Дни тянулись, превращаясь в недели. Я чувствовала себя как в клетке — уютной, чистой, но все-таки клетке. Галина Петровна окружила меня заботой, от которой хотелось выть. Каждое мое действие, каждое решение подвергалось сомнению и критике.
— Анечка, ты уверена, что хочешь рожать в этом роддоме? Я слышала, в соседнем городе есть замечательная клиника. Может, стоит туда поехать?
— Милая, ты действительно думаешь, что детскую нужно красить в желтый? Это же цвет разлуки! Давай лучше в голубой — для мальчика самое то.
— Доченька, ты что, хочешь назвать ребенка Артемом? Нет-нет, это не подходит. Вот Максимка в честь папы — другое дело!
Это вторая часть рассказа, начало здесь:
Я пыталась сопротивляться, но каждый раз натыкалась на стену непонимания. Макс все чаще принимал сторону матери, аргументируя это ее опытом и заботой о нас.
— Мама плохого не посоветует, — говорил он. — Она же о нас беспокоится.
А я с ужасом понимала, что теряю мужа. Он все больше прислушивался к матери и все меньше — ко мне. Даже в постели мы теперь лежали как чужие, отвернувшись друг от друга.
Однажды утром я проснулась от странного шума. Выглянув из спальни, я увидела Галину Петровну, роющуюся в шкафу с документами.
— Что вы делаете? — спросила я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева.
Свекровь вздрогнула и обернулась:
— Ой, Анечка, ты меня напугала! Я просто искала ваш договор на квартиру. Хотела посмотреть, все ли в порядке с документами.
— Зачем? — мой голос звучал резко, но мне было уже все равно.
— Ну как зачем? — удивилась Галина Петровна. — Вдруг там что-то не так оформлено? Нужно же подумать о будущем ребенка.
Я почувствовала, как у меня темнеет в глазах от ярости.
— Вон из моего дома! — закричала я. — Немедленно!
— Что здесь происходит? — В коридор вышел заспанный Максим.
— Твоя мать роется в наших документах! — я уже не могла сдерживаться. — Она лезет в нашу жизнь, в наши дела! Я больше не могу это терпеть!
Макс переводил растерянный взгляд с меня на мать.
— Мам, это правда? — спросил он тихо.
Галина Петровна всплеснула руками:
— Да я же только хотела помочь! Максимушка, неужели ты думаешь, что я могла...
— Выбирай, — перебила я, глядя мужу прямо в глаза. — Либо я, либо она. Дальше так продолжаться не может.
В коридоре повисла мертвая тишина. Максим смотрел то на меня, то на мать, и я видела, как трудно ему дается это решение. Моего мужа, всегда такого уверенного и решительного, словно парализовало.
— Аня, ты не можешь так ставить вопрос, — наконец произнес он. — Это же моя мать.
— А я твоя жена! — воскликнула я. — И мать твоего будущего ребенка!
— Вот именно! — вмешалась Галина Петровна. — Подумай о ребенке, Анечка! Как ты можешь в таком состоянии...
— Замолчите! — я почувствовала, как по щекам текут слезы. — Просто замолчите!
Я развернулась и бросилась в спальню, хлопнув дверью. Упала на кровать, зарывшись лицом в подушку. Внутри все дрожало от обиды и отчаяния.
Через некоторое время дверь тихонько открылась. Я почувствовала, как прогнулся матрас — Максим сел рядом.
— Аня, — позвал он тихо. — Нам нужно поговорить.
Я медленно села, вытирая слезы. Посмотрела на мужа — он выглядел измученным и растерянным.
— Я принял решение, — сказал Максим, глубоко вздохнув.
Я замерла, ожидая приговора. От его следующих слов зависела вся наша дальнейшая жизнь.
— Я... — начал он, но в этот момент в дверь спальни постучали.
— Максимушка, — раздался голос Галины Петровны. — У меня сердце прихватило. Вызови скорую, пожалуйста.