– Ну вот и всё... - сказал Артём жене, когда сел за руль машины, стоящей около кладбища. – Теперь у меня из родных совсем никого не осталось... - он закрыл руками лицо и отрывисто вздохнув, покачал головой из стороны в сторону.
– А я? А мы, Артём? Мои мама, папа - они тебя любят, как родного. - Анна сочувственно смотрела на мужа и гладила его по плечу.
– Да, ты права. - он оторвал ладони от лица и повернулся к супруге, часто моргая, изо всех сил пытаясь не заплакать. – Просто... Ты же знаешь, кем для меня была бабушка. И матерью, и отцом, и бабушкой, и дедушкой... Всем. Если бы мама с отцом тогда не погибли, у меня тоже была бы такая же дружная семья, как и у вас.
– Я не сомневаюсь. - Анна потянулась и поцеловала мужа в щёку. – Ты у меня замечательный! - стиснув пальцы Артёма рукой, нежно провела свободной рукой по волосам мужа. – Мы будем приезжать сюда хоть каждый день, если хочешь. Главное - чтобы тебе от этого стало легче. Слышишь?
– Спасибо, солнце. Надеюсь, станет... - он выдохнул струю воздуха через губы и спросил: – Поехали домой?
– Нас мама с папой ждут, стол уже накрыли. Поехали к ним. Посидим, помянем. - Анна пристегнулась.
– Хорошо. Едем. - Артём завёл двигатель и аккуратно выехал за высокую ограду.
На пороге родительской квартиры их встречали грустные мама и отец Ани.
– Прими наши соболезнования ещё раз, сынок, - сказал отец и обнял зятя.
– Крепись, Артём. - сказала мама и тоже прижала к себе молодого человека. – У нас всё готово, идёмте.
За столом больше молчали. Изредка мама спрашивала что-то про бабушку, Артём неровным голосом отвечал, отворачиваясь и глотая комок в горле. Ближе к вечеру отец сказал:
– Дети, оставайтесь у нас. Ты, Артём, всё равно, выпил уже, пришлось бы машину оставлять, а потом за ней ехать обратно. Места достаточно, мама вам в детской постелит. Да, Оленька?
– Конечно, Витенька. - ответила мама и улыбнувшись, повернулась к дочери и зятю. – Оставайтесь! А утром я вам сырники сделаю. Твои любимые, Артём, с вишней.
– Спасибо, мам. - ответил Артём и впервые за весь день улыбнулся.
– Вот так всегда... Уже про дочь родную забыли... Эх! - нахмурилась Анна.
– Можно подумать, ты сырники не любишь? - спросила мама.
– Люблю. Это я так, для формы жалуюсь.
– Нечего жаловаться. Идите отдыхать. Постельное на диване, расстелите сами. - сказала мама и повернулась в сторону спальни.
– Спокойной ночи, мам. - Аня поцеловала в щёку мать и открыла дверь в комнату, которая когда-то была её детской.
Мебель здесь почти не поменялась - шкаф для одежды, диван, подоконник, заставленный цветами в горшках, рабочий стол, полки, на которых всё ещё стоят фотографии и награды Ани в олимпиадах и спортивных соревнованиях. Она остановилась напротив фото, где они всем классом позируют на школьном дворе. Вот она сама, ещё совсем ребёнок, щупленькая, смешная, с хвостиками, а вот и Артём - стоит на самом верхнем ряду на стуле, с самого краю. Смешной тёмно-русый вихор на голове Артёма всегда заставлял Аню улыбаться. Приручить непослушные волосы не получалось, пока Артём не повзрослел и не нашёл постоянного парикмахера. Потом они дружно несли стулья обратно в кабинет физики и хохотали, бросая шуточки вслед друг другу.
Вроде и недавно это было - всё ещё свежи в памяти воспоминания о школе - но календарь неумолимо указывал, что со дня последнего звонка уже прошло восемь лет. За это время большинство одноклассников женилось, нарожало детей, кто-то переехал и потерял связь, а кто-то продолжает общаться, собираясь ежегодно в конце мая-начале июня на встречи выпускников.
Анна и Артём были единственные, кто нашёл пару, не выходя за рамки одного класса. Пока были маленькие, их даже дразнили женихом и невестой, а когда пришли в выпускной класс, насмешки прекратились - Артём мог и ответить, если обижали его девушку.
Смерть бабушки стала для него неожиданностью, хотя он и знал, что она болеет. Наверное, последние дни и ожидание конца невероятно тяжелы для близких, но уход из жизни всегда внезапен, оттого и становится потрясением для всех, кому ушедший был дорог. Для Артёма бабушка была единственной родной душой, ведь потеряв мать и отца в возрасте девяти лет, он стал жить с ней, а она, в свою очередь, отдавала ему всю себя, без остатка.
Родители Анны всегда привечали мальчика, любили его, помогали, чем могли. Он был безмерно благодарен за это и не раз говорил, что счастлив встретить таких душевных людей, а когда стал постарше, вызывался помогать во всём. Не важно, что делать, главное - услышать слова одобрения и почувствовать, как тёплые мамины руки гладят его по волосам. В такие моменты он чувствовал себя как дома, и Аня даже немного ревновала, но став постарше, поняла, что Артём не собирается отнять у неё родителей. Он просто греется в лучах любви, которые дарили мама с папой, и оттаивает душой. Говорить комплименты тёще, выглядящей моложе своих сорока пяти лет, для Артёма стало доброй традицией. Виктор Андреевич наигранно хмурился, изображая ревность, а Анна заливалась смехом и поддакивала:
– Да, мамулечка, ты у меня самая красивая!
Такие по-настоящему тёплые, родственные отношения зятя с тестем и тёщей, вопреки расхожему мнению, вызывали в Ане только радость. Казалось, этому счастью не будет конца...
***
В один из вечеров мама позвонила Анне и срывающимся голосом сказала:
– Дочь, папе снова плохо, скорая увезла в больницу.
– Что с ним, мам? - тревожно воскликнула Анна.
– Подозрение на инфаркт.
– Опять? У него же был один?
– Такое бывает...
– А врачи что говорят?
– Пока ничего. Ждите результатов исследования, сказали.
– Когда к нему можно приехать?
– Завтра, не раньше. Я тебе позвоню, скажу.
– Хорошо, мам, спасибо. Я ему напишу пока, поддержу морально.
– Попробуй, надеюсь, увидит. - мама вздохнула и попрощалась.
А Анна поскорей набрала отцу сообщение и отправила, нетерпеливо ожидая ответа. Но папа написал только ближе к вечеру:
– Нюсик, привет. Всё хорошо. Истыкали всего, кучу всего влили в меня, таблетки в ладони еле помещаются, а завтра повезут на МРТ. Самое главное, что сказали - не нервничать, чтобы не усугубить, так сказать. Так что, всё путём! Держу хвост пистолетом!
Через две недели Артём привёз Виктора Андреевича домой. Если до приступа Анна с мужем ездила к родителям раз в две недели, то теперь навещать папу и маму они стали еженедельно и даже чаще. Иногда Артём сам вызывался проведать тестя, заодно возил маму на рынок и за покупками, помогал по дому, пока отец отлёживался после больницы. Анна с лёгким сердцем отпускала мужа, счастливо глядя ему вслед и думая, какой заботливый у неё муж, просто мечта тёщи и тестя!
Пока папа приходил в себя, Артём почти каждый день приезжал к родителям жены. Сама Анна не могла рано уходить с работы, поэтому помощь мужа была как нельзя кстати.
Но тут после трудовой и очень насыщенно рабочей недели Аню неожиданно отпустили пораньше, отметив её успехи. Пока ехала в машине, всё время улыбалась - папе стало лучше, он уже выходит на улицу погулять, и даже сходил один раз в магазин сам, без поддержки.
Нужно было заскочить домой, чтобы переодеться и перекусить. Артём написал, что уже уехал к отцу, поэтому Аня открыла дверь своим ключом, но только ступив на порог, замерла - на полу стояли женские туфли, а на крючке висела женская куртка. Нахмурившись, Анна пригляделась: это же мамина куртка! И туфли её! Улыбнувшись, махнула рукой и стянула кроссовки. Вдруг до неё донеслись характерные звуки из их спальни. Она потихоньку на цыпочках подошла к двери и прислушалась - сомнений не было, это голоса Артёма и матери. Словно огненная волна прокатилась по всему телу и обожгла каждый его кусочек - Анну передёрнуло, к горлу подступила тошнота, в ушах зашумело. Она положила дрожащие пальцы на ручку двери и застыла, не решаясь открыть и увидеть... Тут кровать скрипнула и послышались шаги Артёма. Дверь распахнулась - абсолютно голый, с использованным презервативом в руках, он в ужасе замер, глядя на жену выпученными глазами.
На кровати, наполовину прикрытая простынёй, лежала Ольга. Увидев дочь, она рванула на себя простынь, но сделала только хуже, обнажив ноги до самой талии.
Анна переводила неверящий взгляд с мужа на мать и ошеломлённо открывала рот, пытаясь выдавить из себя хотя бы звук. Но отвращение пересилило, и она убежала в туалет, где её вырвало. Выпрямившись, хотела встать, но вдруг всё потемнело вокруг и только какой-то тонкий писк всё время звучал в ушах. Спустя несколько мгновений и писк пропал - Анна потеряла сознание.
Пришла в себя Аня в больнице. Рядом сидела медсестра, которая увидев, что девушка очнулась, ойкнула, вскочила и скрылась за дверью. Спустя несколько секунд в палату забежали несколько врачей, окружили и стали слушать её, измерять пульс и разглядывать показания на мониторе сбоку.
– Как вы себя чувствуете? - спросила одна из медиков.
– Не знаю. Нормально вроде... - слабым голосом ответила Аня. – Пить хочется очень. - она скосила глаза на бутылку с водой на тумбе. Медсестра поднесла бутылку ко рту девушки и она жадно сделала несколько больших глотков. – Спасибо. А что случилось? Почему я здесь?
– Вы провели у нас четыре дня, не приходя в сознание. И вынужден вам сообщить - ребёнка нам спасти не удалось... - ответил самый взрослый из всех врачей.
– Какого ребёнка? Я не...
– Сожалею. Вы не знали?
– Нет. А какой был срок?
– Около четырёх недель.
Анна отвернулась к окну.
– Может, это и к лучшему...
– Что вы сказали?
– Не важно. - Анна повернулась к медикам. – Ко мне приходил кто-нибудь?
– Конечно. Мама и муж. Они и сейчас здесь. Ждут, когда вы придёте в себя. Позвать их?
– Не уверена, что хочу их видеть...
Тут дверь открылась и Артём, наполовину войдя в палату, спросил:
– Можно мне тоже с ней поговорить?
– Можно. Идёмте. - врачи вышли, оставив Анну наедине с супругом.
Она отвернулась и поджала губы.
Артём сел на край кровати и пристально посмотрел на жену.
– Ты так нас напугала! - сказал он с деланным ужасом. – Как ты себя чувствуешь?
Анна не ответила.
– Ань, я понимаю, что ты пережила, всё так неправильно вышло...
– Неправильно?! Это теперь называется - неправильно?! - воскликнула девушка.
– Ну, я не так выразился. Прости...
– Бог простит. Чего тебе ещё нужно от меня?
– Чтобы ты простила нас...
– Ты в своём уме? Да я ни тебя, ни её видеть не могу, а ты говоришь "прости"?! У меня была семья - мама с папой, любимый муж, счастье, надежды, мечты. А сейчас нет ничего, только папа один и остался...
– Ань, наверное, нельзя тебе это говорить, но твой папа... - Артём отвернулся и закусил губу, не решаясь продолжать.
– Что - мой папа? - Аня приподнялась на локтях, но обессиленная, тут же рухнула на подушку. – Что с ним?! Говори!
– Его нет... Вчера похоронили... - едва слышно прошептал муж.
– Как нет? - Аня задрожала, из глаз потекли слёзы, на экране сбоку запрыгали показания, что-то громко запищало и спустя минуту в палату забежала медсестра. Глядя на монитор, она взяла запястье плачущей девушки и тревожно сказала:
– Что тут произошло? Всё в норме было. Вы что-то сказали ей? - она повернулась к Артёму.
– Ну, да... - он покраснел и отвернулся.
– Мы же просили не волновать её! - она сверкнула глазами. – Выйдите немедленно!
Артём поспешно вышел, а медсестра сделала успокаивающий укол, после которого Аня провалилась в сон.
Она проснулась утром, когда в палату снова зашли врачи, только в другом составе. Они что-то спрашивали у неё, но что именно - не запомнила, отвечая бесцветным голосом и глядя на всех потухшим взглядом.
Как жить дальше? Что делать? И главное - как после этого верить людям, если самые близкие так предают? - мысли роились в голове, не давая Анне трезво оценить своё положение. Но когда вечером снова пришёл Артём, она дождалась, когда он усядется рядом, и сквозь зубы процедила:
– Пошёл вон! Я не хочу тебя больше видеть!
Артём замешкался, а Аня крикнула:
– Вали, я сказала! Не понятно, что ли?! Ненавижу! - и отвернулась, поджав губы.
***
Через неделю, сразу после выписки, Анна поехала в ЗАГС и подала заявление на развод. Когда квартиру, в которой они жили с Артёмом, удалось продать, а деньги поделить, девушка собрала все свои вещи и уехала в другой город. "Подальше от этого дурдома!" - так она говорит теперь, если её спрашивают о причинах переезда.
***
Предательство – опущенные руки,
И голос, что пронзает тишиной…
Но ты взрослеешь через эти муки
И крылья вырастают за спиной.
Предательство всегда с шакальим ликом.
Цена того, кто предал – медный грош.
В отчаяньи своём безмолвно диком
Ты силы снова верить обретёшь...
Предательство – как выжженное поле
Твоей души, укрытое золой.
Но напитавшись смрадом этой боли,
Ты воспаришь однажды над собой!
Предательство – один из фильтров Бога,
Чтоб от тебя отсеять злых нутром...
Они себя проявят! Как? Тревогой,
Копытами, рогами и хвостом...
Предательство нелепо, несуразно,
Несоразмерно с горечью твоей.
Но никогда не мсти, ведь месть заразна!
Неси любовь, как свет среди ночей.
Предательство подкашивает ноги
И воздух забирает – не вдохнуть...
Увы, мы по пути теряем многих,
Но обретаем лучших. В добрый путь!
Автор стихотворения Ирина Самарина-Лабиринт
© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2021
