В начале Великой Отечественной войны мы имели численное превосходство по самолетам и особенно по танкам. В чем же дело? Во-первых, самолёты: в западных округах было всего 304 истребителя и 73 Пе-2 и всего 377 самолетов нового типа. И только 300 успели привести в боеготовность. Остальные 1100 были приняты в ВВС, но ещё не отправлены в части с заводов. Бои вели 6000 старых / сильно старых самолётов без устойчивой радиосвязи против почти такого же числа (4750) более новых самолётов с хорошей связью между собой, с землёй и с другими родами войск, имевшими больше поддержки от зениток с земли.
«В нашем понимании связи в авиации у русских просто нет», – начальник немецкого генштаба Гальдер. Ещё жёстче высказывание: «В 41–42 годах, до Сталинградской битвы, мы имели по сути слепоглухонемую авиацию», – Александр Покрышкин. Он был не только асом. («Ахтунг! Покрышкин!») Во многом именно он изменил и улучшил тактику нашей авиации. Поэтому он знал, о чем говорил. Кроме беды с радиосвязью у авиации был низкий уровень средств земного обеспечения самолетовождения (ЗОС), а для истребителей этих средств вообще не было. Отсутствие на самолетах спецоборудования, а на земле средств ЗОС ограничивало тактические и боевые возможности ВВС, особенно истребительной авиации, крайне затрудняло ориентировку и выход на свой аэродром.
Далее. Немецкие части радиоразведки с более качественным оборудованием постоянно следили за эфиром и быстро засекали места с повышенной активностью радиопереговоров. Затем они по типу и интенсивности используемых передатчиков определяли иерархию узлов связи. Важные пункты управления пеленговали и передавали их координаты своей авиации. Та бомбила пункты управления, линии проводной связи, а наши связисты раз за разом не могли быстро восстанавливать связь из-за нехватки провода, кабеля, РС и оборудования. Перебои в связи, а гораздо чаще ее полное отсутствие вели к дезорганизации войск. У маршала Буденного были веские причины тогда сказать: «Сильна Красная Армия, но боюсь, связь её погубит».
И теперь в дело вступала самая главная заготовка вермахта: подвижные танковые группы. Они шли в прорыв сразу вместе с полевой и ПТ артиллерией на очень хорошей механической тяге и мотопехотой. У них были скоростные и хорошо проходимые тягачи… Десятки тысяч. Они везли всё: боеприпасы, запчасти, ГСМ, походные рембазы, сами пушки ПТО 37-, 50- и (зенитные) 88-мм калибров. На все случаи жизни, против любых наших танков. А сами танки уже крушили коммуникации и дезорганизовали тыл. Кроме того, в этих же колоннах шли и зенитные автоматические пушки 20-, 37- и 40-мм калибров. (У нас тогда в большинстве случаев счетверённые пулемёты «Максим» в качестве зенитных.)
Мы не могли тогда противостоять этой технологии. Точнее, не могли, но противостояли. Наша артиллерия на тихоходных тракторах (со скоростью пешехода), как и зенитное прикрытие, как и пехота, сразу отставали от танков, поэтому во встречных боях наши танки оказывались одни против их танков, пушек, гаубиц, ПТ пушек и мотопехоты. Вскоре наша армия нащупала способы противостояния. Но пока, заметим, эта технологическая и огневая мощь вермахта в основном и объясняет скорость продвижения врагов в 41-м году. Если же наши дивизии принимали бой в обороне, на помощь при их связи быстро прилетала авиация и расчищала путь танковым группам. При необходимости к атаке пикировочной авиации подключалась тяжёлая артиллерия – 211-мм гаубицы и 170-мм полевые пушки с дальностью стрельбы до 31 км. Чтобы все это обеспечить, враг и собрал столько боеприпасов на нашей границе.
В воздухе было ещё хуже. Основное превосходство немцев было в свя́зи и в качестве снарядов истребителей. За счёт технологии холодной вытяжки немецкий 20-мм снаряд имел 18,5 грамма ВВ гексогена, а наш 2,4 грамма тротила (равных по мощи 1,5 грамма гексогена). Зажигательный и осколочно-зажигательный немецкий снаряд имел датчик, за счёт которого он взрывался только в жидкости или густых парах бензина или масла. Нашим пилотам на деревянных самолётах, с мутным стеклом и низкой скоростью, без радиосвязи приходилось труднее всех. Немецкие цельнометаллические самолёты с прозрачным стеклом, качественной радиосвязью, системой управления, скоростные и устойчивые в полёте, с системой автоматического возврата на аэродром имели в первые два года подавляющее качественное и огневое превосходство над нашими. А прочность конструкции и лучшего качества запчасти позволяли им в 3–4 раза чаще подниматься в воздух, создавая в итоге подавляющий перевес в воздухе и помогая наземным частям рваться вперёд. Для наглядного сравнения данные М. Солонина, также Широкорада по артиллерийским выстрелам сторон в 1941 году. У них и Исаева практически то же. Расход снарядов во многом явно объясняет скорость продвижения вермахта и его подельников в 1941-м. (См. табл. 1.)
Но более у врага не будет ТАКОГО превосходства.
Особенно заметно превосходство в дивизионной артиллерии (76-мм пушки и 122/105 мм гаубицы) и в артиллерии прорыва (152-мм гаубицы и гаубицы-пушки). По артиллерии прорыва свыше 200-мм данных здесь нет, но соотношение как в 152-мм. То есть 1:4. При сильной металлургии у нас отставала химия (порох, взрывчатка).
В воздухе суммарная доля фугасных авиабомб ФАБ-50, ФАБ-100 и ФАБ-250 (50, 100 и 250 кг соответственно) в ВВС РККА составляла от 97 до 99 %. Удельный вес ФАБ-250 был 3 %. В 41-м году доля ФАБ-100 держалась на уровне 50 % от общего количества авиабомб. Остальные – ФАБ-50 (47 %). У люфтваффе – 50 % составляли бомбы в 250 кг весом и выше (500 и 1000 кг) и 50 % – 50 и 100 кг. За счет этого они наносили более концентрированные и успешные удары. К тому же наши ВВС в первый год войны сбросили 66 000 тонн бомб, а вражеские – 129 000 – и более точно. (В бомбах превосходство по точности у немцев было ощутимее, чем в артиллерии.)
Продолжение здесь Начало здесь
Автор: Шляхторов Алексей Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин Книга Алексея Шляхторова здесь