Ночь в Нью-Йорке была как всегда шумной. Машины проносились мимо, разрезая воздух клаксонами и визгом тормозов. Джек Харпер шагал по улице, втянув голову в воротник плаща, и старался не обращать внимания на сырой ветер, пробирающий до костей. В его кармане лежал конверт, полученный пару часов назад. Записка внутри была короткой и загадочной: «Встретимся на углу Лэнгтон и Дюран в полночь. Принеси фонарь».
Джек знал, что район, где ему предстояло оказаться, не из тех, куда стоит соваться ночью. Но дело обещало быть интересным, а Джек давно привык, что хорошая история начинается с чего-то странного.
Улицы пустели, когда Джек, проверяя часы, подошёл к углу Лэнгтон и Дюран. Здесь старые дома ещё не сдались под напором времени, хотя кирпичные стены уже давно нуждались в ремонте. Грязные окна смотрели на улицу, как глаза старика, видевшего слишком много за свою жизнь. Харпер осмотрелся – никого.
Он достал из кармана небольшой фонарь и включил его, осветив ближайшие стены. Лёгкий туман застилал взгляд, и вдруг в его луче показалась фигура, стоящая в тени старого дома. Фигура сделала шаг вперёд, и Джек разглядел женщину. Она была одета в длинное чёрное пальто, которое скрывало её фигуру, а лицо пряталось под шляпой с широкими полями.
– Мистер Харпер, – голос её был низким, почти бархатным, – спасибо, что пришли.
– Ваша записка заинтриговала меня, – сказал Джек, подходя ближе. – В чём дело?
– Мне нужна ваша помощь. Мой брат пропал, и я боюсь, что его убили. Я нашла его дневник, и в нём были записи про улицу Лэнгтон. Он писал, что его преследует кто-то... или что-то. – Женщина замолчала, взглянув на Джека из-под шляпы.
– И что вы хотите от меня? – Джек прищурился, пытаясь понять, куда всё это ведёт.
– Я хочу, чтобы вы нашли его. Он исчез три дня назад, и я не знаю, кому ещё можно доверять.
Джек взял у женщины адрес её дома, куда они направились сразу после встречи. Это был старый особняк на Бруклин-Хайтс. По дороге женщина рассказала, что её брат, Джеймс Бартон, был одержим идеей, что улица Лэнгтон скрывает какой-то тёмный секрет. Он говорил о тенях, которые движутся независимо от света, и о людях, пропадающих без следа. Её брат часто выходил на улицу по ночам, чтобы проверить свои теории, и последнее, что он сказал, было: «Я почти докопался до правды».
Особняк, куда они приехали, выглядел ещё более зловещим, чем улица, на которой они встретились. Внутри всё было пропитано запахом сырости и старины. Женщина провела Джека в кабинет брата, где его встретили горы книг, фотографий и карт. На стене висела карта Нью-Йорка с отметками, но внимание Харпера привлекло несколько снимков, на которых были запечатлены странные тени. Некоторые из них походили на человеческие фигуры, но их пропорции были искажены, как если бы они не принадлежали этому миру.
– Он верил, что эти тени могут забрать человека, если тот попадёт под их влияние, – тихо сказала женщина. – Я знаю, это звучит безумно, но у меня есть ощущение, что в этом может быть доля правды.
Джек решил вернуться на улицу Лэнгтон и провести своё расследование.
На следующий вечер Джек оказался на Лэнгтон один. Он шагал по улице, держа фонарь перед собой, и пытался разглядеть то, о чём писал Бартон. Вокруг было тихо, слишком тихо, и это напрягало. Внезапно Харпер заметил, что его собственная тень начала удлиняться, несмотря на то, что свет фонаря был направлен вперёд. Она двигалась, искажаясь и растягиваясь, как живая. Джек не был из тех, кто легко пугается, но это зрелище выбило его из колеи.
– Что за чертовщина… – пробормотал он и сделал шаг назад.
Тень следовала за ним, и чем дальше он отходил, тем больше становилась. Вдруг из темноты раздался шёпот, приглушённый, но отчётливый: «Оставь её, она наша». Джек замер, осматриваясь. Никого. Вдруг он вспомнил слова женщины: «Тени могут забрать человека». В голове Харпера сложился пазл. Он понял, что улица Лэнгтон была ловушкой, которая заманивает своих жертв.
Джек резко развернулся и побежал прочь, чувствуя, как тени следуют за ним, пытаясь окружить. Он знал, что единственный способ спастись – выйти за пределы улицы, на свет. Его дыхание участилось, сердце колотилось в груди, но он не останавливался.
Добежав до перекрёстка, он увидел, как впереди мерцает свет фонаря. Силы уже покидали его, но Джек собрал всю волю в кулак и сделал последний рывок. Он выскочил на освещённую улицу, и тени моментально отступили, исчезнув в темноте позади.
Стоя под светом фонаря, Джек пытался отдышаться. Он понимал, что в этот раз был слишком близок к тому, чтобы стать очередной жертвой улицы Лэнгтон. Но если он выбрался, то должен был найти способ и для Бартона.
На следующее утро Джек вернулся к женщине и рассказал ей всё. Он предложил обыскать улицу днём, когда тени не так сильны. Оказавшись на Лэнгтон при свете дня, они нашли небольшую деревянную дверцу в стене одного из зданий. За ней был подвал, в котором, к их ужасу, они обнаружили Бартона – измождённого, но живого. Его держали взаперти несколько дней, пока тени не забрали бы его окончательно.
Бартона отвезли в больницу, где ему оказали помощь. Восстановление заняло время, но он вернулся к жизни. Женщина была бесконечно благодарна Харперу, хотя Джек понимал, что она едва ли осознает, какой реальной угрозе её брат подвергался.
Харпер оставил женщине визитку на случай, если тени снова дадут о себе знать, но на душе у него было неспокойно. Он знал, что город хранит множество тайн, и каждая из них может стать последней для того, кто рискнёт их раскрыть.
Джек вернулся в свой офис, стараясь прогнать мысли о том, что произошло на улице Лэнгтон. Он понимал, что столкнулся с чем-то, что лучше не трогать, но в его деле иногда приходится погружаться в тёмные глубины. Устроившись в кресле, он закурил сигарету и посмотрел в окно. За стеклом снова бушевал Нью-Йорк, скрывающий в себе тысячи историй. И каждая из них могла стать следующей главой в его жизни.