В центре Владивостока стоит интересный памятник красноармейцу с надписью - Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке!
– Лето, погода звенит, временами просто «миллион на миллион», летаем много и на аэродроме бываем подолгу. Можно сказать, жизнь перемещается туда. Уже свободнее чувствуем себя в коллективе полка, стали, так сказать, своими. Фотоаппарат всегда со мной, снимаю всё, что кажется интересным. На отдыхе, на лыжне, везде, где придётся. Тем более, что приобрёл я приличный зеркальный аппарат Зенит – ТТЛ. Но, на аэродроме фотоаппарат командирами и начальниками не приветствуется. Приходится не афишировать фотоаппарат, а иногда и просто прятать. Почему-то особенно «политрабочие» обращали на это внимание. Для них всегда была отговорка, что фотографирую для Боевого Листка. Ведь нас, лейтенантов и заставляли выпускать эти «листки» про передовиков воинской службы, про успехи в освоении «авиационной техники». Снимал самолёты и друзей на стоянке. Иногда подбирался к полосе и снимал самолёты на взлёте. Но вот в полёт, как в училище, фотоаппарат не брал. Очень уж «стращали» командиры, приходилось мириться с этим.
Задумали как-то в тёплые летние дни, в одно свободное воскресенье махнуть с Андрюхой Скориком во Владивосток. Давно хотелось там побывать, посмотреть город. Всё-таки город знаменитый, много о нём слышали, пора бы и познакомиться, так сказать, вживую. Пришли на вокзал к поезду, а билетов в продаже нет. Отказываться от задуманного не хотелось, пошли к вагонам договариваться с проводником. Получилось не сразу, те боятся, - всё же пограничная зона, порядки строгие. Но одна проводница всё же соблазнилась двойным «тарифом» и взяла нас. Ехать было не так далеко и недолго, - часа четыре. В начале поездки мы с удовольствием глазели в окно, пока в вагоне не появился ревизор. Проводница забегала, хотела нас спрятать, но прятать было некуда. Побеседовали мы с ревизором, мужик попался нормальный, правильно понял желание лейтенантов познакомиться с Владивостоком и даже не оштрафовал нас. Заодно повезло и проводнице.
В бухте Золотой Рог, на берегу которой был и ЖД вокзал, и Морской вокзал, можно было одновременно увидеть и подводную лодку, и большой гражданский пароход «Советский Союз»
– Привёз поезд нас на ЖД вокзал Владивостока. Вышли из вагона и увидели мы, что тут заканчивается вся железная дорога от самой Москвы, дальше плещутся морские воды и это уже воды Тихого океана. Там, где заканчиваются рельсы, стоит дорожный знак с цифрами 9288. Это столько долгих километров сюда от Москвы! Почти десять тысяч! Оглядываемся, всё интересно, - здесь вместе находятся железнодорожный вокзал и морской. Можно сказать, что рядом с железнодорожным перроном соседствует морской причал, открывается вид на бухту Золотой Рог. Похоже, тут и пассажирский причал, и грузовой. Рядом разгружаются морские торговые суда. Наблюдали, как разгружали из огромных судовых трюмов канадскую кукурузу. Тогда Советский Союз закупал в больших количествах разное зерно в Канаде. По бухте «шныряют» всякие мелкие судёнышки и важно плывут большие суда. Нам повезло, - мы увидели плывущий по бухте большой пассажирский пароход под названием Советский Союз. Это самое крупное советское пассажирское судно. К тому же это бывшее немецкое пассажирское судно Ханза, военный трофей после Великой Отечественной войны. Любопытно было посмотреть на разгрузку судов, на движение по бухте самых разнообразных судов. В бухте можно было видеть и гражданские суда, всякие мелкие судёнышки, буксиры и военные корабли и кораблики. Увидели даже медленно и бесшумно плывущую самую настоящую подводную лодку. Из порта мы двинулись на «экскурсию» в город. Бухту окружают невысокие холмы, застроенные старинными одноэтажными домами и современными многоэтажками. Старые улочки, мощенные булыжником, тянутся вдоль бухты, петляя по холмам, то ныряя вниз, то поднимаясь вверх. Звенят трамваи, шумят автомобили, суетятся пешеходы. Обычная городская кутерьма.
Обычная улица Владивостока с трезвонящим трамваем, уютная и запоминающаяся
– Всплывают в памяти разные интересные моменты в начале освоения Як-28П. Как-то произошёл с нашим товарищем неприятный случай на посадке. Выполнял Витя Б. контрольный полёт на Як-28 П. с командиром полка и, видно, перестарался. Весь полёт слетал на отлично, а на посадке так приложил самолёт к бетонной полосе, что у него отлетела от передней стойки шасси колёсная тележка, - не выдержал сварной шов. Самолёт не изменил траектории движения, прополз на остатке стойки по бетону строго по осевой линии какое-то расстояние и мирно остановился. Экипаж выключил двигатели и убедился, что с самолётом вроде всё относительно в порядке, по крайней мере, нет никакого возгорания или чего подобного. Полоса занята. А в воздухе несколько самолётов, которые ждут посадку. Самолёт надо срочно убирать с полосы. На аэродроме определённая суета, раздаются разные команды по громкой связи. На полосу по команде РП уже спешит аварийная команда, на специальном прицепе везут к самолёту средства для быстрого удаления самолёта с полосы. Мы тоже вместе с несколькими свободными лётчиками едем вместе с аварийной командой на полосу к одиноко стоящему самолёту. Всё происходит достаточно быстро, оперативно. Подъехали к самолёту, техники разгружают прицеп. Подкладывают под переднюю часть фюзеляжа специальные прорезиненные мешки. Эти мешки выполняют роль домкратов, подсоединяют к ним шланг от машины-воздушки, чтобы накачать их воздухом и поднять нос самолёта, подставить туда транспортную тележку и отбуксировать самолёт с полосы. Но мешки не надуваются, - они дырявые. Сквозь дырки со свистом выходит воздух. Видно давно не пользовались этими аварийными мешками–домкратами, а состояние их никто не проверял. Стало ясно, что самолёт придётся убирать долго. Самолёты, что находились в воздухе, пришлось отправлять на запасной аэродром. Всё то время, что суетилась аварийная команда у самолёта, Витя Б. так и сидел в передней кабине и не очень понимал, что происходит. Он до сих пор не понял, что случилось. Это мы уже объяснили ему, что он произвёл посадку на мотлично, но отбил переднюю стойку. А инструктор, командир полка, сразу после остановки самолёта вылез из самолёта, нервно ходил рядом и курил. После этого случая Вите добавили пару контрольных полётов, и он успешно продолжал летать на Як-28П.
В оживлённой бухте очень много самых разных суден и судёнышек. И снуют по бухте, и стоят «у стенки». У многочисленных причалов и свободных мест нет
– Достаточно большую часть своего служебного времени мы, как ни странно, проводили в классе. Различные занятия, подготовка к полётам, разбор полётов и, так называемая, «командирская учёба». Лётные дни были праздником. Но были и ещё некоторые не очень приятные моменты, - нас, молодых лейтенантов, отцы–командиры ставили ещё в служебные наряды или ответственными в солдатскую казарму. Была такая «повинность», - назначали офицеров в казарму «ответственными», то есть просто приглядывать за солдатами, чтобы они дисциплину и порядок не нарушали. Естественно, назначали молодых офицеров, холостяков, которые боевое дежурство ещё не несли, семей не имели. Считалось, что делать им особо вне службы и нечего. Особенно в выходные и праздничные дни. И, чтобы дурных мыслей не возникало. Будучи ответственным, надо было весь вечер торчать в казарме. Ну, а ходить в служебные наряды это уже «сам бог велел». В суточный наряд мы ходили помощником дежурного по полку или в патруль. Запомнился мне хорошо мой первый наряд начальником патруля. Прибыл я со своими двумя солдатами патрульными в гарнизонную комендатуру к майору коменданту. Тот строго осмотрел состав нашего патруля и сразу предупредил солдат, что, если они не подтянут ремни и не начистят сапоги до блеска, то могут остаться на гауптвахте. А мне посоветовал за время дежурства в патруле привести в комендатуру как минимум трёх нарушителей дисциплины или я останусь ещё на одно дежурство. После таких слов мои патрульные бегом кинулись устранять недостатки, а у меня сильно понизилось настроение. А тут ещё караульный заводит в помещение какого-то солдатика в мокром и грязном ХБ. С него стекает вода, он трясётся от холода. Оказывается, этот солдатик уже давно сидит на гауптвахте, ему комендант уже продлевал сутки ареста и он решил сбежать. Попросился в уборную на улице, там спустился в дырку с нечистотами и хотел вылезти наружу на свободу через крышку для чистки ямы. Но просчитался, там выход был перекрыт колючей проволокой. Пришлось беглецу-неудачнику звать на помощь чтобы его вытащили обратно. Вытащили его не сразу и тут же заставили залезть на улице в какой-то бассейн с грязной и холодной водой. Там ему пришлось отмываться от дерьма. И вот, после всего этого, арестант предстал на грозные очи коменданта. Тот смотрел на него недолго и выдал: - В камеру его. Добавляю трое суток! Незадачливый арестант чуть не плакал, жалобно говорил, что он сидит здесь уже месяц. Но это не помогло. После всего увиденного и услышанного, наш патруль нёс службу бдительно и, конечно, привёл в комендатуру «заказанное» количество нарушителей.
Среди разноразмерных гражданских «корабликов» можно было увидеть и солидный военный корабль. Медленно и величественно выплывает он из морского тумана. На военно-морском фоне Андрей Скорик
– Много интересного можно было наблюдать в процессе нашей повседневной армейской жизни, сталкиваться с любопытными моментами воинской службы. Довелось как-то принять участие в одном интересном и довольно редком воинском мероприятии под названием «инспекторский опрос». Смысл этого мероприятия заключается в том, что по какой-то причине в подразделение прибывает комиссия из вышестоящего штаба, может даже из очень высокой, по военной иерархии, инстанции, и проводит среди всего личного состава «поголовный» опрос об условиях службы, опрашивают нет ли жалоб или просьб, каких-либо нерешаемых проблем. Ведь согласно всем армейским документам и приказам, военнослужащий может обращаться с просьбами, жалобами или предложениями только к своему непосредственному начальнику и никак иначе. То есть обратиться к вышестоящему начальнику или командиру он не может. Это грубое нарушение воинской дисциплины и всех армейских норм. Ну, а вдруг у тебя есть необходимость обратиться с жалобой на своего начальника?! Военнослужащий в обычных условиях этого сделать не может. Вот поэтому и существует «инспекторский опрос», на котором любой военнослужащий может через инспектора, проводящего опрос, обратиться непосредственно в любую армейскую инстанцию, к любому должностному лицу, хоть к министру обороны. Как-то, неизвестно по какой причине, прибыла такая комиссия в наш полк. Весь личный состав полка, все офицеры, прапорщики и солдаты были построены в одну шеренгу на строевом плацу у штаба. Вдоль шеренги медленно продвигается полковник из какого-то высшего штаба, выслушивает совсем немногочисленные жалобы и обращения и записывает их. Когда этот полковник приблизился, то я увидел, что записи он делает на пачке Беломора. Ну, а когда строй закончился и опрос завершился, этот инспектор вытащил из пачки последнюю папиросу, пустую пачку выбросил и с удовольствием закурил эту последнюю беломорину. На этом знаменательный инспекторский опрос успешно завершился! Больше мне не доводилось участвовать в инспекторских опросах.
А на берегу бухты стоит необычный памятник – самая настоящая подводная лодка
– И памятники, и живые военные корабли, и гражданские суда, деловито снующие по бухте или медленно и важно проплывающие мимо, и в большом количестве стоящие у причалов, - всё это говорило о том, что мы находимся в самом настоящем морском городе - порте, где базируется и гражданский, и военный флот. Мы не переставали удивляться тому, что каждая увиденная нами интересная мелочь в городе напоминала, что мы находимся в городе-порте. Хорошо было видно и понятно, что вся повседневная жизнь Владивостока была связана с обеспечением Флота. И гражданского, и военного. Даже на улицах Вдадивостока, вне видимости моря, корабельные гудки напоминали о море, о Флоте. Да и всегда, и везде на улицах, в магазинах можно было увидеть моряков. Как военных, так и гражданских. В общем, не зря мы приехали во «Владик», - впечатлений набрались много. И именно морских впечатлений!
23.09.2024 - Севастополь
