Недавно я прочитала у Андрея Курпатова, что депрессия – это защитный механизм психики от перегрузки, когда уровень тревоги начинает зашкаливать. Именно так произошло и у меня тогда.
Пока нарастала тревога, я еще могла быть активной, улыбаться, смеяться, радоваться чему-то. Но чем дальше, тем все меньше было таких моментов радости, пока наконец они полностью не исчезли из моей жизни. И я погрузилась в депрессию.
Все вокруг меня стало в черно-белых тонах, пресным, мрачным, безвкусным. Я не понимала, что со мной происходит. Я боялась даже самой себе признаться, что я не могу найти ни малейшей причины для того, чтобы жить дальше. А тем более я не могла сказать об этом никому из моих близких. Это было моей самой большой ошибкой. Я поняла это уже намного позже.
Каждое утро я просыпалась с одной и той же мыслью: Как мне прожить до вечера, чтобы опять лечь спать.
Утро было самым тяжелым временем. Я с ужасом представляла, что мне предстоит прожить аж 12 мучительных часов, прежде чем я опять смогу погрузиться в сонное небытие.
Да, в тот момент небытие привлекало меня гораздо больше, чем бытие. И как верующего человека меня это пугало больше всего. Я понимала, чем тут пахнет. Я даже ловила себя на мысли, что понимаю всех самоубийц, которые решились на этот страшный шаг. Я теперь знаю, что они чувствовали. С того момента я больше никогда не осуждала самоубийц.
Чтобы отогнать от себя мысли о небытии я усердно старалась не пропускать воскресные службы. В храме мне было хорошо. Я чувствовала себя живой, существующей, вопреки всему. Я просила только об дном: Господи, верни мне радость в жизни. Мне больше ничего не было нужно. Больше ничего не интересовало. Только потерянная радость.
Раньше я и подумать не могла, что радость – это такой ценный ресурс, без которого невозможна жизнь. Но Господь молчал. Я не могла понять, почему. Что я сделала не так? Где допустила ошибку? Почему Бог дает мне пережить этот ад в душе?
Но я даже не допускала мысли, что Господь не поможет мне рано или поздно. Я понимала, что нужно терпеть и ждать. И я продолжала молиться. Молитва давалась с большим трудом. И дома, и в храме. Я старалась, молилась как могла. Без эмоций, без чувств, без сил. Как раненный лебедь, надеющийся на то, что сможет доползти до хижины человека, чтобы рухнуть на пол перед ним.
Продолжение следует...
Начало здесь: