Иногда после работы, чувствуя себя особенно паршиво, я наливаю бокал красного сухого вина, выключаю на кухне свет и сажусь у окна. воткнув в уши наушники. В них — та самая песня... Пустая детская площадка, освещенная косым светом фонаря и заключенная в рамку моего окна, бледнеет и растворяется, музыка становится все громче, воздух — холоднее. Закрываю глаза и снова оказываюсь там...
На улице промозглый и дождливый ноябрьский вечер, и я спешу домой. В ушах — наушники с любимой песней. Навстречу по безлюдной улице идет человек, и какое-то время я не обращаю на него внимания — пока не понимаю, что идет он не просто навстречу, а буквально на меня. Страх, на мгновение сковывающий тело... Я разворачиваюсь на 180 градусов и бегу, но разве убежишь на каблуках? Цепкая рука хватает меня сзади. Падаю, ударяясь головой об асфальт, пытаюсь закричать, но в горле пересохло, и тут же грязная рука закрывает мне рот. Человек наклоняется надо мной, я чувствую вонь перегара, вижу глаза-щелочки под низко надвинутой шапкой и тут же слышу:
— Эй! Что тут происходит? Нападавший слегка ослабляет хватку, я поворачиваю голову и вижу парня, бегущего к нам через дорогу. Перед глазами у меня темнеет, но перед тем как потерять сознание, я понимаю, все будет хорошо... Так мы познакомились с Русланом. Правда, друзья предпочитали звать его Седым сокращение от фамилии Седов. Он спас меня в тот вечер — спугнул грабителя, вызвал скорую и всю неделю, пока я лежала в больнице, приходил буквально каждый день. Рассказывал анекдоты, был заботлив и к чувству благодарности, которое я испытывала к нему, добавилась симпатия. Мы стали встречаться. Теперь Седой всегда ждал меня после работы и я не боялась, что кто-то нападет на меня в темном переулке. Правда, все равно носила в сумочке парикмахерские ножницы — на всякий случай... .
Узнавая Сёдого все ближе, я начинала понимать, что он живет в абсолютно далеком от меня мире. Нигде не работая и проводя большую часть времени в компании друзей, Седой любил выпить и именно алкоголь , стал причиной нашей первой ссоры.
— На что ты пьешь, если не работаешь? -как-то не выдержала я, в очередной раз заметив, что мой любимый нетрезв.
— У меня есть друзья, — пожав плечами, ответил Седой.
Я подумала, раз у друзей есть деньги кого-то угощать, значит, есть хорошая работа, а если есть работа, то есть шанс, что они помогут устроиться и Седому .Может быть, ему просто неудобно обращаться к ним за помощью?
— Познакомь меня с твоими приятелями, — попросила я.
Какой наивной я была. Друзья Седого оказались из разряда людей, завидев которых, всегда стараешься перейти на другую сторону улицы. Именно таких безбашенных парней представляют себе сердобольные мамаши, когда на родительском собрании им говорят «Ваш сын связался с плохой компанией»
— Народ, знакомьтесь, это Наташа, — представил меня Седой пяти парням и одной девушке, занявших столик в дешевой забегаловке.
— Эльвира, — показала прокуренные зубы девушка.
— Наташа. Три рубля и ваша, — хмыкнул один из парней, протянув мне руку.
— Я — Виктор, а для своих Ящур. Не обращай на него внимания, — посоветовал кто-то сзади.
И я увидела парня, несущего кружки с пивом. Он был чересчур тощий, а на длинные грязные пряди волос, обрамлявшие его лицо мне как парикмахеру было больно смотреть. — Я Фрост, — он пристроил пиво на стол и галантно поцеловал мне руку. Меня вдруг обдало холодом, и обернувшись, я увидела Седого, внимательно, без тени улыбки смотревшего на меня.
В тот вечер он впервые устроил сцену ревности. Напился, пошел провожать меня домой и прямо посреди улицы стал обзывать меня по всякому. «Это конец, — решила я, — никому не позволю себя, оскорблять» .Но на следующий день Седой пришел с цветами, пообещал бросить пить, сказал, что не может без меня жить.
В общем, постоянные ссоры из-за ревности и извинения стали частью наших отношений.
Вскоре ко мне на работу явился Фрост. Даже не подумал заплатить за стрижку, зато как бы между прочим дал понять, чтобы я присматривала за Седым, иначе Эльвирка его уведет. И действительно вечером в полутьме бара я увидела Седого, обнимавшего Эльвиру вовсе не по-дружески, и тут же в слезах выбежала на улицу. Такого предательского удара в спинуя все же не ожидала.
Руслан выбежал за мной. Больно схватил за руку и резко развернул к себе:
- Что, доигралась ? — сквозь зубы процедил Седой, и только тут я со страхом заметила, что он жутко пьян.
— Сама во всем виновата! Не чего с моими друзьями заигрывать! Он словно выплевывал это мне в лицо. Слезы текли по моим щекам, но боль вдруг стала уступать место страху: в глазах человека, еще недавно шептавшего мне слова любви, слышалась неприкрытая злоба.
— Отпусти меня, — всхлипнула я, пытаясь освободиться.
- Не смей реветь! Сама виновата! Я все знаю,— взвизгнул Седой и замахнулся на меня, но потерял равновесие и только выбил из рук сумочку. На тротуар посыпалось все ее содержимое, в свете фонаря блеснули парикмахерские ножницы...
— Отпусти меня, знать тебя не хочу! — заорала я и снова попыталась вырваться, но это еще больше разозлило его, и он выкрутил мне руку так, что я согнулась от боли. Одним рывком я схватила ножницы и вывернувшись, вонзила их прямо в сжимавшую меня руку. Седой ошарашенно посмотрел на торчащие ножницы ‚ и осел на землю.
Песня обрывается, и я открываю глаза. Я снова дома, в своей квартирке. Передо мной — окно с привычным пейзажем и уже почти пустойбокал. Я помню то, что случилось ‚ три года назад, словно это произошло вчера. Ножницами я пробила седому вену, но сразу выбежавшие из бара люди вовремя вызвали скорую. Был суд, однако учитывая все обстоятельства и то, что я действовала в целях самообороны, мне присудили лишь небольшой штраф.
С того времени я не видела Седого. Знакомые рассказывали, что у него все в порядке — он бросил пить и даже устроился на работу. Я же чувствую себя виноватой перед ним, так как в тот вечер могла запросто лишить его жизни. В последнее время мне часто хочется набрать его номер. Может быть, еще не поздно все исправить? Ведь даже самые глубокие раны рано или поздно затягиваются...