Настенные часы с лупоглазой кукушкой пробили полдень. Редкостная безвкусица! Так о них отозвалась мать Михаила. Но ему было все равно - потому что эти часы выбирала его Лена и она же предложила повесить их на их кухне. Так они и сделали.
Их кухня! Их дом! Родное и самое лучшее на Земле место, где они, молодые супруги, в теории, должны были бы провести бесчисленное множество самых счастливых дней своей жизни до глубокой старости. Но… Но… Елены не стало.
Отхлебнув крепкого чаю (а Лена ворчала, кстати, что вредно так много употреблять кофеина и вообще чай с утра пить 0 это желудок портить), Михаил зажмурился и тряхнул головой. Нет, он не плакал. И не потому, что это не мужские эмоции, как сказал бы отец! Отец, кстати, погиб десять лет назад… Михаил не плакал. Просто… Психолог, который подходил к нему, застывшему как статуя в больнице, где ему сообщили, что жена скончалась в реанимации, объяснял и Михаилу и его матери, что у некоторых людей вот так вот бывает с горем - они не льют слез и вообще кажутся без эмоций как будто, но на деле - переживают всю бурю кошмара утраты глубоко внутри себя.
— Так, надо идти, — сказал сам себе Михаил и снова глянул на часы.
Каким то образом пролетело еще полчасика. Он опаздывал на вокзал (а Лена была такой пунктуальной и ворчала часто о том, что они вечно из-за него не успевают, а он - посмеивался и говорил, что это неправильно, потому что это ей надо долго-долго собираться, краситься, а ему, мужику, стоять в прихожей и отчитывать ее еще за пять минуточек).
Наконец, Михаил поднялся из-за стола, не прибрав за собой посуды (и сколько бы сказала Лена и по этому поводу и про то, что он завтракал всухомятку!) и наконец, вышел из квартиры.
Эту квартиру они с женой в ипотеку взяли. Радовались, как дети долгожданным новогодним сюрпризам, когда одобрили ипотеку почти на пятнадцать лет!
— Я все посчитала уже, — размахивала его Елена тетрадкой, — я все посчитала и если мы будем придерживаться бюджета, то никаких просрочек не будет!
Михаил был с этим согласен. Он вообще был страшно рад жить так, как было правильно по мнению его жены - потому что она была просто умницей, такой хозяйственной, заботливой, аккуратной, доброй, щедрой, порядочной, честной, чистой, ласковой, веселой… и вообще - самой лучшей!
И вообще-то, Михаил был спокойным по природе своим человеком и совсем не злым, но когда на поминках, на сорок дней, мать склонилась к нему со словами, мол, ничего, ты еще будешь счастлив и я тебе такую жену найду, что ты про Лену вообще скоро забудешь, то он так на нее посмотрел… Что Тамара Геннадиевна просто отшатнулась от сына, будто бы испугалась его! А потом…
Он потерял любовь всей своей жизни ровно год назад. Автокатастрофа! Такая нелепая, такая глупая - просто у одной машины отказали тормоза из-за брака на производстве, а у второй - что-то там с рулем было не то… Водитель фуры, под которую попала легковушка Елены, кстати, страшно себя винил, хоть и доказали - что не было его вины.
— Да не за что мне тебя прощать, — сказал ему бесцветным голосом в свое время Михаил, — это не ты ее у меня забрал…
А кто?! И за что?! Неужели это было заранее прописано в их Судьбе?! Или нет никакой Судьбы и вся жизнь - это лишь цепочка до странности непредсказуемости событий?!
Первые месяцы Михаил появлялся на кладбище в ту же дату, что она ушла и оставлял там роскошный букет ее любимых цветов - леденцово-розовых роз. Но потом… Он помнил. Но просто однажды, в положенный для визита день вдруг понял, что просто больше не выдержит этой пытки!
— Мам, как думаешь, я ее не предам, если не поеду? — спросил он у мамы тогда.
И это был первый раз, когда Михаил обратился за поддержкой, советом, каким-то утешением к своей матери.
А она - погладила его по голове и вопреки своему обыкновению не сказала о Елене ничего дурного.
— Не предашь, — ответила сыну Тамара Геннадиевна, — все хорошо, сынок… Если бы она знала и могла сказать… То она бы точно не сказала, что ты предал. Елена бы хотела, чтобы ты жил дальше!
Михаил кивнул. А потом - впервые заплакал… Горько и безутешно. И плакал долго…
И вот, наступила годовщина. И так уж вышло, что именно на это время при распределении отпусков в компании, где Михаил трудился одним из старших менеджеров по рекламе, выпал его отпуск. И вообще-то, вероятно, он мог бы его от и до в квартире затворником просидеть, ведь, в конце-концов, в Интернете никогда не заканчиваются смешные ролики с котами, за просмотром которых можно проводить время, но… Мама Михаила взяла, как говорится, дело в свое руки и просто приказала сыну - едем со мной в деревню!
— Мы Сидоровых уже вечность не навещали, — сказала она про дальнюю свою родню. И Михаил согласился.
Потому что ему, в общем-то, было все равно, что делать. И потому что не хотел спорить лишний раз. Они и так в последнее время с матерью вечно пререкались!
Деревня под названием Малые Зяблики, куда они добирались сперва на поезде, а потом на трясущимся по ухабам автобусе, была местом самым обыкновенным и вместе с тем — примечательным.
Обыкновенной деревней она была потому, что тут жило не очень много людей, встречались заброшенные дома, в которых еще недавно доживали свой век одинокие старики, а еще тут были рядышком река и заливной луг, где паслись коровы, а необыкновенной она была потому, что здесь, как по мнению местных жителей, так и наезжавших городских, было необыкновенно красиво!
Серебристая лента реки, над которой так часто стелились туманы, навевала думы самые поэтические. На лугу травы в хороший год вымахивали выше человеческого роста и когда тут выходили пастись в ночное кони, то могло показаться, что вы вообще перенеслись в какой-то другой мир, где водятся и единороги и коварные келпи. А еще тут был лес. Сперва редкий, куда не вредно и горожанам по грибы-ягоды отправиться. Но далее - он обращался подлинной чащобой, в которой и местные могли заблудиться! И в чащобе этой, по слухам, водились до сих пор медведи и волки…
Что же до практической, так сказать и самой материальной стороны жизни, то обитатели Малых Зябликов не бедствовали - были тут и хорошая школа, и даже клуб с библиотекой, фельдшер лечил отнюдь не подорожником, а ассортимент продуктового магазинчика «У Маши» походил на ассортимент иных городских лавочек… В общем, жили люди!
— Ну, наконец-то! — двинулась, стоило им сойти с автобуса, на Тамару Геннадиевна ее дальняя родственница Любовь и эх - сомкнула в медвежьих объятиях!
— Добрый день, — вежливо улыбнулся Михаил и поспешил забрать из багажного отделения сумки - понадеялся, что так его не станут тискать.
Не вышло! Потому что Люба, что называется, была охотницей до тактильного общения и это у нее было в порядке вещей, к примеру, в процессе беседы так хлопнуть собеседника по спине ладонью, что он мог воздухом поперхнуться.
В доме же, куда заселились городские, помимо Любы обитал ее еще муж - Степан, а также ее юная дочка Василиса и еще очень старенькая дальняя родственница - Фекла. Причем, никто уже и не мог припомнить — а кому вообще родня эта Фекла?! Но зато всем странно так казалось, что она уже была старенькой, еще когда они были маленькими.
И вот, наконец-то, все сели за стол. Вскипел самовар - старинный, как у купцов! Разлили по чашкам ароматный чай на травах, стали угощать гостей ватрушками, пышками, медом, вареньем и все прочим…
— Вот, сын у меня снова одинок, — донесся до разом как-то задремавшего от этого сытого изобилия, Михаила, — Может у вас невесту присмотрим! — и его мать захихикала.
Михаил скривился, точно от зубной боли - неужели она до конца его жизни с этим не отстанет?! Да, основная причина их последних конфликтов заключалась в том, что Тамара считала - сыну надо опять поскорее жениться.
— Теть Люб, — сказал он, поднимаясь из-за стола, — вы нас приютили, — пошутил он, — но нахлебником я жить не привык! Поэтому, давайте, скажите, чем вам помочь то надо? В смысле, по хозяйству… Дров, может, нарубить?
— Да ты дрова то хоть раз в жизни рубил? — со смехом ответила Любовь, — а к курям тебя даже подпускать страшно! Выпустишь еще всех нечаянно, пока кормишь… Вот в огороде вечером полить - за это спасибо скажу! Поливальная то система, которую мы брали в прошлом году, сломалась… По старинке поливаем! А еще, пожалуй, можешь сходить в магазин. Растительное масло кончилось. Да и сахару бы мешок…
— Тогда я в магазин! — кивнул Михаил.
— Сейчас дам деньги, — встала Любовь.
А потом, когда парень скрылся за дверью, села обратно и спешно разлив еще по чашке чаю, аж наклонилась поближе к Тамаре. Остальные домашние, кстати, тоже разошлись сейчас и соответственно, ничто не мешало двум женщинам всласть посплетничать.
— Ну, давай, рассказывай, как у вас дела!
Тамара перевела дыхание и раскрыла рот - потому что вот о чем-чем говорить, а про то, какие у нее семейные обстоятельства, она могла, что называется, вещать бесконечно!
И она заговорила… Начала же с того, что это было очень непросто - в одиночку после потери мужа растить сына. Затем, продолжила тем, как терпеть не может до сих пор своих свекров и даже практически не общается с ними. И затем еще добавила, что терпеть не могла всегда дедушку Михаила по отцовской линии. Потому что он был вообще пропащим человеком.
— Спился где-то под забором, ну, туда ему и дорога, — рассказывала Тома, шумно прихлебывая чай, — Я все боялась, что дурная наследственность проявится через поколение, говорят, такое бывает… Страшно было, ты не представляешь! Я Мишке даже конфеты, если у них в составе алкоголь, не давала. И даже кефир с квасом!
— А разве в квасе есть это? — удивилась Люба.
— Не знаю, — пожала плечами Тома, — но лучше уж беречься по всякому, на всякий случай, я так считаю! Ну, думала, когда он школу окончил уже, что все - пронесло… И потом, пока в ВУЗе учился, все хорошо у нас было. Нормально! Как у людей, понимаешь? Думала уже, все - настрадалась я сполна в жизни, хватит, теперь, как говорится, можно и старость спокойно встречать!
— Да какая старость, родная ты моя? — рассмеялась Любовь и замахала руками, аж платком глаза вытерла, — тебе на пенсию рано и по паспорту, а если уж на лицо глянуть - то совсем молодка!
— Да будет шутить то, — отмахнулась Тамара. Помрачнела. Вздохнула тяжело, — какая там уж молодость… Всю жизнь на воспитание Мишки отдала, вот всю жизнь! Даже замуж, вот ради него, чтоб не было чужака в доме, опять не выходила… И куда мне теперь? Нет, не шути…
— А я и не шучу, — хмыкнула Люба, — просто думаю, что счастье личное, оно такая штука - оно может и в сто один годик прийти! Вот, хоть Феклу нашу спроси - вроде совсем уже древняя бабулька, а местные дедульки, даже те, у кого свои старушки живы, на нее заглядываются! В чем секрет, спрашивается? Может, в том, что улыбается постоянно? И то, что беззубая давно стала, ее не смущает… Тебе бы тоже, Тома, улыбаться почаще - глядишь, люди, мужички к тебе и потянутся!
— Шли бы они все темным лесом, — скривилась гостья, — мне о другом надо думать! Как Мишку женить. И чтоб нормальная была в этот раз!
— Ну, — осторожно сказала Любовь, — я слышала, что вы с Еленой не ладили…
— Да было бы с кем ладить! — закатила глаза мать Михаила, — детдомовка, представляешь?! Как будто закончились нормальные девушки в городе! Меня чуть сердечный приступ не хватил, как он ее на знакомство привел… А потом, как ее не стало… Знаешь, нельзя так говорить, наверное, но я аж вздохнула спокойнее - по крайней мере, теперь не испортит жизнь Мишке!
— Правда, Тома, не надо так говорить, — посерьезнев, сказала Любовь, — нехорошо это… Все-таки, раз она с Мишкой сошлась, то не была, выходит, таким уж плохим человеком. А то, что из детского дома… Ну, обстоятельства ведь разные в жизни бывают!
— Угу, — хмыкнула Тамара, — была бы она из нормальной семьи, так не попала бы туда, нашлись бы родные, кто приютил бы! И потом, наследственность…
— Да что ты к этой наследственности прицепилась то? — уже почти обиделась хозяйка дома, — это вообще не имеет, если хочешь знать, серьезных научных обоснований! Вон, у меня прадед таким балагуром был, что от него три деревни в округе стонали! А мы, как знаешь - ничего, вполне приличные люди, соседи не жалуются…
— Ладно, — повела плечами Тамара, — не будем об этом… Так, как, есть в округе то у вас приличные девушки? Я почему спрашиваю - всех в городе уже знакомых перебрала, кажется, со всеми уже Мишку перезнакомила, а он нос воротит!
— Надо подумать, — задумалась Люба, — как бы есть некоторые девчата хорошие…
Тем временем Михаил бодро топал по деревенской дороги в магазин. И вот что было поразительно-удивительно - невелика была деревня Малые Зяблики, но он уже умудрился в ней заблудиться. Плюс, бонусом - дважды наступил в коровьи лепешки. Еще его облаяла собака из-за забора. И еще его уже покусали комары!
Но вот, наконец, Михаил смог вздохнуть с облегчением - ступив под крышу продуктовой лавки, под крышей которой, между прочим, вертелся, разгоняя июльскую жару, вентилятор.
Михаил встал в хвост очереди, пристроившись за каким-то мужичком в старомодном клетчатом пиджаке.
— Хлеб то свежий испекли уже? — прошуршал за ним старческий голос и он, обернувшись, узнал Феклу.
— Не знаю, — ответил Михаил, — а что, вкусный тут, как раньше, не то, что в городских пекарнях?
— Того не ела никогда, — покачала головой Фекла, — а без нашенского ни дня не могу!
— Понимаю, — улыбнулся Михаил и повел носом - видимо, в пекарне, расположенной в задней части магазина, только что вынули из печей хлеб - потому что по воздуху поплыл головокружительный аромат.
Хлопнула магазинная дверь. Послышались легкие женские шаги.
— А хлеб свежий есть? — спросила еще одна покупательница.
И услышав этот голос Михаил замер, будто молнией пораженный… А потом медленно, будто во сне, обернулся. А когда обернулся… То не поверил своим глазам. Потому что перед ним была она!
— Лена? — не своим как голосом произнес Михаил.
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.