Сегодня, 22 сентября в 15 часов 43 минуты…
Наступила астрономическая осень. Осеннее равноденствие, когда день равен ночи, и веет холодом. И если 22-е июня и летнее солнцестояние всегда вызывает у меня грусть: всё, день пошёл уменьшаться, а лето покатилось под закат. И ещё почти всё лето впереди, но первый звоночек уже прозвучал. Как первая морщинка или первый седой волос на молодой ещё голове.
То 22-е сентября у меня вызывает тоску и даёт старт хандре. Я не Пушкин, который любил осень так, что уехал в Болдино и там её отмечал. До 22-го декабря, пока день снова не начнёт увеличиваться – я буду хандрить.
Я гелиозависимый. Есть такое слово? Если нет – держите. Я солнцелюбивый, как подсолнух. Мне нужен яркий свет и жара. Всё, что на градуснике ниже +10-и градусов – я воспринимаю как оскорбление.
В темноте и прохладе я чахну, как орхидея, а в холода (а в России же бывают холода?) я вообще начинаю жалеть, что не могу впасть в спячку. Хотя, если быть честным, я в спячку и впадаю, как ёжики или медведь.
Только при этом хожу и разговариваю. Такая видимость.
Личный сезонный лунатизм. Я буду передвигаться в полудрёме, как медведь-шатун, и изображать жизнедеятельность.
Я вышел сегодня ровно в 15.43 из дома астрономию проверить. «Проверить алгеброй гармонию», так сказать. Всё точно. Солнце светит, но воздух уже оскорбляет кожные покровы осенней прохладой. Мне не нужна прохлада, я хочу потеть загорелым телом.
По верхушкам деревьев дует явно осенний ветер. Когда деревья долго и непрерывно шумят листвой, и в этом шелесте – предупреждение. «Готовьтесь, деревья! Листья – уже пора. Начинайте прощаться! Скоро! Очень скоро...»
После 18-и часов быстро начинается тьма и сугробы. Жена вот говорит, что пока сугробов нет, ещё рано, а я наговариваю.
Что она там может увидеть в темноте? Они уже есть, просто тают к рассвету, чтобы не пугать заранее. Но я их чую!
Птицы начинают хлопотать, сбиваться сначала в кучки, а потом и в стаи всё большего размера. Чтобы действовать мне на нервы, кружить над головой и поглядывать в сторону Африки и Египта. Я тоже хочу в Египет на зиму. Но у меня нет крыльев.
И денег, эдакой человеческой замены крыльям… тоже нет.
Когда я стану богатый и толстый, то буду зимовать там, где снега как можно меньше.
В Каире снег выпадал крайний раз 130 лет назад – всё, мне подходит!
Я очень люблю снег – но по телевизору. Прямой контакт с замёрзшей водой вызывает у меня дискомфорт. Какие-то папуасы были в моих предках, видимо.
Единственное, что меня пока примиряет с действительностью – что сугробы пока только по ночам, чтобы там не говорила жена. Что ещё остатки солнца вполне себе можно найти. Жаль, что с каждым днём солнца будет всё меньше и меньше, а хандры всё больше и больше.
До самого 22-го декабря, этот день – мой личный праздник. В этот день я развожу костры, прыгаю через них, бегаю с цветочными веночками на голове и вожу хороводы. Сам с собой.
Соседи удивляются и зовут психиатров. Но я успеваю убежать до их приезда.
И – чудо! День начинает увеличиваться.
Но до этого ещё целых три месяца...
И ещё: у меня есть справка о психическом здоровье.
Но я её съел...