Утро перед Большой Игрой
Деревня Драмклифф, графство Слайго, Коннахт
— Дойл, подъем!
Кеннет стукнул для приличия костяшками пальцев по дереву, распахнул дверь и ворвался, точно вихрь, в спальню. Встал посреди комнаты, руки в бока, высокий, чуть не в потолок макушкой упирается, да так и застыл, что твоя статуя: глазища — во! — челюсть отвисла, кудри дыбом, лицо белее снега.
— МА-АМ! — наконец выкрикнул Кеннет.
В спальню вошла низенькая, не чета сыну, женщина.
— Ну и чего ты расшумелся?
— Дойл пропал.
Он указал пальцем на кровать у окна. На голубой постели из-под одеяла с васильками торчала вместо Дойла черная коряга.
***
Накануне вечером
Сид близ Драмклиффа
— Скучно мне.
Энгус, король фэйри Драмклиффа, потянулся, зевнул, поерзал на троне. Перед ним в большой зале, среди сокровищ — золота, серебра, рубинов, изумрудов, — в компании призрачных теней под аккомпанемент скрипок, барабанов и волынок кружили в бесконечном танце подданные его, разодетые так ярко да пестро, что хоть сейчас бери и вставляй в церковные окна всех сразу.
Айлиль, принц фэйри Дромахайра, Энгуса почетный гость, близкий друг и вместе с тем вечный соперник, усмехнулся и сказал, не переставая при этом плясать:
— Что ни год, ты все больше на человека походишь. Гляди, как бы среди смертных не поселился да душой не обзавелся.
— Вздор! — возразил Энгус, памятуя о разговоре с одним священником.
«Что же вы скажете относительно статуса моей души?» — вопрошал король. Святой отец печально, виновато пожал плечами: «Нет ее».
— Как Судный день, так вместе с сумеречным царством своим растаю.
— Ну так разве не стоит, коль сгинем без следа, любить до тех пор, горевать и ненавидеть самозабвенно, без оглядки, как умеем только мы и никто больше?
— И радоваться?
— И радоваться, конечно, — кивнул Айлиль.
Энгус выпрямился, привстал. В глазах короля мелькнула искра, но тут же потухла. Он со вздохом повалился обратно в кресло.
— Но мне скучно.
Айлиль, посвистывая и пританцовывая, прошёлся вокруг трона.
— Ты только не обижайся, — начал он.
Взгляд Энгуса вновь ожил. Он с любопытством уставился на товарища в нетерпении. Отбросил рукой красный, пушистый, как одуванчик, помпон, упавший с шапочки на нос.
— Я, положим, считаю, — продолжил Айлиль, — что мои подданные играют в хёрлинг(1) не в пример лучше твоих.
Король фыркнул.
— Ага, — усмехнулся. — Скажешь тоже. Да твои «люди» колун от клюшки не отличат.
— Ха-ха! А твои мяч от картошки! — парировал принц, отстукивая каблуками чечетку.
— А твои… корову от быка!
— А твои день от ночи!
Энгус вскочил, потрясая кулаками. Заметив перебранку, музыканты развеселились пуще прежнего и заиграли быстрее. Фэйри завели большой хоровод вокруг трона.
— У-у-у, как же ты меня достал! Спор! Застегнись на все пуговицы: игра рассудит, кто из нас прав, а кто пустозвон и дурак! — выкрикнул король, имея в виду, конечно, не себя.
— По рукам! — отвечал Айлиль.
Танцующие радостно засмеялись, захлопали в ладоши. Принц улыбнулся:
— Осталось только найти пару смертных.
***
Ночь перед Игрой
В Драмклифф — туда и обратно
— Напомни-ка, кто нам нужен?
— Кеннет Галлахер, он играет в хёрлинг за котов(2).
Дафф присвистнул. Поправил на плече корягу.
— О как! Энгус-то не пальцем делан.
Рори со значением кивнул.
— А то!
— Откуда ж он узнал? Ну, про этого Кеннета.
— Один из наших на прошлой неделе прилег отдохнуть под кустом у дома Галлахеров и услышал разговор: хозяйка гостю хвалилась, мол, сын у нее игрок хоть куда, машет клюшкой почище Кухулина. А еще сказала, что он со дня на день приедет к ним в Драмклифф отдохнуть в межсезонье.
— Вот так удача!
— И не говори. Вчера на балу, когда Энгус с Айлилем об заклад побились, этот наш тут же и вспомнил о Галлахерах. И королю, значит, шепнул. Пришли!
Дафф глянул на дом через плечо впереди идущего Рори.
— Ни звука. Спят вроде.
— Идем.
Они тихонько прокрались к стене: маленькие, точно дети, в четыре фута ростом, не больше. Притаились у зарослей.
— Скажи-ка, куманика, в какой комнате Кеннет Галлахер ночует? — обратился Рори к растению.
Из куста вытянулась тонкая веточка и указала листочками вверх. Фэйри задрали головы.
— Второй этаж, — нахмурился Дафф. — Делать нечего.
Похитители отпустили с плеч тяжелую корягу, скинули красные пиджачки и радужные жилетки, будто сшитые из десятков разноцветных лоскутов, и аккуратно сложили одежку на земле. Две пары стрекозиных крыльев сверкнули в лунном свете, как хрустальные стеклышки. Фэйри вновь подняли бревно и взлетели.
Сперва с трудом, неуклюже пританцовывая в воздухе — коряга мешала, — но затем все более уверенно они достигли окна на втором этаже. Крылья мелькали у них за спинами, разгоняя сонную мошку, что налетала к ночи с ручья. Глаза блестели, на лицах — веселые улыбки от предвкушения шалости.
Рори вытянул руку, схватился за ручку рамы — не заперто. Убаюкал петли волшебной песней, чтоб не скрипели. Уговорил ветер убраться подальше. Мгновение — и фэйри залетели в распахнутое настежь окно. Прямо под ним в кровати храпел парень: худой, лохматый, с вытянутым бледным лицом.
— Это он, что ли, за котов играет? — удивился Дафф.
Рори пожал плечами:
— Выходит так. Давай за дело.
Они прислонили корягу к стене. Рори, как фокусник, вытянул изо рта светлую простыню, расстелил на полу.
— Взялись, — скомандовал шепотом. Он держал спящего за руки. Дафф — за ноги.
— И-и раз!
Ши подняли человека с кровати — тот лишь негодующе всхрапнул — и положили на полотнище. Завернули, завязали, и спустя пару мгновений из Кеннета Галлахера получился большой белый мешок. Вот только они не знали, что Кеннет приехал к родителям не один, но со своим другом Дойлом Кавана, молодым поэтом из Килкенни, пребывающим в затяжном творческом кризисе. И, что еще хуже, отдал товарищу под ночлег свою собственную комнату и кровать.
А потому Рори и Дафф без задней мысли, шушукаясь и посмеиваясь, забросили на постель корягу и вместе с ценным грузом вылетели в окно, даже и не подозревая о своей оплошности.
***
Утро перед Игрой
Драмклифф
— Парнишку похитили фэйри, — заявил Падди Флинн, когда новость об исчезновении Дойла разлетелась по деревне.
Галлахеры, а вместе с ними и соседи, собравшиеся во дворе их дома, уставились на местного чудака. Одни с сомнением, другие с тревогой.
— Как можно верить в подобную чепуху? — заявил кто-то из толпы. — Фэйри не существует.
— А кто, как не они, донимает меня всю мою жизнь? — воскликнул Падди Флинн.
— Зачем же он им нужен? И корягу эту оставили… — спросила матушка Галлахер.
— Да мало ли для чего. Они без помощи людей как дым. Вот, к примеру, захотят в хёрлинг, крикет или гэльский футбол поиграть, да не смогут, если в каждой из команд хотя бы одного смертного не будет. А бревно — так, ради смеха. Малый народец — большие любители подшутить. Но это ещё цветочки…
И старик рассказал историю о том, как некий фермер по имени мистер Д. полями да холмами возвращался домой в Россес прямиком из Голуэя. Увидел он у дороги двух девушек и завел с ними разговор. Выяснил, что живут они недалеко. Напросился в гости.
Красавицы отвели Д. в свой дом, посадили у камина, напоили чаем с молоком, накормили мясной похлебкой, и гость задремал. А когда проснулся, хозяек след простыл. Глянул за окно: на улице уже стемнело и поднялась страшная буря. Чу! Дверь открылась. Вошли двое мужчин. Они несли на руках мертвеца.
Мистер Д. успел спрятаться в тени за большим сундуком и притих. А пришельцы тем временем проткнули покойника вертелом и принялись решать, кто из них будет труп жарить. Д., услыхав их спор, от страха громко икнул. Те схватили его и вытащили на свет.
«Давай-ка, мистер Д., — сказал первый, — ты будешь мясо вертеть». Фермер послушался. «Но смотри, если оно подгорит, — пригрозил второй, — мы тебя самого на вертел насадим!» И с этими словами оба они ушли.
Бедный Д. сидел у огня до полуночи, пока парочка та не вернулась. Первый попробовал мясо и выплюнул в огонь, мол, подгорело. Фермер тогда весь побледнел: краше в гроб кладут. Второй срезал кусочек у мертвеца с другого боку, закинул в рот, прожевал, проглотил и сказал, что мясо зажарилось как надо. У Д. отлегло от сердца и размяк он, точно тряпичная кукла.
Целый час людоеды спорили, кто из них прав. Но по итогу решили, что пусть туша прожарена хорошо лишь с одной стороны, а убивать они мистера Д. все равно не станут. Уложили его в постель, он и уснул. А наутро проснулся посреди зеленой травянистой лужайки.
Матушка Галлахер охнула и перекрестилась. Муж ее нахмурился пуще прежнего и стал весь пунцовый от раздумий. Кеннет же, звезда хёрлинга, вышел вперед, выпятил грудь, сжал кулаки.
— Надо Дойла спасать!
— Как же нам это сделать? — крикнул тот самый человек, что первым подал голос.
— Тут за ручьем, на лугу, сплошь один крестовник растет, — заметил Падди Флинн. — Эта трава для фэйри священная. Нужно ее сжечь.
***
Перед самым началом Игры
Вершина Бен-Балбена
— Что значит, ты не Кеннет Галлахер?
— То и значит. — Дойл Кавана сидел на зеленой, короткой, как газон, траве. Перед ним стояли Рори и Дафф, наряженные в разноцветную полоску.
— Тогда как тебя зовут? — в один голос спросили горе-похитители.
Молодой поэт назвался.
— Да быть такого не может! — воскликнул Дафф. — Мы ж не перепутали дом или комнату. Как же ты оказался у Галлахеров?
— Я друг Кенни. Он взял меня в гости к родителям и уступил спальню.
Рори всплеснул руками.
— Прекрасно! Замечательно! Теперь мы точно продуем Айлилю, этому пройдохе! А что еще хуже — окажемся крайними!
Он глянул за спину, на Энгуса. На короле была та же форма в радужную полоску, но поверх нее красный жилет. На другой стороне поля собрались эльфы Дромахайра. Эти носили разноцветную шашечку.
— Что же нам делать? — шепнул Дафф.
Рори задумался на минуту.
— Дойл, ты понимаешь, что здесь происходит?
— Полагаю, я сплю.
— Можно и так сказать. Ты умеешь играть в хёрлинг?
— Где мы? — поэт огляделся. Со всех сторон открывался чудесный вид на окрестности графства Слайго.
— На вершине Бен-Балбена. Так умеешь?
— Нет, — решительно отвечал Дойл. — Никогда не играл. Правила знаю чуть-чуть. Мой друг Кенни, вот он умеет.
Дафф устало вздохнул.
— В общем, мы тебя похитили, — продолжал Рори.
— Вы — это кто?
— Эльфы.
— Эльфы?
— Да-а, эльфы.
— Вы ролевики, что ль? Карлики-толкиенисты?
— Надоело! — взревел Дафф.
Он подскочил к Дойлу, стукнул клюшкой по земле. Та превратилась в топор.
— Слушай сюда, мозгляк. Если хочешь вернуться к своим, будешь делать все как скажем. А нет, башку с плеч!
С этими словами Дафф развернулся и с размаху рубанул по шее Рори. Голова фэйри, смеясь, улетела, как мячик для гольфа, а из шеи тут же выросла новая, точно такая же. И заговорила.
— Если тебя кто спросит, ответишь, что ты, Кеннет Галлахер собственной персоной, получил травму и поэтому не можешь играть в полную силу. Понял?
— Да, сэр, — выдавил Дойл, закатил глаза и потерял сознание.
В перерыве между периодами
Луг за ручьем, близ Драмклиффа
— Бензин? Пойдет, — кивнул Падди Флинн. — Разливайте!
Несколько мужчин прошлись с канистрами по полю туда-сюда, отбежали подальше. Старик зажег спичку и, прикурив сперва трубку, швырнул в траву. Вспыхнуло пламя.
***
Большая Игра
Вершина Бен-Балбена
Дойл Кавана все же пришел в себя к началу игры. Памятуя об отрубленной и смеющейся в полете голове Рори, он всем и каждому, кто спрашивал, отвечал, мол, да, я Кеннет Галлахер из Килкенни. И даже вошел в роль. Но к концу первого периода фэйри из Дромахайра вели уже двенадцать очков.
Веселью Айлиля не было предела. Он всячески задирал Энгуса, отплясывал перед ним на разный лад и хохотал. Король же пребывал вне себя от негодования.
— Рори, Дафф! Что с этим проклятым человеком? Почему он играет так, будто у него копыта вместо рук?!
— Как оказалось, с ним недавно случилась травма…
— Ничего не хочу слышать! — отрезал король. — Если проиграем, превращу в осла! Так и запишите! В осла!
А в этот момент неподалеку от Энгуса встретились Дойл Кавана со смертным из команды Дромахайра.
— Как тебя зовут? — спросил незнакомец.
— Кенни Галлахер из Килкенни.
— Погоди-ка, тот, что за котов играет? Или ты какой-то другой Кенни Галлахер?
— Тот самый.
— А вот и нет! Я Кенни вживую видел на матче в Слайго этим летом. Он совсем не так выглядит.
— Что ты говоришь? — услышал разговор смертных Энгус.
Дойл увидел у короля за спиной мрачные лица Рори и Даффа.
— Я говорю… — начал было незнакомец, но поэт взмахнул клюшкой и как следует треснул его по ноге. Парень взвыл от боли, повалился в траву.
Поднялась суматоха. Фэйри Дромахайра во главе с принцем Айлилем, улюлюкая, бросились на противников из Драмклиффа. И разгорелась на плоской, как столешница, вершине горы Бен-Балбена битва радужных полосок против разноцветных шашечек.
В хаосе Дойл Кавана припустил бегом куда глаза глядят. Рори толкнул локтем Даффа, мол, смотри. Оба фэйри усмехнулись и одновременно щёлкнули пальцами.
***
Во время Большого Побоища
Луг за ручьем близ Драмклиффа
Констебль приехал, как раз когда огонь на поле разгорелся нешуточный. Непостижимым образом пламя перекинулось на ближайшую к лугу ферму, охватило пустой благо сеновал и пристройку. Вызвали пожарных.
Матушка Галлахер все охала и крестилась. Ее муж, красный как томат, тряс за грудки Падди Флинна. Кеннет таскал по ведру в каждой руке из ручья и опрокидывал воду в огонь. Но без толку.
А тот человек, что называл веру в фэйри чепухой, стоял чуть в стороне и, закрывшись рукой от солнца, смотрел, как по дороге к дому скачет ослик. Верхом на нем сидел Дойл Кавана: худой, лохматый и бледный.
***
После Игры и Побоища
Вершина Бен-Балбена
— Ну что, Ваше Величество, не скучно тебе больше?
Энгус и Айлиль сидели по центру поля в теперь уже рваных своих одеждах. Вокруг лежали на траве друг дружкой побитые фэйри, смеялись и перешучивались. Кто из них победил, осталось неясно.
— Не скучно, — подтвердил Энгус. — А какой счет-то в итоге?
Принц пожал плечами:
— Кажись, ничья.
Король засмеялся.
— Рори, Дафф! Где смертный? Надо бы его наградить, как полагается.
— Отлучился по срочному делу, — отвечал первый.
— У них там в Драмклиффе пожар, — сообщил второй.
***
После всего
Как только поэт с ослика слез и ступил на землю, в ту же секунду пламя погасло само собой. Ферма, сарай и пристройки стояли целые, будто никакого огня и не было вовсе. А вот крестовник на лугу как есть весь сгорел.
Падди Флинн на это сказал: «Колдовство! Малый народец шалит!» А констебль оштрафовал всех причастных к поджогу на приличные деньги.
Вернувшись в Килкенни, Дойл Кавана написал стихи о том, что случилось с ним в Драмклиффе и на горе Бен-Балбен. Творческий кризис закончился.
Примечания:
1. Хёрлинг — кельтский командный вид спорта: помесь регби и хоккея на траве.
2. Коты (Cats) — прозвище сборной Килкенни по хёрлингу, одной из лучших команд в Ирландии.
Автор: Максим Ишаев
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ