Марина сидела на старом диване в квартире, где провела почти всю свою жизнь. Стены были знакомы до мелочей: потёртый ковер, выцветшие шторы и фотографии на стенах.
Её отец, Владимир Сергеевич, некогда высокий и статный, теперь выглядел хрупким и изможденным. С каждым днем он становился слабее, а забота о нём ложилась тяжёлым грузом на плечи дочери. Воспоминания о прошлых годах, когда их отношения были другими, проскакивали в голове, но сейчас всё свелось к постоянной необходимости помогать, даже когда хотелось кричать от усталости.
Её брат Игорь давно жил своей жизнью. Он уехал из родного города сразу после школы и почти не появлялся в доме родителей. Когда матери не стало несколько лет назад, он прислал цветы, но на прощание не приехал, ссылаясь на занятость.
С тех пор их связи с Мариной были почти сведены к нулю. Только редкие телефонные звонки и сухие, формальные слова поздравлений на праздники. И вот, когда отец заболел, именно на Марину легли все заботы. Но одно дело забота — другое дело дом, который они с братом должны были когда-то поделить.
Отец всегда говорил, что квартира останется поровну ей и Игорю. Это казалось справедливым в те годы, когда они оба приезжали в гости, сидели за одним столом и смеялись. Но с тех пор много воды утекло, и Марина больше не могла молча принимать эту «справедливость».
Она была здесь всегда: сначала помогала матери, теперь отцу, а Игорь лишь изредка присылал деньги и выказывал свою поддержку по телефону. Но как можно купить заботу? Разве стоит она тех немногих тысяч, что брат отправлял раз в несколько месяцев?
Вечером Марина получила сообщение от Игоря. Он снова писал ей деловым тоном: «Привет. Как там отец? Состояние стабильное? Нужно поговорить о квартире. Я думаю, пора решать, как мы будем делить её».
Марина сжала телефон так сильно, что побелели пальцы. Как он мог писать ей в такой момент? Отец ещё жив, а Игорь уже заботится о квартире. Она медленно опустила телефон на стол, чувствуя, как раздражение смешивается с обидой и разочарованием.
— Поговорить... — пробормотала она под нос, как будто отвечая на сообщение брата. — Он даже не спросил, как я.
Она не могла представить, что через столько лет их семейные отношения сведутся к формальному разговору о недвижимости. Этот дом, где Марина провела детство, взрослела и плакала в подушку, где ухаживала за матерью до последнего её дня, теперь стал просто имуществом, которое нужно делить.
Марина закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Она чувствовала, что стоит на пороге важного решения. Пора было прекратить молчать, пора было поставить всё на свои места. Когда Игорь позвонил позже вечером, она уже знала, что скажет.
— Привет, Игорь, — голос Марины звучал спокойно, но внутри всё кипело. — Ты хочешь поговорить о квартире?
— Да, — его голос был ровным, как будто он обсуждал что-то незначительное. — Я думаю, стоит оформить документы заранее, пока отец ещё жив. Это упростит процесс.
— Упростит процесс? — переспросила Марина, пытаясь понять, как он мог так спокойно говорить о квартире, как о чём-то далёком. — Ты вообще понимаешь, о чем мы говорим? Отец ещё жив, а ты уже планируешь, как разделить дом?
Игорь, казалось, был немного озадачен её резкостью, но быстро оправился.
— Марин, я просто хочу, чтобы всё было справедливо. У нас с тобой равные права на эту квартиру. И чем раньше мы всё уладим, тем лучше для всех.
— Равные права? — горечь заполнила её голос. — Ты так считаешь? Где ты был все эти годы? Когда мама ушла, когда отец заболел? Я одна здесь, одна решаю все проблемы, ухаживаю за ним, оплачиваю счета, переживаю, теряю свои силы и здоровье. А ты... ты просто отправляешь деньги и считаешь, что этого достаточно?
Игорь молчал. Его обычно уверенный голос вдруг замялся.
— Я понимаю, что тебе тяжело, Марина. Но это не отменяет того, что квартира должна быть поделена поровну.
Марина не ожидала другого ответа, но всё равно почувствовала, как сердце сжалось от боли.
— Я больше не могу это терпеть, — сказала она, почувствовав, что слёзы подступают к глазам. — Ты не представляешь, как это тяжело — видеть, как отец угасает с каждым днём. Но ещё хуже — ощущение, что я делаю это одна, а ты лишь наблюдаешь со стороны и думаешь о том, что тебе причитается. Так не будет. Я хочу оставить этот дом себе.
Игорь вздохнул.
— Это не так просто, Марин. Папа завещал его нам обоим. Если ты хочешь оставить дом, то тебе придётся выкупить мою долю.
— Выкупить? — Марина почувствовала, как кровь стучит в висках. — Ты хочешь, чтобы я заплатила за дом, в котором живу всю жизнь, который содержу, в котором ухаживаю за нашим отцом?
— Это всего лишь бизнес, Марина, — сухо ответил Игорь. — Мне тоже нужно на что-то жить.
— Бизнес, — прошептала она, чувствуя, что вот-вот сорвётся. — Для тебя это всего лишь бизнес.
Слёзы текли по её щекам, но она уже не могла их сдерживать. Когда-то она считала, что семья — это самое важное. Что ради семьи можно пожертвовать всем. Но теперь она поняла, что для Игоря это было не так. Он жил своей жизнью, и для него их прошлое, их родители и этот дом не значили ничего, кроме материальной ценности.
— Я найду деньги, — наконец сказала Марина, стараясь, чтобы её голос не дрожал. — Я выкуплю твою долю. Но знай одно: после этого я не хочу больше иметь с тобой никаких дел.
Игорь молчал. Через несколько секунд его голос прозвучал неожиданно мягко:
— Твоя воля, Марина. Но не забывай, что мы остаёмся семьёй.
— Семьёй? — горько усмехнулась она. — Нет, Игорь. Семья закончилась тогда, когда ты перестал быть частью этой жизни.
Она повесила трубку и почувствовала, как тяжесть в груди постепенно ослабевает. Теперь всё было ясно. Ей предстоит долгий путь — найти деньги, уладить все формальности.
Оставшись в тишине, Марина снова села на старый диван и посмотрела на стены, которые хранили воспоминания всей её жизни. Она знала, что впереди будут сложности, но впервые за долгие годы она чувствовала, что сделала правильный выбор. Её дом, её жизнь теперь принадлежали только ей.