«Очень своевременная книга»,- сказал один известный читатель-атеист о романе, насыщенном библейскими образами.
(Расшифровка для тех, кто не учился в советской школе: читатель-атеист – Ленин, книга – роман Максима Горького «Мать»). Мнение ошибочное, зато фраза врезается в память. И всё благодаря тому, что форма в конфликте с содержанием. Да и своевременность, как не крути, сомнительный комплимент для автора: на злободневные сегодняшние вопросы отвечает, а долго ли будет востребован – Бог весть.
«Своевременная». Так, вероятно скажут о книге Андрея Рубанова «Ледяная тетрадь. Комментарий к Аввакуму». Достоинства текста очевидны. По-настоящему крупный трагический герой, духовный вождь гонимых государством старообрядцев – протопоп Аввакум. Масштабный, длящийся несколько столетий конфликт – раскол в церкви, раскол в сознании и жизненном укладе множества русских людей. К чему он привёл и какие его последствия до сих пор влияют на то, что называют менталитетом, или загадочной русской душой?
Впрочем, есть и сомнения. Захочет ли современный читатель разбираться в таком сложном материале? Жестокие, словно заимствованные в преисподней, истязания. Подробные описания изнурительного похода, из которого домой вернётся только тридцать из пятисот покорителей Сибири. Яростные богословские споры и стоящие за ними вполне себе мирские материальные интересы.
Автор признаётся: «Все исторические факты, изложенные в этой книге, давно известны. Профессионал не получит никакой новой информации». И далее – ещё одно предупреждение: «Рафинированные интеллектуалы, философы – так же вряд ли найдут в книге что-то интересное. Большинство идей, мною озвученных, уже много раз обсуждались».
Казалось бы, зачем отсеивать потенциальных покупателей? «Ничего нового», «ничего интересного» - ступай себе лесом. На самом деле, совершенно правильный маркетинговый ход. На той же странице, где обращение е интеллектуалам, есть слова, адресованные целевой аудитории: «Эта книга написана для широкого читателя».
Широкий читатель доверчив и не любопытен. Его пытаются увлечь чем-то новеньким, а на самом-то деле он тянется к знакомому, которое ещё не надоело окончательно. Рубанов вспоминает поговорку: повторение – мать учения. Прежде, чем усвоить новые знания, нужно научиться пользоваться старыми, доведя процесс до автоматизма.
Лейтмотив книги «Ледяная тетрадь» - стойкость русского человека.
Русская цивилизация переживёт любые катаклизмы, потому что возникла и развивалась в самых неблагоприятных условиях. И аргументы, словно карты, на стол – хлоп! хлоп! И культ смерти, как часть национальной матрицы. И троичность мира, о которой говорили эзотерики: реальный, тонкий и тайный миры. И русские женщины, дающие силу мужчинам. Источник нашей способности пережить любую беду – в умении терпеть несправедливость.
Впрочем, добавляет автор, источников силы множество – и сразу приводит целый реестр:
«<…> от наших родителей, дедов и прадедов, из нашей истории, из нашего климата, из наших морозов и льдов, из нашего уникального богатейшего языка, из Веры, Надежды и Любви и матери их Софии, из нашей мечты о справедливости, из нашей привычки к несправедливости, из нашего озорства, из нашего хохота, из наших крещенских прорубей, из безумного и величайшего социалистического эксперимента, из военных побед, из лубянских расстрелов, из атомной бомбы Берии, из водородной бомбы Сахарова, из ракет Королёва, из отчаянного возгласа Гагарина – отовсюду, отовсюду, отовсюду, где только можно, мы научились извлекать, выпаривать, экстрагировать силу, чтобы жить дальше и дальше, и не только самим освоить её, но и передать детям.»
Постепенно, фрагмент за фрагментом, складывается портрет главного героя. Кто он? Прежде всего, «классический образец идеи служения».
Крепкая характеристика. Такие люди очень нужны нам сегодня.
Чему же или кому он служит? Богу и только Богу, в отличие от своего главного антагониста, патриарха Никона, образ которого автор рисует ярко карикатурно. Ну, вот хотя бы.
«Никона сослали, но его реформа продолжалась, дело его жизни ширилось, и он, накачивая себя в Белозёрских обителях вином и закусывая мёдом, щукой и лимонами, понимал, что сумел повернуть ход истории».
Никон был сослан, и Аввакум сослан, но условия содержания того и другого вызывающе отличались.
«Один ел мертвечину в Забайкалье и заживо гнил в Заполярье. Другой заедал икру сметаной».
Для чего нам эти сравнения? Для того, чтобы не видеть новомучеников в сидельцах-лайт сегодняшних дней.
Чем был пагубен раскол? Десятки, или даже сотни тысяч энергичных, предприимчивых, сметливых людей уходили от своих собратьев по православной вере и из-под власти государства. Пусть даже они говорили, что уходят от Никона – Никон, начиная реформы, был законно возведённым на престол патриархом.
Не всё так просто и с государством. Оно заметило массовые отказы своих подданных следовать сложившимся порядкам и ответило репрессиями. (Где, когда и какое государство поступило бы иначе в подобной ситуации?) Старообрядцы начали самосожжения.
Как пишет автор, «Аввакум знал о самосожжениях, не осуждал их, - но и в огонь шагать никому не предлагал».
Не будем спорить, не есть ли такое умолчание в данных конкретных обстоятельствах скрытым потворством суицидальным настроениям. Я взялся написать эти соображения по поводу прочитанного совсем не ради споров, а чтобы самому поискать ответы на возникшие вопросы.
Наиболее интересной, информативно ценной считаю четвёртую часть «Ледяной книги». Это вспоминания деда автора, Константина Васильевича Рубанова, директора Узуновской средней школы, заслуженного учителя РСФСР. Дед начал писать воспоминания по настоянию внука и оставил подробное описание своей жизни (в книгу вошла лишь малая часть), насыщенное деталями и пояснениями. Для историков, изучающих быт крестьянской России двадцатого века – материал бесценный. Константин Васильевич родился в старообрядческом селе, видел, как рушатся вековые устои, как меняется образ жизни и мировоззрение русской деревни, какие традиции продержались дольше всего. Ещё одна цитата.
«Хорошо помню, как мы хоронили отца. Было это в разгар осеннего сева озимых. Вернувшись с похорон, мы отобедали, и дедушка приказал всем ехать в поле. Я удивился: в такой день… И тогда он сказал: живой думает о живом. Отца не вернёшь, а нам жить надо. День год кормит, поедем… Отец был у него единственным сыном».
И снова – о своевременности. Что за книга «Ледяная тетрадь»? Хороший, чистый русский язык, меткие наблюдения, спорные оценки, о которых можно дискутировать без ожесточения. А главное – вера в свой народ и солидарность с ним. Пример патриотической публицистики – возможно, лучший образец этого жанра в 2024-м году.