Рассказ основан на реальных событиях. С благодарностью моей подписчице...
1941 год.
Анечка тихонько плакала, сидя перед окном, за которым поливал ноябрьский дождь. Еще полгода назад рядом с ней были брат и отец. Еще недавно она радовалась замужеству сестры и тому, что станет тётей. А теперь? Теперь никого рядом нет, она осталась совершенно одна в свои пятнадцать лет...
Как же завидовала она своим подружкам, у которых были мамы, были братья и сестры. А у неё никого нет рядом.
Но тут же спохватившись, Аня сказала громко:
- Нет, Санечка, ты вернешься! Я не буду верить этой бумаге! Ты не можешь не вернуться!
*****
Мама Ани умерла, когда девочке было семь лет. Она очень переживала, но девочку поддерживали старшие брат и сестра, отец был рядом. Бабушек и дедушек рядом не было, поэтому сестра Варя была полноправной хозяйкой дома. Она следила за домом, за младшей сестрой, обстирывала и кормила всю семью. Варя не бросала своих, даже когда вышла замуж. Ах, как радовалась Анечка, когда её красивая сестра счастливо улыбалась на своей свадьбе! Её глаза, как незабудки, блестели, а ямочки на губах делали невесту еще более очаровательной.
- Бать, Анютка у нас тоже красавицей будет, - подмигнул старший брат Сашка.
- Еще бы! Девкам нашим достались материнские глаза, красивые, голубые, будто незабудки, - рассмеялся отец. - Эх, не долог тот день когда и на Анюткиной свадьбе плясать будем!
Но не суждено им было сплясать на её свадьбе. Не прошло и года, как беда постучала в их дом. Красавица Варвара померла при родах вместе с ребенком.
Отец почернел от горя, брат места не находил, а Анюта ревела целыми днями. Не знали они еще тогда, что не все горести выпали на их семью. Спустя несколько месяцев началась Великая Отечественная.
Саньку призвали в августе. Отца забрали в сентябре на трудовой фронт.
- Как же я одна буду, батя? - плакала девочка.
- Ничего, дочка, ничего, - он проводил по волосам цвета спелой пшеницы и утешал дочь. - Не долго фрицам гулять по нашей земле, до зимы прогоним и все домой возвратимся. А ты, дочка, уже взрослая, справишься дома.
- Бать, останься, - умоляла она.
- Это что же, я тут с тобой, будто с девкой малой буду, в то время когда даже бабы и старики отправились окопы рыть да на благо фронта спину гнуть? Нет, дочка, так дела не пойдут. Слухай, что скажу! Дров мы с Санькой еще летом припасли, на зиму хватит. Чтобы не случилось, береги корову, единственная она кормилица. В колхоз иди работать, не отказывайся ни от какой работы, даже самой тяжкой. А уж как вернемся мы с Санькой, так всё легче будет. Время тяжелое, надо пережить и перетерпеть...
Не прошло и месяца, как Ане сообщили - отец помер. Не пережил горячку, три дня лежал и ушел на тот свет. Сообщили даже место, где его схоронили.
- Ой, беда какая, Нюрка, - качала головой соседка Глаша. - Совсем сирой осталась, в такие-то годы! Ты, деточка, приходи ко мне, коли будет нужда с кем поговорить, поплакаться...
- Спасибо, тетя Глаша, я справлюсь, - поправив черный платок, поблагодарила её Аня.
Но она плохо справлялась, слезы лились бесконечным потоком. Аня похудела, превратилась в щепку. Бездонные темно-голубые глаза смотрели на мир безразлично и с печалью.
В доме хранилась икона и ночью, встав на колени, девочка шептала молитвы, которые шли от сердца. Правильные молитвы она не знала, но искренне считала, что слова, которыми она обращалась, дойдут до невидимого Бога.
Она молилась за Санечку, за старшего брата, единственную родную душу.
Как и велел отец, она в колхоз подалась и её взяли в доярки. Рук не хватало, поэтому работать шли все, кто мог поднять ведро или подоить корову. Там же трудились и подружки Ани, которые поддерживали её в трудное время.
В холодный ноябрьский день, когда за окном ветер рвал ветки деревьев, а мелкий противный дождь бил в стекла, она услышала стук в дверь. Подорвавшись, Аня побежала её открывать и обрадовалась, увидев почтальона Юрия Степаныча. Вдруг это письмо от брата!
Хромой старик, кряхтя, вошел внутрь.
- О, погода разыгралась, до костей пробирает.
- Заходи, Степаныч, воды нагрею. Али молочка дать?
- Себе молоко прибереги. Нюрка, - он замялся, присаживаясь на табурет и держа в руке сумку, будто не решаясь достать из неё послание. - Нюрка, ты держись токмо, лады?
- Что? - она посерела и губы её задрожали.
- Тут бумага пришла, что Санька твой без вести пропал.
Она оцепенела и смотрела вперед невидящими глазами.
- Ты, девка, раньше времени не хорони парня, вертается, дай Бог. Оно же как - не похоронка ведь это, значит, живым может быть. Ты жди его, рук не опускай, молись, девка. Умеешь?
- Своими словами.
- Это тоже хорошо. Знаю, что крещена ты, всех детишек в двадцатые годы еще крестили, это сейчас нехристей полно. Ты слышь, Нюрка, помощь кака нужна будет, ты приходи, мы с бабкой тебе подсобим.
- Спасибо, Степаныч, - глотая слезы, ответила она.
- Ну, бывай, пошел я дальше. Людмилке похоронка пришла, вот где сейчас горе будет.
****
Но прошло время, а Анюта уже понимала - брат не вернется. Был бы жив, давно бы весточку о себе дал. Прошел год, два, а от него ни слуху, ни духу. Поговаривают бабы, что раз без вести пропал, знать в плену, али в братской могиле.
Выживала она как могла, корову берегла, как бы худо не было. Отцовские валенки донашивала, брата тулуп зимой носила.
Деревенские помогали ей, но в основном приходилось самой управляться. Дрова колола, сено заготавливала, а то порой и покупала его на свои гроши, которые в колхозе получала.
Сложнее ей давалось одиночество, вот его она трудно переносила. Часто зазывала в гости подружек, чтобы хоть вечера скрасить.
Село находилось в десяти километрах от города и иногда, налив молоко в горшочек, накрыв его чистой тряпочкой и завернув в сено, она шла пешком до города и продавала его, чтобы купить керосин для лампы.
При свете этой лампы они с подружками сидели по вечерам за разговорами, вязали носки да варежки. Так и пережила те сложные годы Аня...были, правда, моменты, когда злость её брала, но тут же сменялась жалостью.
Дело в том, что на недолгое время в их селе останавливался отряд, который гнал пленных немцев. Люди их не боялись, слишком уж беззащитными и убогими они выглядели. Расположились они на окраине села, где был дом Ани.
Однажды, накопав картошки, она шла с ведром по стежке между огородами, да вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Это был пленный немец. Он так смотрел на нее, что дрожь пробрала. Он был голоден, едва держался на ногах и в глазах его блестели слезы.
- Что смотришь? Голодный? - со злостью спросила она. - Так и надо тебе!
Развернувшись, она пошла к дому, но вдруг, рассердившись сама на себя за слабоволие, вернулась назад с ведром, отсыпав пленному несколько клубней картошки.
- Данке, данке, - едва слышно произнес тот.
- Да жри уж, - от досады Аня сплюнула и пошла прочь. На следующий день немцев вывели из села...
Как позже ей баба Глаша говорила - правильно она сделала. Всегда надо оставаться людьми, в любой ситуации. А там уж Бог рассудит...
Победу она встречала вместе со всеми, отплясывая под гармонь. Плакать она перестала - что толку слезы лить, если ушедших не вернешь?
***
1947 год
Василий только недавно вернулся домой. После победы в 1945 году он еще два года был в Берлине. И вот служба окончена, он вернулся домой к матери, к младшему брату, который не попал под призыв.
Бедность в селе была сильная, большинство вещей было продано или обменяно за прошедшие годы.
- Вот так, брат, даже вещи распродали, пару штанов да рубаха осталась, - пожаловался Иван.
- Главное, что все живы и здоровы, - а вещи - дело наживное, - ответил Василий, - руки-ноги есть, заработаем.
- Мать говорит, что когда ты вернешься, женить тебя надо. Двадцать шесть уже, пора семьей обзаводиться.
- Да дайте хоть оправиться, дома вольным побыть, - фыркнул Василий. - Вот попривыкну к мирной жизни, там уж и о семье подумаю.
Мать не отходила от Василия ни на шаг, так соскучилась по нему за шесть лет, что были в разлуке. И все приговаривала, что наконец-то он дома, всё по-другому будет, о мечтах своих говорила, что старший сын хозяйку новую в дом приведет, что внуков нянчить будет.
- А пошли в субботу на "Матаню", - позвал его младший брат.
- Какую "Матаню"? - удивленно спросил Василий.
- Ну, это место, где мы собираемся по вечерам с сельскими ребятами. И девки там будут из Качурки.
- Да какие же девки в Качурке? Малышня одна, - усмехнулся Вася.
Качуркой называли конец самой длинной улицы в селе. Вообще село было разбито на несколько частей. Один район - Качурка, другой - Луг. Вот так местные и понимали кто и откуда.
- Ну то когда малышня там жила!- присвистнул Ваня. - А сейчас уж девки выросли, заневестились. Я вот за Манькой ухаживаю, в следующем году восемнадцать будет, свататься пойду. Глядишь, тебе кого присватаем.
- Ага, прям женихи завидные, - рассмеялся Василия. - У тебя рубаха, да портки, и у меня шинель да форма, да котелок с ложкой.
- Сам говоришь, что вещи - дело наживное.
- И то правда, - согласился Вася.
Он пришел в субботу на "Матаню", где собралась сельская молодежь. Туда же подружки зазвали и Аню.
Она стояла в сторонке, наблюдая за красивым плечистым парнем. Неужели это Василий? Она помнила его, правда тогда еще была юной девушкой. Василия, которому всего девятнадцать исполнилось, одного из первых забрали в июле 1941 года. Тогда он был веснушчатым мальчишкой, а теперь она смотрела, как танцует в присядку под гармонь настоящий красавец-парнишка. Другие девки тоже восхищенно смотрели на вчерашнего фронтовика.
Музыка закончилась, Василий, смеясь, оглянулся вокруг и застыл... Недалеко от него стояла девушка, глядела на него своими удивительно красивыми голубыми глазами. Правда, печальными были они...
В голове сразу пронеслось - надо пригласить на танец!
Заиграла музыка, он подошел к ней и спросил:
- Как зовут тебя, незабудка?
- Аня, - голос её дрожал от волнения. - Но все Нюрой зовут. Ты меня не помнишь, потому что я мелкой была, а я помню тебя...
- Пойдем потанцуем, - он взял её за руку и поволок в толпу.
Девчонки разочарованно смотрели на них, каждая мечтала быть на месте Ани.
Танцуя, Аня понимала, что краснеет и дрожит от волнения. Но, когда вечером он пошел провожать её до дома, она перестала волноваться и смущаться. Удивительно, но за несколько часов она почувствовала симпатию к нему. И в том, что она сама понравилась Василию, девушка не сомневалась.
Василий же, вернувшись домой, заявил матери:
- Всё, мать, женюсь!
- Это на ком же? - удивилась она. - Это где же ты так скоро невесту нашел?
- На "Матане" нашел. Нюра из Качурки. Да ты, наверняка, её знаешь.
- Это не та ли сиротка, у которой брат без вести пропал? Знаю, знаю. Хорошая девка, правда, по жизни досталось ей, горемычной. Но молодец она, руки не опустила, спину держит прямо. Работящая, трудолюбивая. Такая невестка мне по душе. Но пойдет ли она за тебя?
- Пойдет, никуда не денется, добиваться её буду!
Он решил, как отрезал. И уже на следующий день, придя к ней во двор с букетом полевых цветов, он громко крикнул:
- Незабудка, ты дома?
- Дома я, чего шумишь? - Аня, улыбаясь, выскочила на крыльцо.
- За тобой пришел! Негоже в такой теплый вечер дома сидеть. Пошли гулять.
- А куда? - поинтересовалась она.
- А куда скажешь!
- Ну тогда к реке пошли, только переодеться дай.
Она в волнении крутилась перед зеркалом, поправляя единственное приличное платье. Растрепанные волосы Аня собрала в две косички, перевязав их ленточками. Правда, из обуви были только галоши. Но коли она ему и правда нравится, то и в галошах сойдет.
А она ему и правда понравилась. Он приходил каждый день, а на восьмой день знакомства взял, да и позвал замуж.
- Ты замуж меня зовешь? Так скоро? - она опешила. - Но мы толком друг друга не знаем!
- Как это не знаем? Ты - Аня, я - Василий. Живем в одном селе. Как мамка говорит, в нашем возрасте уже детей рожали. Сколько тебе?
- Двадцать один.
- У-у-у, когда маме было двадцать один, я уже двухлетний по избе бегал. Так что пора, незабудка моя. Будем вместе жить, притираться друг к другу.
Аня рассмеялась. Она вдруг поняла, что он не шутит и правда её замуж зовет.
- Хорошо, но есть условие у меня.
- Это какое же?
- Жить будем в моем доме. Я привыкла быть единоличной хозяйкой, такой и останусь.
- Мама расстроится, - шутливо нахмурил брови Василий.
- Ничего, у неё еще есть Ванька. Так что, согласен на такое условие?
- Так дом-то маленький. Хотя... - Василий призадумался. - Ведь когда детишки пойдут, можно и новый поставить, побольше. Ты вот сколько детей хочешь?
- Не знаю, - улыбнулась Аня. - Не думала об этом.
- Я троих хочу, и это самое меньшее...
ЭПИЛОГ
Шустрым был Василий, расписали их в тот же день, как уж он договорился с председателем, неведомо. Свадьбу играли скромную, были только близкие люди.
Как и хотел Василий, у них родилось трое детей. В 1948 году родилась дочка Варя, в 1950 году дочь Люба, а в ноябре 1952 года Аня подарила Василию третью дочь Евдокию.
Жили скромно, младшие дочки донашивали вещи за старшими, но все были одеты и обуты. Со временем и дом новый поставили, жить лучше стали.
Василий и Анна прожили вместе 62 года! Они стали примером для своих детей, внуков и правнуков. Чистая и искренняя любовь была между ними.
11 июня 2009 года не стало Василия, а 15 мая 2013 года не стало и Анны. Но дети и внуки бережно хранят память о них. Как и медали и ордена Василия.
Спасибо за то, что прочитали мой рассказ. Другие истории можно найти в навигации по каналу. Так же в шапке профиля есть контакты, по которым вы можете прислать свои истории.