привычка. Отец стал относиться к каждому новостному выпуску как к прямому приказу. Если диктор в строгом костюме говорил о том, что «сегодня новый закон о защите моральных ценностей был принят», отец чувствовал себя обязанным поддерживать эту мысль, как будто лично участвовал в создании этого закона. Когда говорили о врагах — его глаза загорались ненавистью. Телевизор стал для него своеобразной Библией, а его слова — догмами.
«Ты не понимаешь, они нас хотят уничтожить!»
Однажды я попробовал с ним поспорить. Мы сидели на кухне, и я вскользь упомянул, что, мол, не всё так однозначно с теми, кого он называет врагами. Говорят же, что у всех своя правда, и может, стоит прислушаться к разным точкам зрения?
Ответ был быстрым и резким, как пощёчина: — Ты не понимаешь, они нас хотят уничтожить! — Глаза отца сверкнули безумной уверенностью. — Ты что, предал свою родину?
С этого момента каждый разговор стал превращаться в лекцию. Любая попытка выразить сомнение встречалась с той же фразой: «Тебя уже заразили их пропагандой». А ведь я только и делал, что предлагал посмотреть на ситуацию с другой стороны. Но для отца другая сторона — это всегда враги. Если ты не с нами, значит, ты против нас. А значит, ты — часть заговора.
Семья стала врагами
Со временем наша семья начала разваливаться. Отец всё больше отдалялся от нас. Мы, его близкие, перестали быть семьёй, а стали «агентами вражеского влияния», потому что не поддерживали его мнение в каждом вопросе. Его мир стал делиться на «правильных» и «всех остальных». Телевизор диктовал ему, как жить, кого любить, а кого ненавидеть. Мама устала слушать вечные монологи о том, как «настоящие патриоты должны бороться за правду», и однажды просто собрала вещи и ушла. «Она предала», — коротко сказал отец и снова повернулся к экрану, как будто не произошло ничего важного.
Когда мама ушла, я думал, что отец хотя бы задумается о том, что с ним не так. Но нет, он нашёл объяснение: «Запад разрушил мою семью». Не его мания, не бесконечные часы за телевизором, не паранойя, а Запад. И точка.
Невидимый враг: страх, который никогда не кончается
Каждый день он поглощал новые порции пропаганды. Телевизор работал с утра до ночи, отрывая его от реальности. Для него не существовало ничего, кроме этого вечного потока «правильной информации». Как-то раз я предложил ему выключить телевизор хотя бы на день. «Давай просто поговорим», — сказал я.
Он посмотрел на меня, как на предателя. — Ты ничего не понимаешь. Ты просто не понимаешь. Они нас захватывают. И ты уже их жертва.
С того момента наши разговоры превратились в постоянные споры. Я пытался до него достучаться, объяснить, что жизнь — это больше, чем просто новости и страх перед внешними врагами. Но отец словно потерял способность мыслить самостоятельно. Он всё время говорил заученными фразами, словно цитировал новостные выпуски. И это было страшно. Казалось, что я говорю уже не с человеком, а с его тенью, которая существует лишь для того, чтобы повторять чужие слова.
Конец истории: монстр, которого мы не замечали
Однажды я пришёл домой и обнаружил его перед телевизором, как обычно. Но что-то изменилось. Он сидел неподвижно, не реагируя на меня. Я подошёл ближе и увидел, что его глаза были прикованы к экрану, но в них уже не было жизни. Отец умер, сидя на своём диване, поглощённый теми самыми «правильными» новостями. Он до последнего верил в то, что защищал свою Родину, хотя на самом деле его жизнь свелась к бесконечному страху перед невидимыми врагами.
После его смерти я долго сидел перед выключенным телевизором и думал: а был ли у него вообще шанс? Ведь этот человек, который когда-то был моим отцом, превратился в монстра, созданного медиа-машиной. Он больше не мог думать самостоятельно, потому что его разум уже давно был занят чужими мыслями.
Теперь, каждый раз, когда я вижу очередной новостной выпуск, я невольно вспоминаю его. И ловлю себя на мысли: сколько ещё таких отцов сидят сейчас перед своими экранами, теряя себя в потоке пропаганды, забывая, что в этом мире есть что-то кроме вечной войны, страха и ненависти?