и на износ. Рассказываем историю движения, в котором участвуют тысячи россиян
Как и большинство сотрудников Dobraw, она начала с мытья полов, а потом занималась всем, о чем просил Сита.
Перед прочтением, подпишитесь, пожалуйста, на канал Кино, вино, домино! Это помогает создавать качественный контент
Нормированного рабочего дня у сотрудников не было. «Ты на работе, пока все не доделаешь, — объясняет Елена. — Тебе нужно отстоять смену, помыть полы, вынести мусор, закупить фрукты. Бывает, что человек заканчивает дела в три ночи, а в семь ему снова нужно быть в кафе».
При этом Елена пыталась подрабатывать няней, чтобы иметь деньги на оплату «ритритов», хотя это в системе осуждается: «Если ты „свой“, то должен отдавать Dobraw всю свою энергию».
Перед прочтением, подпишитесь, пожалуйста, на канал Кино, вино, домино! Это помогает создавать качественный контент
Вскоре у Елены не осталось сил и времени на дополнительную занятость, поэтому она стала оформлять расписки — что-то вроде кредитов на имя Ситы в счет оплаты «ритритов». Таких должников у Ситы, по ее словам, — сотни: люди якобы увольняются с работы, продают квартиры, а когда деньги заканчиваются, начинают оформлять расписки. За возвращением денег следят администраторы Ситы.
Об этом же говорит Алиса: «И сатсанги, и перелеты сотрудников, и их проживание — это не бесплатно. У них все записано, тебе потом предъявят сумму, которую ты должен заплатить. Люди, которые работают на Артура годами, — все в долгах. И многих это удерживает».
Алиса попала в Dobraw, когда начала встречаться с мужчиной, который «был в секте по самые уши». Он участвовал в строительстве и открытии одного из ресторанов. Уже после того, как Алиса и ее партнер начали жить вместе, она поняла, что он не получает зарплату. «Ему приходилось занимать деньги на аренду квартиры у мамы. Иногда нам реально было нечего есть, и мы собирали яблоки в заповеднике у дома», — вспоминает собеседница.
По словам Алисы, ей пришлось зарабатывать за двоих, но в Dobraw она тоже волонтерила — в 2021 году два месяца работала в кафе в московском ТЦ «Атриум» (сейчас заведение закрыто). Ей разрешили выходить три дня в неделю, и у нее даже получилось договориться о зарплате. Правда, вместо оговоренных 25 тысяч рублей за первый месяц она получила всего 16 тысяч (за второй — и того меньше): из суммы вычли еду, которую она брала в заведении.
Собеседница считает, что размер оплаты (или ее отсутствие) и другие условия работы зависят от индивидуальных отношений Ситы с каждым сотрудником: «Многие работают семь дней в неделю и не получают ничего. Мои условия считались шикарными».
Но ей все равно было тяжело работать в кафе — из-за нелюбви к готовке и изматывающих смен, которые могли длиться по 14 часов. По словам Алисы, ее «держала любовь к Артуру». В 2022 году она вернулась и еще месяц проработала в Good Food Bowl в «Афимолле». А после этого больше не сотрудничала с Ситой, хотя один раз была на его сатсанге.
Загружено с ошибкой.
Алиса уверена: многие последователи Ситы «не так уж счастливы, но не осмеливаются в этом признаться даже самим себе»:
Каждый день они встают в шесть-семь утра, ложатся за полночь, выходных у них нет. У них постоянно что-то болит, но на это нужно закрывать глаза и работать дальше. Как и в любой благотворительности, у этого есть эмоциональная отдача, но тело истощается, и это там просто игнорируют. Артур снимает им квартиры, обеспечивает минимум, но свободных денег ни у кого, насколько мне известно, нет. Я видела там людей в дырявых башмаках, достающих еду из помойки в кафе. Им не хватает денег даже на проезд.
Впрочем, не все последователи Ситы говорят о волонтерстве как о тяжелом опыте. Так, петербуржец Григорий Романов переехал в Москву специально, чтобы устроиться в Dobraw. В Петербурге у него было два бизнеса, но он продал их — «чтобы работать с Артуром». «Я понимал, на что я иду, знал, что иду не ради денег. Понимал, что это будет жизнь впроголодь, но хотел этого», — признался Романов. Сначала он участвовал в строительстве двух кафе и одного ресторана, а потом перешел на кухню заведения Good Food Bowl уборщиком.
По словам Романова, его опыт не был простым, но он ни о чем не жалеет: «Мне пришлось через себя переступить, чтобы помыть полы, — я же взрослый человек, мне почти 40 лет, у меня было два бизнеса, до них я тоже был достаточно успешным. И тут я должен в мокром фартуке подметать и мыть полы перед обеспеченными гостями в „Москва-Сити“… Становишься попроще».
«Это был самый адский опыт в моей жизни — ощущение, что меня изгнали из стаи»
Чтобы убедить людей работать много и бесплатно, Сита регулярно пишет в чатах мотивирующие сообщения о том, что происходящее с ними — это «путь», который они должны пройти, чтобы «стать лучше, очиститься, освободиться от эго». Идею, что человек раскрывает свои лучшие качества, помогая другим, придумал не Сита — она есть во многих духовных традициях, в том числе в христианстве и буддизме.
«Но там [в Dobraw] люди всю энергию на самом деле отдают ему, а не миру. Говоришь такому человеку честно: ты плохо выглядишь. А он отвечает: у меня все супер, у меня много сил, нам надо трудиться», — уточняет Елена.
Постоянный монотонный труд, недостаток сна и тренировка «безмыслия» погружают людей в состояние, которое она называет чем-то «между сном и реальностью»:
Они живут в настоящем моменте без ума, идей, понимания, в ощущениях и в служении, у них нет ни будущего, ни прошлого. Он [Сита] обещает, что они придут к радостной, спокойной и счастливой жизни. Но по факту люди — в постоянном стрессе. И периодически испытывают счастливое «состояние». Им кажется, что все хорошее, что они получают, — от Артура, а во всем плохом они сами виноваты.
Загружено с ошибкой.
Еще один способ удерживать людей, о котором рассказывают несколько собеседников, — «эмоциональные качели». В один день человека хвалят и превозносят, в другой — критикуют и даже унижают; при этом далеко не всегда причина для такой перемены в отношении очевидна. Грубости и унижения Сита преподносит как благо, потому что с их помощью человек, по его мнению, видит свои недостатки и может их исправить.
Корректно ли называть проект Артура Ситы «сектой»?
Вот что говорит религиовед
Собеседники подчеркивают, что Сита умеет распознавать «болевые точки» людей — и указывает на них публично. Это может быть что угодно — «склонность к лени» или гомосексуальность. Так, Анастасии Сита сказал, что в ней «много лжи» и она «играет на публику». Поскольку Анастасия верила, что на эти «недостатки» ей указывает «просветленный», то много лет переживала из-за них и чувствовала себя виноватой перед «наставником».
Тот, кто «попал в немилость», «падает на самое дно иерархии» и «становится изгоем», говорит Елена:
Это был самый адский опыт в моей жизни — ощущение, что меня изгнали из стаи и я вот-вот умру. Приходится делать что-то, чтобы снова заслужить признание, то есть работать еще больше. При этом ты и так почти не спишь и делаешь все, что можешь, а тебе говорят, что ты ленивая, что тебе надо больше стараться.
Карина вспоминает, что Артур был «очень строг и резок», а сотрудники позволяли себе «грубость и некорректное поведение» в ее адрес. Елена добавляет: «А потом Артур замечает, что ты на пределе и вот-вот не выдержишь [и уйдешь из сообщества]. И тогда [его настроение меняется в лучшую сторону, и] ты опять остаешься».
Увидев, что Сита снова расположен к «провинившемуся», сотрудники Dobraw тоже становятся дружелюбными и ведут себя так, будто ничего не произошло.
Дополнительные трудности вызывает то, что в коллективах никак не распределены задачи и ответственность. Собеседники рассказывают, что у Ситы есть система рабочих чатов — под любую новую идею создается новый чат. Участники чатов принимают решения коллективно. Об этом рассказывал и сам Сита: он утверждает, что так люди якобы «становятся более серьезными и взрослыми», поскольку вынуждены брать на себя ответственность. Правда, по словам собеседников, чаще всего никто не понимает, кто должен выполнить ту или иную задачу и как это лучше сделать.
По словам Елены, за инициативу могут как похвалить, так и назвать «выскочкой»:
Артур может сказать: ты ленишься и не предлагаешь идеи. Или наоборот: берешь ответственность и начинаешь всеми рулить, а у нас всем должен рулить чат. И люди годами живут в этой неразберихе. А потом он резко объявляет: если не выполните задачу сегодня до семи, я вас всех уволю.
Понятных должностей, по словам собеседниц у сотрудников тоже нет: их регулярно перемещают из проекта в проект, учат готовить или стричь, отправляют из Москвы в Дубай одним днем.
Есть еще одна причина, по которой люди долго не могут уйти из круга Артура Ситы: попав к нему, они теряют свои прежние связи. С одной стороны, на поддержание контактов с родными и друзьями у них просто не остается времени. С другой — им быстро начинает казаться, что близкие их больше не понимают.
Мария уверена: «Если бы меня, когда я была там, кто-то жалел, я бы ответила, что это мне этого человека жалко, что он ничего не понимает, не живет полной жизнью. Я очень сильно отгородилась от людей».
«Когда следуешь за Артуром, обесцениваешь всю остальную жизнь. — соглашается Анастасия. — Артур Сита — это вообще все: жизнь, свет и истина. У меня это было на подкорке мозга очень много лет».
Алиса обращает внимание на то, что пары, которые вместе пришли в Dobraw, со временем распадаются:
Вам элементарно уединиться негде, потому что вы делите комнату с другими людьми. Перед парами встает вопрос: секта или семья, и очень многие выбирают первое. Я знаю кучу таких примеров. Однажды Артур увез с собой на Самуи своего личного повара, а ее муж остался в Москве строить ресторан. Оба не осмелились его ослушаться, и через два с половиной года такой любви на расстоянии они расстались.
«Есть ли жизнь после Артура?»
В таких условиях люди живут годами, а если выходят, то нередко не могут сориентироваться в обычной жизни — и возвращаются обратно. При этом силой сотрудников в Dobraw никто не удерживает — по крайней мере, все собеседники это отрицают. Более того, после ухода их никто не ищет.
В окружении Ситы любят шутить о том, «есть ли жизнь после Артура». «Многие говорят, что жизни после нет и что работа в Dobraw — это единственная настоящая жизнь. Когда отдаляешься от команды, там про тебя даже и не вспоминают, [появляется] ощущение одиночества и потерянности», — считает Карина.
я во время разговора о том, как сложно выйти из-под влияния Ситы, злится:
Я объясняла ребятам: вы сейчас жалуетесь на него, а сами работали там годами. Кто вас держал?! Почему мне хватило пяти дней и я ушла? Я считаю, что все, кто на него работают, просто находятся в детской позиции. У них особые травмы — такая же была у меня. Но я пошла в терапию и нашла в себе силы сказать: нет, так не будет.
Алиса тоже уверена, что часть ответственности за происходящее лежит на самих сотрудниках. По ее словам, многие не хотят возвращаться к прежней жизни, «потому что никто тебе каждый день не напишет в мессенджере, как именно тебе нужно себя вести, что говорить и какие модели поведения выбирать». «Нужно повзрослеть и научиться опираться на себя», — считает Алиса.
Она дважды покидала Dobraw. Первый раз после смерти отца, поскольку у нее началась депрессия и не было сил выходить на смены. Второй и последний раз — «после окончания долгих абьюзивных отношений», когда она тоже «не могла ничего». Алиса написала Сите, что хочет уйти, потому что она «слабенькая». По ее словам, он ответил, что она «не слабенькая, а просто привыкла ныть», а также пообещал, что если она «окрепнет», то ее ждет быстрый карьерный рост. Тем не менее перспектива стать управляющей в кафе ее не привлекла.
Алиса убеждена, что «выйти из секты» ей помогли близкие отношения с друзьями и матерью — и тот факт, что она «никогда не проваливалась туда до конца». «Многим людям просто некуда деться. У них ничего не осталось, ни гроша за душой, в чужом городе. 95% людей там не из Москвы и Петербурга», — уточняет собеседница.
Несмотря на негативный опыт работы в кафе, Алиса приходила на сатсанг Ситы после того, как перестала на него работать. «Сита меняется, его политика и слова меняются, но его воздействие на людей остается. Именно поэтому многие сидят на этой фигне как на героине», — уверена она.
Сейчас Алиса не смотрит эфиры Ситы и не ходит на его встречи. У нее получилось вернуться к прежней работе. При этом она признается, что ей все еще тяжело рассказывать о пережитом: «Недавно я разрыдалась, когда говорила об Артуре, потому что он был для меня как будто вторым отцом».
Загружено с ошибкой.
Другая собеседница Анастасия говорит, что время от времени «прозревала от этого гипноза» — и только в такие моменты понимала, что попала в ловушку. Но это проходило, и она снова начинала верить в важность того, что говорит Сита.
Анастасия дважды оказывалась в психоневрологическим диспансере. А после выхода из больницы извинялась перед Ситой за то, что называла его «сектантом и дьяволом», и обвиняла во всем саму себя. По ее словам, он читал сообщения и ничего не отвечал. «Для меня его молчание было знаком согласия, мол, он действительно жертва», — объясняет Анастасия.
Перед второй госпитализацией в 2021 году она написала Сите в инстаграме, что он «убивает разум людей». После этого он ее заблокировал. Анастасия попыталась покончить с собой, и ее снова увезли в диспансер. «Виноват, конечно, не только Артур — моя психика изначально не была здоровой, — считает она. — Но общение с ним в несколько раз усугубило ситуацию».
Елена ушла из Dobraw, когда ее в очередной раз «понизили в иерархии». У собеседницы появились симптомы депрессии: по ее словам, она постоянно хотела спать, у нее болело все тело.
Я жила в постоянно меняющихся адских состояниях. У меня, например, случалась диссоциация — я как будто вылетала из тела, не могла понять, что со мной происходит, кто я. И вообще много всяких спецэффектов. Каждую ночь мне снился Артур, и я просыпалась с ощущением, что не могу включить ни психику, ни тело.
В ответ на ее жалобы Сита и администраторы, по словам Елены, обвинили в происходящем ее саму. «Я поняла, что если останусь там, то просто погибну. Но решиться было очень сложно», — рассказывает собеседница.
В отличие от большинства последователей Ситы, она сохранила связи с своими прежними друзьями. Один из них убедил ее срочно уйти из ресторана и прекратить общение с Ситой и его окружением. Но даже сейчас Елена уверена, что «люди извне не могут понять» ее, потому что «живут в другом мире».
Мое возвращение в обыденную реальность было очень долгим. Не могу сказать, что восстановилась до конца, — я продолжаю прорабатывать эту историю с психотерапевтом. Хотя даже специалист не понимает, с чем мне приходится справляться. Несмотря на то что я окружена людьми, я постоянно чувствую изолированность и одиночество.
Выйдя из окружения Ситы, Елена не потеряла связь с теми, кого узнала на «ритритах» и на работе в Dobraw. Несколько девушек, по ее словам, прекратив общение с Ситой, «сразу попали в абьюзивные отношения», у других началась депрессия. Одна женщина, добавляет Елена, год провела в наркологической клинике, другая «постит в инстаграме фотографии из храмов». Но большинство, как ей кажется, «психологически продолжили жить в системе».
Многие снова начинают чувствовать любовь к нему, связь с ним. У всех психика очень расшатанная. Людей, которые осознанно оттуда вышли, мало, и на перестройку, думаю, нужно несколько лет.
* * *
Всем бывшим последовательницам Ситы, с которыми поговорили, удалось вернуться на работу, которая была у них до знакомства с «просветленным человеком», и восстановить связи с семьей и друзьями. Также героиням этого материала помогла психотерапия.
Работая над этим текстом, корреспондентка написала более чем 20 людям, прошедшим через «ритриты» и работу у Артура Ситы. Одни отказывались говорить, потому что не хотели «выливать грязь на того, кто сделал много хорошего». Другие — «потому что он как бог, как что-то святое, на что нельзя покушаться». Один из потенциальных героев статьи сначала дал развернутый комментарий, но вскоре отказался от своих слов; позже оказалось, что он вернулся в ряды «волонтеров» Ситы.
Собеседница Мария уверена, что дело еще и просто в страхе: «Ребята отказываются, потому что Артур очень, блин, большое существо. Он находится в поле. И когда ты тоже в этом поле, ты знаешь, что до тебя могут дотянуться. Прилететь может не от Артура, а от самой жизни».