Не так должна была складываться моя карьера! Ой, не так! Мне хотелось, как комиссар Катани, постоянно участвовать в операциях, быть любимцем женщин. Но я всего лишь обычный опер с заурядной внешностью. Поскольку в нашем отделе я самый младший (и по возрасту, и по званию), серьезных дел мне не поручают, а за найденный мной украденный велосипед, как вы понимаете, звездочек на погоны не добавят. Наш отважный шеф, майор со странной фамилией Байда (даже прозвища придумывать не пришлось), каждый день на летучке, после традиционного разбора полетов обязательно зачитывает вслух выдержки из местных газет — те, что касаются криминальных
новостей. И каждый раз, прочитав очередной журналистский перл, возмущенно фыркает: «Ну что они за байду пишут?!» Эту фразу я слышал из уст начальника, наверное, раз сто, но всегда мне стоит больших усилий не заржать — смешно же! Покончив с критикой акул пера, Байда переходит к текущим проблемам отдела.
— Значит так, орлы, -обращается он к нам. — Чтобы раскрываемость в этом месяце была на уровне. «Висяки» - нам не нужны. Усекли?
Мы дружно киваем, мол, приняли к сведению руководство к действию. Заодно и к бездействию, потому как в переводе на общечеловеческий язык приказ Байды звучит так: принимаете заявы от населения только в том случае, если есть реальный шанс раскрыть преступление.
Если нет — тактично посылаете заявителя ну, хоть в другое отделение — пусть коллеги глухарей разводят.
Конечно, бывают случаи, когда и дело, в смысле раскрываемости, тухлое и от заявления потерпевшего не отвертеться. Тогда получаем по шапке, хотя действовали в полном соответствии с законом. Байду мы, естественно, недолюбливаем, но начальство как и родственников, увы, не выбирают.
Это был самый обычный рабочий день. Народ был кто где: Гоша на больничном,
Стас с Игорем — на по-квартирном обходе дома, возле которого ночью случилась драка с тяжкими телесными,Павел уехал на «спецзадание» — копать теще огород.
В отделе оставались только я и Байда. Чем шеф занимался в своем кабинете, мне было неведомо, а вот я делал сразу два дела: грыз каменной твердости сушки и пытался написать отчет и тут зазвонил телефон. Я обрадовался — хоть какое-то разнообразие плюс возможность на время отложить написание ненавистного отчета.
— Але кто говорит? — услышал в трубке. Позвонивший говорил хрипло, с приблатненным растягиванием гласных. Я представился по форме и поинтересовался, с кем имею честь разговаривать.
— Бетон. Слыхал про такого? Бандит с такой кличкой проходил по нашей базе и даже числился в розыске, поэтому я насторожился.
— Ну, положим, слыхал. — На свою тещу положишь — нагло хихикнул голос. У меня тещи не было, но ведь когда-то же будет, поэтому я за нее обиделся.
— Ну ты, фильтруй базар! — рявкнул я, но тут же взял себя в руки и вернулся к официальному тону.
— Вы хотели что-то сообщить? — Хотел. И щас хочу. Только не тебе. Подзовика старшого к трубочке.
— Я позову начальство только в том случае, если информация, которую вы сообщите, будет достаточно...
Бетон, или тот, кто назвался этим именем, не дал мне договорить фразу до конца.
— Давай сюда своего пахана, быстро! Я не могу долго ждать, — заорал он и, видимо, для усиления эффекта, трехэтажно выматерился.
Я хоть и не барышня-гимназистка, но мат терпеть не могу, поэтому решил стоять на своем до конца:
— Сначала говорите мне, потом я передам начальству.
— Ты что, дебил? Кому передашь? Я на двор хочу!
— На двор? — обалдел я.
— Что ж ты за мент, если по фене не ботаешь? В тюрягу я хочу, понял? Хочу, чтобы повязали меня. Нужно так!
Я только вернул челюсть на место, как она снова отвисла. Ничего себе новость! Я переваривал ее довольно долго, пауза затянулась. Бетону надоело ждать.
— Арестуйте меня, блин! Мне угрожают! Мне б затаиться.
-А... а... вы где сейчас? — Рядом с вашим долбаным участком. Но адрес только старшому скажу. Пусть сам приедет и повяжет меня!
Я вышел из ступора.
— Бетон, только не вешайте трубку. Погодите, сейчас позову майора. Я мигом. Я вихрем вылетел в коридор и чудом не сбил идущего по лестнице Байду.
— Тарас Михалыч, там Бетон звонит. Да, тот самый. Говорит, что сдаться хочет.
— Ну, пусть приходит и пишет явку с повинной.
— Я так понял, что у него какие-то разборки с коллегами у нас светиться он не хочет. Просит, чтобы вы его арестовали честь по чести, чтобы мог пересидеть в тюрьме, — выпалил я на одном дыхании.
— Ну чего ты разорался? — скривился майор. — У нас что, пожар? Конец света? Проверка из главка?
— Так я же говорю... Бетон...
— Да понял я, понял. Спрятаться хочет, чтобы дружки не замочили. Ладно, съездим, арестуем раз приспичило. Только попозже.Вот пообедаю и съездим.
Ты у него адресок спроси и скажи, чтобы подождал.
— Но ведь...
— Я что, непонятно объяснил? Криминалисты сказали, что в «Ромашке» сегодня - свиные ребрышки с хреном. А пока будем ездить туда сюда да протоколы писать, кроме вчерашнего рассольника и винегрета ничего не останется. Ничего, твой Бетон чай, не английская королева, может подождать. Я вернулся к себе, поднял трубку, откашлялся:
— Вы меня слышите?
— Это снова ты? Ты же обещался старшого позвать!
— Дело в том, что он... — конечно, я мог придумать тысячу причин, чтобы объяснить отсутствие начальника уехал на задание, вызвал начальник скорая увезла с приступом аппендицита. Но уж очень разозлился на своего шефа гурмана. Деликатесов ему, видите ли, захотелось по этому ответил как на духу.
— Какие, блин, ребрышки?! — явно растерялся Бетон.
— Свиные. С хреном.
Снова повисла долгая пауза, но теперь уже не по моей - вине. На переваривание этой новости у Бетона ушло с минуту. Думаю, что он просто на время потерял дар речи, а когда он снова к нему вернулся, виртуозно выстроил ругательство повышенной этажности, а затем добавил:
- Передавай старшому от - меня привет и приятного аппетита. И пошел он .Пока!
Послышались короткие гудки.
Я зачем-то подул в трубку, потом аккуратно опустил ее на рычаг. Как раз в эту минуту вернулись Игорь со Стасом. Я рассказал им обо всем, что произошло в отделе. Комментарии коллег в адрес Байды я лучше опущу.
Спустя минут сорок вернулся майор. Заглянул к нам в комнату:
— Ну что, орлы, по коням?
Поехали за Бетоном. Адрес узнал? — повернулся он ко мне.
— Бетон передумал сдаваться, — отрапортовал я и не без удовольствия добавил: — Просил передать вам привет,
пожелал приятного аппетита и послал ...
— Что-оо?! — гладкое лицо Байды побагровело. Я смотрел на его свекольную физиономию, сливовый нос с красными прожилками, огромное пузо, как будто бы он сейчас пообедал не только свиными ребрышками но и бабушкой, Красной Шапочкой и тремя охотниками, и подумал... что тоже хочу послать его куда-нибудь далеко-далеко...
— А чего он вообще к нам сунулся? Он что, дурак, добровольно сдаваться? — орал майор. — Небось, сам все придумал. Придумал, да? Шеф схватил меня за лацканы форменного кителя. Я лишь пожал плечами. Чем все закончилось? Шеф обвинил меня в некомпетентности и лишил премии. А два месяца спустя в отдел пришло письмо. Из Германии. В конверте лежала открытка на которой была изображена кружка с пивом и тарелка дымящихся свиных ребрышек, а на оборотной стороне всёго одно слово: «Съели?!»