Чтобы понять остроту битв советского периода, нужно понять остроту борьбы идеологий того же времени. Причём, внутри самого марксизма. Важно понять, что битва идей имела вид битвы интерпретаций одного и того же явления. Это самое любопытное в идеологической борьбе – когда нет схватки идей, а есть схватка интерпретаций одного явления.
Троцкий воспринимался как последователь не только Маркса, но и Ленина, причём статус его был больше уже при жизни Ленина – он был лидером III интернационала. Троцкий для внешнего мира был вождем мировой Революции, тогда как Ленин всё‑таки теоретиком и вождем революции Русской. Это очень разные вещи. Наиболее характерно это показано в картине уже тогда знаменитого Диего Риверы, где Троцкий представлен как вождь мирового пролетариата. Ленин на заднем плане! Молчит. А Троцкий с наступательным жестом. Знаки «говорящие». А III Интернационал – головная структура тогда была. Туда большевики входили как часть и были подчинены Интернационалу. И Троцкий почитался как вождь именно Интернационала. Фигуры на переднем плане с характерными цветами не дают усомниться в замысле. Можно, конечно, пытаться намекнуть, что фигуры при помощи художественных приёмов показаны как соразмерные (лица одинакового размера, что нарушает закон перспективы), но последовательность фигур и закон композиции – центральное положение фигуры Троцкого – обмануть нельзя.
Битва за наследие, символ, титул, принадлежность Ленина, началась сразу после его смерти. Даже немного до. Но смерть сделал эту схватку бескомпромиссной. в 1924 году сразу несколько авторов сели за воспоминания о Ленине, чтобы сделать его «своим». в ответ на воспоминания Горького, за которым стояла сталинская тенденция, тут же написал свои Троцкий.
В этом воспоминании есть важная черта троцкизма.
Нам приходится собирать идеологии всех участников процесса по крупицам, поскольку цельной идеологии не было ни у кого. В статье «Верное и фальшивое о Ленине», написанной Троцким ещё в пору политической силы в 1924 году в Кисловодске, когда он писал не на западную аудиторию, а на советскую, проявляются вещи, которые отвечают на вопрос, почему Троцкий, имея полную власть после Ленина, проиграл.
Эта статья говорит о том, что Троцкого, имеющего полноту власти и влияния, которыми не мог похвастаться никто, включая Сталина (который вообще был просто партаппаратчиком), «занесло» так, как заносило постоянно. То есть, тогда, когда нужно было уже успокоиться и работать, Троцкий делал заявления, от которых могло покоробить и раздражить всех, даже союзников. Из статьи против Горького мы взяли только концовку, которая прямо обескураживает.
Общий тон статьи Троцкого против Горького отрицательный с самого начала – «То, что написано Горьким о Ленине, очень слабо». Горький представил Ленина как гуманиста, Троцкий категорически с этим не согласен, поэтому даёт Ленина как экстремального жёсткого наступательного политика. Это всё было. Но Троцкий делает важный сдвиг в духе троцкизма-революционизма, не соглашаясь с тем, что Ленин после революции вынужден стать созидателем СССР. Именно этот очевидный момент Троцкий и не принимает, привлекая Ленина на свою сторону. Тот пример, который мы даём, концовка статьи. Значение концовки как элемента композиции известно: в ней заключена основная идея, точка и предельность смысла. Мы даём эту концовку, чтобы поразиться некоей «отвязанности» Троцкого, потому что написать такое мог только человек, беспредельно уверенный в своей власти и беспредельном влиянии на массы. В концовке речь идёт об охраннике Ленина, который готов взорвать Петроград, чтобы не отдать белым. И Троцкий ставит его в пример как носителя ленинской идеи (неслучайно – потому что он как бы ученик Ленина), называя противников взрыва Петрограда «псаломщиками».
Вот это фрагмент:
Цитата: «Тут мне вспоминается питерский пролетарий Воронцов, который в первое время после Октября состоял при Ленине, охранял его и помогал ему. Когда мы готовились к эвакуации Петрограда, Воронцов мрачно сказал мне: “Много им, в случае чего, достанется; надо бы подвести под Петроград динамиту да взорвать все на воздух”. – “А не жалко вам, т. Воронцов, Петрограда?” – спросил я, любуясь этим питерским пролетарием. – “Чего жалеть, вернемся, лучший построим”.
Этот краткий диалог не выдуман мною и не стилизован. Именно таким он врезался в память. Вот это настоящее отношение к культуре! Тут псаломщицкой плаксивости нет и следа. Культура есть дело рук человеческих. Настоящая культура не в расписных горшках истории, а в правильной организации человеческих голов и рук. Если на пути этой правильной организации стоят препятствия, их нужно смести. И если для этого приходится разрушать ценности прошлого, разрушим их без плаксивой сентиментальности, а затем вернемся и создадим новые, неизмеримо лучшие. Вот как, отражая мысль и чувство миллионов, смотрел на это Ленин. Хорошо и правильно смотрел, и надо у него учиться этому революционерам всех стран»[1].
Вообще троцкизм в этой статье понятнее, чем в перманентной теории, он даёт общий настрой на полное разрушение, притом удивительно то, что троцкий, которого считают умным, не позаботился об экономике дела: город, который строился двести лет в колоссальных трудах, должен стать только чудесной птицей Феникс, который восстанет из пепла мановением руки. Но так и действовал Троцкий, убеждая в чудесном воцарении нового Петрограда, продолжая манить массы так же, как манил светлым будущим.
Теперь представим революционеров, которые окунулись в быт по имени экономика. Как им относиться к своему лидеру? Взорвать город? Вести политику выжженной земли? Но они уже осознали, что даже революция и гражданская война стали колоссальным сокрушением и идти дальше по этому пути – значит поставить крест на всём и на них в том числе. Как к этому фрагменту относиться, например, Зиновьеву, хозяину Петрограда, который, пусть в легкомысленной форме, но коснулся экономики города? Построить пакгауз уже проблема – а восстановить Зимний дворец – это как? Даже навскидку ясны авантюрность и экстремизм троцкого.
Это первое.
Второе. Троцкий ввёл понятие правильного и неправильного. И обратим внимание, что Петроград попал именно в этот разряд неправильных городов, подлежащих подрыву!
Он фактически сам давал Сталину в руки козыри, делая Ленина заложником своего экстремизма. Ну представьте, вы во власти, но вам предлагают идти дальше и разрушать остатки рабского прошлого. А уже нэп, уже пошла жизнь, уже отошел голод, уже стало понятно, что власть удержалась. Есть ли у элиты выбор между экстремизмом Троцкого и аппаратной стратегией Сталина?
Попробуйте ещё раз вчитаться, перенестись в эпоху и сде- лать выбор.
Поддержать канал:
Карта Сбербанка: 2202 2050 7819 2629 АНДРЕЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ Б
Карта Альфа-банка: 4584 4328 2292 3273 ANDREY BOLDYREV
[1] Троцкий, Л. Верное и фальшивое о Ленине. – Кисловодск, 1924.