оглавление канала, часть 1-я
Сказать, что Татьяна повеселела после его заверений, что они «успеют», по ее напряженной физиономии с нахмуренными бровями, было нельзя. Но твердое желание смести на своем пути к намеченной цели все преграды, явно читалось в ее глазах, которые поменяли свои обычные тепло-серые тона, на какой-то стальной цвет, став похожими на сверкание острого клинка в руке янычара. Они шли вверх по ущелью до самых поздних сумерек. Юрка все время внимательно вглядывался вперед и принюхивался, в надежде учуять запах дыма от разведенного костра. Когда Татьяна начала то и дело спотыкаться о камни, он остановился.
- Остановимся на ночь здесь.
Он обвел внимательным взглядом местность. Для ночевки оно подходило идеально, если они не хотели, чтобы их заметили те, кто шел впереди. Несколько огромных валунов образовывали небольшую защитную стену со стороны верховьев ущелья. Неподалеку шумела небольшая речушка, берущая начало высоко в горах, в самых ледниках. Куртины диких яблонь, стоящих неподалеку, манили своими плодами. Но есть ребятам совсем не хотелось. Юрка, под прикрытием камней, развел небольшой костерок, и подвесил над огнем котелок с водой. Татьяна, сорвав несколько веточек горного тимьяна, настороженно принюхалась к ним, и нерешительно произнесла:
- Кажется, Нюська из этих кустиков в прошлый раз чай заваривала…
Юрка усмехнулся.
- Эх, ты… Дитя асфальта. Вроде бы, в экспедиции с родителями ходила, а в травах совсем не шаришь… Конечно, из этих. Это тимьян. Старики еще говорят, что он отпугивает злых духов. Надо пожечь веточку и обойти с ней лагерь по часовой стрелке три раза. И тогда, тебя никакие злые духи ночью не потревожат…
Татьяна фыркнула.
- И ты веришь в эту чушь?! Глупости какие!!
Юрка, к ее удивлению, возмущаться не торопился, а как-то грустно проговорил:
- Напрасно ты так… Старики свои знания через века пронесли, от отца к сыну. Оттого, что мы не понимаем их логики, вовсе не значит, что это не работает. И вообще, мы мало что знаем о старых временах. Вот, например, легенды или сказки… Ведь в них не зря в конце говорится: «Сказка ложь – да в ней намек…» - Татьяна с удивлением смотрела на друга. Неужели, это тот самый Юрка, хулиган, троечник и разгильдяй, которого не раз собирались за его несносное поведение исключить из школы?! А он, глядя задумчиво на небольшие язычки пламени, продолжил говорить: - Знаешь, в прошлом году мы забрались с Нюськой на совхозную бахчу. – Татьяна при этих словах сердито засопела. Юрка, усмехнувшись, попробовал оправдаться: - Мы тебя на такие «акции» никогда не брали. Уж больно ты правильная всегда была. Ты бы потом нас лекциями замучила. Так вот, там сторожем работал один старый узбек. Звали его Достон-бобо. – Заметив, как Татьяна нахмурилась, он поспешно проговорил: - Да, погоди ты дуться! Мы же пакостить не собирались, и социалистическую собственность тоже не собирались расхищать. Хотели с краю один арбуз только и взять. Знаешь, сколько их там пропадает, сколько запахивают! Короче… Стянули мы этот арбуз, здоровый выбрали, килограммов на пятнадцать, никак не меньше, и поволокли его в лесополосу на краю поля, к арыку. И тут, из ближайших зарослей камыша, что возле самого арыка росли, поднимается на нас фигура человека, словно он нас там нарочно поджидал. От неожиданности, я чуть этот арбуз не выронил. В общем, поймали нас на месте преступления. Думаем, ну все, сейчас начнется: родители, педсовет и прочие радости. – Тут он почесал нос, и проговорил: - Конечно, можно было бросить этот арбуз и сделать ноги. Сторож совсем старенький был, фиг бы нас догнал. Но, во-первых, почему-то, было жалко арбуза, а во-вторых, Нюська, встала, как вкопанная, и говорит мне, мол сами виноваты, сами и отвечать будем, мол, в мире все должно быть в равновесии. Представляешь?! Я стою с этим дурацким арбузом в руках, на меня с прищуром пялиться старый узбек, словно я перешел государственную границу, а Нюська стоит и разглагольствует преспокойненько о вселенской гармонии, блин! А Достон-бобо слушает ее и кивает в знак одобрения. А потом, зовет нас в свой шалаш, есть тот самый арбуз, который мы сперли. Говорит, зачем крали? Лучше было спросить, так бы дал. В общем, полный трындец! – Юрка на мгновение замолчал, и озадаченно уставился на Татьяну, будто только сейчас ее увидел. Пробормотал, обращаясь к самому себе: - Так, о чем это я?...
Татьяна на него смотрела с грустью и пониманием. А потом тихо проговорила:
- Ты хотел мне рассказать о старых легендах, в которых содержится истина, а перешел на воспоминание об Анюте. – Юрка, несколько смущенно закивал головой, мол, точно, о легендах! Татьяна положила руку ему на плечо и тихо проговорила: - Я тоже по ней скучаю. Она моя лучшая подруга, ты же знаешь… Мы обязательно ее вытащим, не сомневайся…
Юрок тяжело вздохнул, и, пряча от подруги внезапно заблестевший взгляд, невнятно пробормотал:
- Она не просто мой друг, она самый близкий мой человек. И я себе никогда не прощу, если…
Татьяна не дала ему договорить, очень жестко перебив его:
- Никаких «если» нет и быть не может!!! – И потом, чуть мягче добавила, тоже, смущаясь по неведомой для нее самой причине: - Так что там с вашим бобо дальше-то было?...
И потом, уже засыпая возле костра, завернувшись в теплое одеяло и глядя на близкие, руку протяни – достанешь, лохматые звезды, она подумала, что никогда бы в жизни раньше не поверила, кто скажи ей, что Юрка способен на такие глубокие человеческие чувства. Пожалуй, Анюта это понимала, и потому была так с ним близка. А она, Татьяна, сумела разглядеть это только сейчас. Она улыбнулась с закрытыми глазами, находясь на пороге между сном и явью. «Как хорошо, - подумала она, - что еще не все потеряно и мы сумели разглядеть друг в друге что-то очень важное, что могло уйти, ускользнуть от нас, продолжи мы оставаться слепыми и глухими…»
Юрка проснулся от того, что он до костей продрог. Костер давно погас, и даже искорки не было видно под толстым слоем серого пепла. Солнце клонилось к закату, разбрызгивая остатки лучей по восточному склону, делая тени невозможно длинными и, почему-то пугающими. От реки тянуло сырой зябью, а западный бок горы, будто нахмурившийся старик, нависал над ущельем сурово и хмуро.
Голову сдавило будто металлическим обручем, который кто-то все продолжал и продолжал закручивать у него на затылке. Ему показалось, что если он немедленно не скинет этот обруч со своей головы, то она просто лопнет, как арбуз, разлетевшись на мелкие кусочки. «Что за чертовщина?!!! Мы же остановились здесь ночью, сейчас не может быть вечер!!!» Но из-за разрывающейся изнутри головы, думать было совершенно невыносимо. Он приподнялся на локте и попытался посмотреть по сторонам. И тут же, невольно поморщился от боли и от приступа тошноты, подкатившего к самому горлу горьким комком. С трудом поднялся, и, с большим трудом заставляя затекшее тело повиноваться, побрел к реке. На берегу присел на корточки, зачерпнул ладонями холодную воду, и принялся ее жадно пить. После нескольких глотков, его, все-таки, вывернуло наизнанку, но голове стало при этом немного легче. Улегшись на живот, целиком опустил голову в ледяные струи, и так блаженно замер на несколько секунд. Он повторил эту процедуру еще несколько раз, и наконец, мог уже более или менее адекватно осознавать окружающий мир. Встал на четыре конечности и отряхнулся, словно собака, отфыркиваясь от стекающих по лицу капель. Мозги начали вставать на место, и он кинулся обратно к потухшему костру, посмотреть, как там Татьяна.
Танька лежала, свернувшись в позе эмбриона под своим одеялом. Под глазами залегли синюшные тени, дыхание было частым и прерывистым. Юрка схватил котелок с остатками вчерашнего отвара, и кинулся обратно к реке за холодной водой. Ни думать, ни рассуждать о том, что с ними произошло, он пока был не в состоянии. Сейчас было главным привести Танюху в чувство. Со всем остальным будем разбираться потом. Быстро вернувшись от реки с водой, он присел рядом со спящей подругой на корточки и осторожно тронул ее за плечо.
- Танюха… Просыпайся… Слышишь меня?
Девушка застонала во сне, но глаз не открыла. Немного посомневавшись, он налил на ладонь из котелка через верх немного воды и брызнул на лицо спящей. Татьяна поморщилась и застонала чуть громче. На Юрку напала вдруг паника. А вдруг, ему не удастся ее разбудить?! И, наплевав на всяческую деликатность, он принялся ее трясти за плечи, без конца повторяя ее имя. Наконец, она тяжело открыла глаза. Мутным взглядом посмотрела на него, но чувствовалось, что Юрку она не видит. Прошептала едва слышно:
- Голова… Сейчас лопнет…
Обрадовавшись, что Татьяна подала признаки жизни, хоть и не очень активные, он приподнял ей голову и проговорил:
- Выпей холодной воды, станет легче.
Девушка послушно сделала несколько глотков и поморщилась. Хрипло проговорила:
- Тошнит… Сейчас вырвет…
Юрка приподнял ее, чуть повыше, высвободив одной рукой из одеяла, в которое она завернулась во время сна, будто куколка бабочки, и опять поднес к ее губам котелок. Она попыталась отстраниться, но он жестко проговорил:
- Пей! Надо, чтобы тебя вырвало!
Она опять покорно сделала несколько глотков, и тут же, ее тело содрогнулось в рвотных конвульсиях. Когда все закончилось, Юрка остатками воды, как маленькой, умыл ей лицо, и помог сесть, привалив ее спиной к камню. Татьяна, прикрыв на несколько мгновений глаза, стала глубоко дышать, словно только сейчас вынырнула из глубокого омута. Когда она открыла глаза, то взгляд у нее был уже чистым. Вытерев лицо рукавом, она тихо спросила:
- Что со мной? Ощущение такое, словно я отравилась чем-то… Но мы ведь с тобой вчера ничего такого не ели… Вечером вообще, только травяного отвара выпили и все… Может, я какую-нибудь не ту травку в котел сунула?
Увидев, что подруга уже пришла в себя, Юрка принялся деловито разгребать остывшие угли в костре. На вопрос подруги он ответил не глядя:
- Все ту травку ты сунула. Что я, тимьяна не знаю, что ли?! Не в этом дело… - И продолжил упорно копаться в остывшей золе со сосредоточенным видом.
Татьяна, наконец заметила, что солнце почти зашло за гору. Похлопала своими дивно длинными ресницами, и растерянно проговорила:
- Мы, что…? До следующего вечера проспали, что ли? Как…
Она не успела закончить предложение, как Юрка издал торжествующий возглас. Он рассматривал, поднеся близко к лицу, какой-то, не то недогоревший пучок травы, не то какую-то скомканную обгорелую тряпицу. Понюхал ее, поднеся близко к носу, и сморщившись резко отодвинул руку с этой непонятной вещью, подальше от себя:
- Фу-у-у… Гадость какая…! – Потом повернулся к девушке, с недоумением глядевшей на все его манипуляции, и торжественно проговорил: - Вот, смотри…! Нас пытались отравить!