Недавно я прочитал в криминальной хронике рассказ о тяжком преступлении и обстоятельствах, при которых был обнаружен и арестован его виновник. Речь идет о женщине чуть старше 30 лет, которая “разобралась” с подругой, с которой жила, ударив ее по голове.
После содеянного, - рассказывается в статье, - женщина попыталась избавиться от тела, но когда ей это не удалось, она выбросила его в мусорный бак. И вот оно: самое неожиданное для такой злодейки, на следующий день (или в один из следующих дней - я не понял) она пошла в церковь и исповедовалась в содеянном православному священнику.
Услышав от женщины о ее ужасном преступлении, батюшка накричал на нее, выгнал и немедленно вызвал полицию. В результате поданного заявления женщина была арестована, найдено тело, а преступница была доставлена в тюрьму, где в настоящий момент она полностью замкнулась в себе и отказывается сотрудничать со следствием, так как такое “предательство” со стороны самого доверенного для нее лица, священника, слишком ее подкосило.
ТЕМ, КТО СЧИТАЕТ, ЧТО ЕМУ
НЕЧЕГО СКАЗАТЬ НА ИСПОВЕДИ: читайте наш пост в телеграм https://t.me/prav_prazdnik/350
Действительно ли священник, о котором рассказывает нам газетная статья (еще раз повторяю - если история верна), церковный преступник? Многие могут возразить. Да и вообще, как православие относится к тайне исповеди, особенно в таких ситуациях?
Преступление, о котором он узнал от самой преступницы, чрезвычайно серьезное. Почему же тогда этому священнику не поспособствовать его раскрытию? Разве он даже не обязан (как гражданин) это делать? И разве его молчание не помогает преступнице остаться незамеченной и избежать, конечно же, заслуженного наказания? А если так, то, сохранив в тайне то, что он услышал, не должен ли он сам подвергнуться определенной уголовной ответственности?
А если в государстве действует закон, обязывающий человека, узнавшего о совершенном преступлении, раскрыть его, то священник, узнавший о совершенном зле именно с исповеди, должен повиноваться тогда светскому закону и разоблачить покаявшегося грешника. Станет ли он тогда церковным преступником?
И наоборот – если он предпочтет сохранить безусловную тайну исповеди, несмотря на обязанность, возложенную на него светским законом, и будет впоследствии осужден этим светским законом, будет ли он праведником для Церкви? Что из двух должен выбрать священник? И почему даже при условии становления преступником для государства он обязан хранить секреты исповеди? Почему Церковь предписывает ему – даже в этих исключительных случаях – не нарушать эту тайну?
По церковному, по крайней мере, православно-церковному пониманию, священник, слушающий исповедь кающегося, есть прежде всего свидетель чего-то возвышенного, происходящего между духовником и Богом. Он слушает исповедь не потому, что это он должен ее услышать, а для того, чтобы быть свидетелем того, что кающийся действительно раскаивается в том, о чем говорит, в чем никогда нельзя быть уверенным (даже для самому кающемуся).
Так же читайте интересный пост про родовые грехи в нашем телеграм канале: https://t.me/prav_prazdnik/263
Поскольку он является, как сказано в молитве, «лишь свидетелем» чего-то происходящего между кающимся и Богом, то священник не имеет права вмешиваться в происходящее между человеком и Богом.
Он – осмелюсь сказать – не знает (и не может знать), как Бог, перед которым кается сам кающийся, отзывается на услышанное на исповеди. Однако, будучи верующим во Христа, священник мог (и даже должен) признать, что Христос в этот момент прощает кающемуся то, что он от него слышит.
Все мы знаем, что Христос мог бы простить прямо сейчас даже эту женщину, которая так поступила со своей своего подругой, а потом запихнула ее в мусорный бак. Конечно, нам кажется это диким и жестоким, но Всевышний не мыслит с точки зрения нашей человеческой морали. Он Сам говорит нам: "Мои мысли - не ваши мысли, ни ваши пути - не пути Мои" (ср. Ис. 55:8). Да и про того разбойника, который окончил свою жизнь рядом с Христом и попал на небо, не стоит забывать.
Казанский священник Александр Ермолин также указывает и юридический аспект тайны исповеди. Российские законы не то что не обязывают духовенство выдавать секреты прихожан церкви, но и защищают право священников это делать специальным федеральным законом. Даже в той ситуации, которая произошла, и даже в более худшей, батюшка не должен раскрывать то, что услышал от доверившегося ему грешника.
Более того, формальным нарушением может считаться даже просто громкий разговор во время исповеди, если его кто-нибудь услышит.
Священник имеет невероятную — повторяю, уж точно не заслуженную даже святым — привилегию быть свидетелем этого возвышенного «разговора» грешника и Бога! И в описанном мною случае этой женщины он пользуется своим незаслуженным присутствием на нем и... идет к светским властям. Он чувствует себя связанным с ними, с их законами, с их постановлениями, а не с Тем, Кто дал ему слышать то, что говорящий не хочет, чтобы кто-либо на земле слышал.