– Мама, ты меня слышишь? – Елена металась по кухне, нервно поправляя полотенце на плече. Тишина на другом конце линии. Она прижала телефон к уху плотнее, словно это могло исправить дело.
– Да, да, – наконец раздался усталый голос её матери. – Я слышу. Прости, задумалась...
– Ты задумалась? Мама, ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Ты опять отказалась от обследования! Это важно!
Татьяна Петровна замерла у окна, наблюдая за тем, как последние желтые листья опускаются на землю. Она знала, что беспокойство дочери – это любовь. Но также понимала, что у этой любви есть границы, за которые она не собиралась переходить. Сила привычки жила в ней крепко – как те корни, что держат старое дерево.
– Леночка, я знаю, ты хочешь как лучше... Но разве можно бороться с тем, что уже написано?
– Написано? Ты о чем? Мама, это не судьба, это медицина! Нужно всего лишь...
Татьяна Петровна прикрыла глаза. Это "всего лишь" тянулось за ней годами, с тех пор как ушел её муж, как дом опустел, как каждое утро стало борьбой с самими собой. У неё были свои счеты с этой жизнью. И с болезнью тоже.
– Я уже старуха, Лена. Зачем мне это лечение? Что изменится? Мой поезд давно ушел...
– Да перестань! – Елена даже не заметила, как голос её поднялся до крика. – Ты мне нужна, понимаешь? Мы нужны друг другу! Да, ты не девочка, но это не повод сдаваться!
Пауза. На той стороне слышалось лишь тяжёлое дыхание. В какой-то момент Елена хотела положить трубку, чтобы не сказать что-то лишнее, но в этот раз она решила не отступать.
– Помнишь, как ты всегда говорила, что жизнь – это борьба? Что справедливость должна торжествовать? Так вот, это та самая борьба. Мы должны бороться.
– Я говорила? – тихо переспросила Татьяна Петровна, задумчиво поглаживая рукав своего старого платья.
Перед её глазами всплыли лица дочери и внуков, те теплые моменты, когда она их укладывала спать, читала сказки и рассказывала, как важно быть сильными, честными. Да, она всегда говорила, что надо жить ради справедливости, ради тех, кто рядом. Но сейчас... как бы она ни старалась, её силы иссякали.
– Хорошо, – выдохнула Татьяна Петровна, решительно посмотрев в зеркало. – Я подумаю.
Эти слова, такие простые, но такие значимые, эхом отзывались в её голове всю ночь. Она думала о том, как мало сделала для себя, как много – для других. А вдруг Лена права? Вдруг ещё не всё потеряно?
Утром Елена нашла её у окна. В глазах матери не было прежней пустоты, лишь лёгкий отсвет чего-то... нового.
– Мам, – осторожно начала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы обнять её за плечи. – Ты подумала?
Татьяна Петровна не сразу ответила. Она знала, что это будет нелегко – снова поверить в себя, дать жизни второй шанс. Но Лена дала ей понять: они все еще на одном поле боя, и проигрывать никто не собирается.
– Да, подумала. Я пойду на обследование. Только обещай... что ты будешь рядом.
– Обещаю, – тихо ответила Елена, сдерживая слёзы.
В клинике пахло антисептиком и надеждой. Всё шло, как и должно – анализы, консультации, ожидание. Татьяна Петровна чувствовала, как внутри неё что-то меняется. Возможно, не только из-за лекарств. Может быть, впервые за долгие годы она дала себе право на слабость – чтобы потом стать сильной.
В тот день, когда они вышли из клиники, Лена заметила, что её мать выглядит моложе. Может, это были только её фантазии, но... что-то в её походке стало легче, увереннее.
– Мама, ты заметила? – с улыбкой спросила Елена, когда они дошли до машины.
– Что именно?
– Ты снова выглядишь... как раньше. Как в те времена, когда ты носила папину шляпу и танцевала по вечерам в саду.
Татьяна Петровна улыбнулась. В её глазах вспыхнул огонек. Она вспомнила тот сад, старую пластинку, и как когда-то танцевала, распахнув руки, под легкий ветерок, обнимающий её кожу.
– Может быть... – загадочно протянула она, садясь в машину. – Может быть, скоро я снова буду танцевать.
Прошли месяцы. Татьяна Петровна чувствовала себя значительно лучше. Елена не могла скрыть своей радости – они выиграли эту битву. Но самое важное заключалось в том, что Татьяна Петровна не просто поборола болезнь. Она вновь научилась жить.
Тёплым весенним вечером, когда деревья уже оделись в зелёный наряд, Елена вернулась домой и застала свою мать в саду. Она стояла в лучах закатного солнца, накинув на плечи тот самый старый плащ, и... танцевала.
– Мама, ты что делаешь? – с улыбкой крикнула Елена, подойдя ближе.
Татьяна Петровна развернулась, её глаза сияли.
– Живу, дочка. Просто живу.
Дочитали до конца? Подписывайтесь на наш канал! Новые публикации каждый день, только качественный и уникальный контент