Помню первое знакомство в 2008-м. Первое, потому что потом было второе в 2010-м – и произошло оно почти так же, только за окном была уже Москва, а не Новосибирск. Тогда же это было в небольшом помещении театрального училища со стенами красного кирпича и заколоченными окнами, с рядами возвышающихся по типу античного театра скамей над обычным квадратным столиком и отчего-то забранной картоном ширмы за ним. Невысокая, хрупкая, очень женственная – вошла, села: выправленная дворянская осанка, ноги переплетены и сдвинуты под небольшим углом. Изящно, свободно, просто. Так же просто началось общение: профессор из Москвы на собравшихся театральных журналистов Сибирского Федерального округа свысока не смотрела, надменно не разговаривала – хотя сейчас многие любят подчеркнуть свою значимость и эрудицию особой внешней подачей себя. Сразу очертила круг интересов собравшихся, примерно определился и уровень аудитории – задалась некая система координат, в которой предстояло работать несколько дней театрального форума. Убеждение, что взрослых людей не стоит переучивать, да это и невозможно, а за столь короткий срок всего о театре не расскажешь, привело к самому логичному и плодотворному варианту работы – внимательному рассмотрению наиболее важных моментов профессии. Все это – и подход, и метод, и отношение – чувствуется в каждом тексте, подписанном именем Нины Шалимовой.
О Нине Шалимовой написано мало, больше всего говорят о ней её материалы и личные встречи – интервью почти не дает, медийной личностью не является. Удачный пиар сегодня часто подменяет профессионализм, но доказывать таким образом свою значимость не имеет смысла – это всегда или проявляется в реальной работе, или нет.
Ученица потомственного дворянина и великого театроведа, критика, педагога Павла Маркова, мастера всех театрально-критических жанров, концептуального анализа театральных процессов и фиксации спектакля, отлично подмечавшего природу явлений и перспективы их развития. Метод учителя виден в работе ученицы, которой тоже подвластны все жанры. Но что бы она ни писала – театральный обзор, рецензию, портрет – всегда на первом месте игра актера. Очень внимательная – в разговоре, в построении фраз, в чтении текстов: пьес или материалов своих коллег. Так же и в просмотре спектаклей – детали всегда замечены и самые выразительные отмечены. И всегда между строк чувствуется уважение к создателям, пусть даже не все получилось и спектакль трудно назвать удачным. Тогда, в 2008-м, как самое важное в профессии Нина Алексеевна отметила именно такой подход: в любом ответственно сделанном спектакле можно найти что-то хорошее – деталь, фрагмент, сцену, актерское преображение – пусть даже на миг. Да, если что-то идет не так – надо искать причины, по которым это происходит, но и надо быть готовым заметить даже в большой неудаче удачную минуту. Этого поиска не заслуживает только откровенная халтура.
Как принято сейчас говорить о поколении тех, кто пришел в профессию раньше последних 20-ти лет, «они видели великие спектакли». Видели. И учились у великих мастеров, которые были одновременно и уже почти легендой, и главными педагогами. Отсюда и способность чувствовать историю и причастность к её вехам. Отсюда умение четко разграничивать проходные и действительно хорошие спектакли, понимать – не удалось воплотить задуманное или задумка была неглубока, а может, тема не интересна режиссеру, или за неё пришлось взяться по нехудожественным причинам. Ведь наряду с великими спектаклями видели и самые идеологически угоднические. Нина Шалимова вошла в профессию, когда еще слово критика имело вес и значимость для многих людей, и оттого у театроведа была особая ответственность за все сказанное. Тогда профессия критика могла ограничиваться написанием статей и не быть при этом неполноценной. Тогда в журналах печатались фундаментальные, серьезные исследовательские материалы. Да, это были специализированные издания, но сейчас и в них такого почти не встретишь, хотя темы порой поднимаются интересные и злободневные. Сегодня критику просто необходимо заниматься чем-то еще, чтобы чувствовать свою полезность и действительно быть таковым. Молодое поколение самоутверждается за счет дополнительных работ – и хорошо, если это не ограничивается лишь пиаром, а действительно приносит пользу общему театральному делу. Хотя, опять же, общим театральное пространство 21-го века назвать трудно – оно разнородное по сути и форме, оно разделено на группы по интересам и по географическому принципу. Пишут почти об одних и тех же – с именем, с историей. Большинство критиков обделяют вниманием большое количество московских театров, считая, что в неизвестном и маленьком априори не может происходить ничего интересного, записывая их в черный список художественно неинтересных по одному только названию, имени руководителя, расположению на карте или когда-то полученному единичному случайному опыту. Таких голословных утверждений Нина Шалимова себе никогда не позволяет, справедливо считая этот подход непрофессиональным. В круг её внимания, где прочно обосновался Малый театр (здесь прослеживается связь и с научным интересом к А.Островскому и с работой учителя П.Маркова), также попадают московские театры, славой не избалованные: материалы о них отличаются не высокомерным тоном или жалостью, но лишь дополнительным историческим введением, знакомством читателя с тем, что находится рядом, но часто не замечается. Так, например, был построен текст о премьере театра русской драмы «Камерная сцена»: историческое вступление плавно переходит в описание сегодняшней жизни театрального коллектива с его художественной программой, обучением молодых актеров и собственно анализу спектакля [1]. Иногда так выглядят тексты о постановках в театрах России, хотя обзоры фестивалей, на которых Нина Шалимова часто выступает в роли критика, чаще строятся по другому принципу в силу специфики жанра.
Обзор программной афиши фестиваля дело непростое – можно, конечно, подробно и обстоятельно писать о каждом сыгранном спектакле, но, во-первых, это будет слишком объемно даже для журнала, а во-вторых, рискует утомить даже интересующегося театром читателя. Обзоры Нины Шалимовой, чаще всего встречающиеся на страницах «Страстного бульвара, 10», отличаются сжатостью, и оттого особой яркостью и предельной выразительностью описания нескольких спектаклей из программы. На каждую постановку – по абзацу текста, но вместе это дает общее представление о настроении фестиваля в целом. Чаще всего это настроение задается последовательностью описываемых спектаклей или распределением их по группам. Например, очень интересна в этом отношении публикация по итогам фестиваля «Встречи в Одессе» [2]. Типичный для критика Нины Шалимовой монтаж текста «встык» - резкий переход между спектаклями. Это позволяет сделать также обычное для нее первоначальное определение координат: описываемое явление задается во времени, пространстве, художественном развитии. Сухие, но обязательные для понимания ситуации (в данном случае положения русских театров в украинской провинции) проблемы и факты изложены через запятую максимально сжато, ёмко – чтобы больше внимания уделить описанию живой ткани спектаклей. Так же в паре предложений обозначены общие тенденции: «Добротно, мастеровито, культурно, но без открытий – это можно сказать о большинстве увиденных на фестивале постановок» и «ни острой актуальности, ни жгучей современности, ни дерзкой остроты сценических решений». Ряды определяющих слов для максимально точного обозначения явления и анализ «от противного» - отличительная черта всех текстов критика Нины Шалимовой. В сравнении и противопоставлении ярче проявляются особенности конкретной постановки или актерской игры, кроме того, такой подход лишает читателей возможных предубеждений. Четкость смысла подчеркивается дополнительно фигурами речи – метафоре критик предпочитает открытое сравнение, игре слов использование паронимов, а неприятие явлений выражает иронией. Выбранный для примера текст (впрочем, пара перечисленных приемов обязательно найдется в каждом) не только формулирует основную претензию критика к постмодерну - «пространство тотальной и даже тоталитарной постмодернистской игры, не предусматривающей и не допускающей ничего живого и настоящего за её пределами», но и демонстрирует форму выражения такой позиции в тексте.
Достаточно большой фрагмент текста, посвященный сценической версии «Ромео и Джульетты» Театра Луны построен на иронии: «Театр <…> продолжает развлекать зрителя различной сценической отсебятиной. То некие молодожены устраивают свару (означает пародию на благополучно поженившихся Ромео и Джульетту), то леди Капулетти пылает страстью к Парису (ничего не означает, кроме плагиата из нашумевшего балетного спектакля). Джульетта в этом спектакле – переодетый юноша, добросовестно изображающий невинную девочку, демонстрирующий требуемую сутью роли девичью пластику и нежный высокий голосок (ничего не означает, потому что прием возврата к шекспировской эпохе, когда женские роли игрались актерами мужеского пола, режиссерски не заявлен и актерски не отыгран)». Однако личное неприятие направления не влияет на объективность критика Нины Шалимовой, давая отметить и то, что «артисты Театра Луны владеют приемами постмодернистской эстетики и органично существуют в параметрах театра “переодеваний”», для молодых зрителей это был «определённый драйв», а в общем «заметное оживление».
Инверсия слов – особая игра в текстах Нины Шалимовой, так же как и органично вплетающиеся стихотворные строки, и в меру возникающие отсылки к известным в искусстве личностям, и параллели с историческими событиями. Цитаты используются редко, но если встречаются, то очень точны (для атмосферы или аллюзий). Спектакль всегда существует в тексте в своей полноте и движении – декорации во взаимодействии с пьесой и описываются в действии, актерские портреты даны в ракурсе ключевых мизансцен, важны яркие детали. При этом никогда не пересказывается содержание пьесы – оно или примерно понятно из текста (если пьеса малоизвестна), или вовсе предполагается знакомым читателю. Логика повествования продумана тщательно: каждое новое в тексте цепляется за уже определенное ранее, расширяя анализируемое явление. Текст по тону всегда спокойный, не поучающий, но с ощущением внутреннего достоинства и права на высказывание, которое, однако, не педалируется. Богатый глубокий бэкграунд чувствуется в точности аргументации и легкости, с которой Нина Шалимова обращается с материалом. Длинные предложения со многими определениями и дополнениями построены таким образом, что при емкости содержательной части текст приобретает особую певучесть и ритмичность. Правда, ритм этот часто определяется бессоюзием, резким переходом на плавность после тире и напоминает музыкальную синкопу. Лексика Нины Алексеевны богата, но избытком научных терминов не грешит – текст должен быть понятен и интересен всем (тексты для более профессионально ориентированного ПТЖ отличаются большей развернутостью и отсылками к менее известным обывателю фактам, не теряя при этом легкости восприятия). Она активно использует музыкальные термины – интонирование, кода, обертона, подголоски. Во многом благодаря особой склонности к фиксации актерской игры в критические тексты возвращаются позабытые ныне слова: амплуа, опереточный фат, трагик, простак и любовник (в смысле амплуа), первые сюжеты, марионеточная пластика, фарс, буффонить и комиковать…
Но это лишь метод, призванный по возможности интереснее донести содержание текста и анализ рассматриваемого явления. Что до художественных критериев, то Нина Шалимова явно предпочитает традиции психологического реалистического театра, так как это «наиболее органичная, естественная и родная душе русского актёра манера игры», при том, что «вера, энергия, молодость и азарт – то, без чего театральный небосклон тускл, беден и сер» [2]. Нина Алексеевна не относится к тем критикам, которые в каждом своем материале активно продвигают все свои взгляды на театр, порой в ущерб анализу. Чтобы получить представление о её концепции, нужно внимательно читать текст за текстом – в каждом из них будет по абзацу, наиболее подходящему по смыслу теме материала. Если кратко, то главные тезисы таковы:
- «Можно ли без утомления следить за сценическим сюжетом, в котором нет ни одной паузы, ни одной искренней интонации, ни одной сердечно сыгранной сцены»;
- Отмечает приемы «элементарной архаичной театральности: счастливое настроение передается веселой улыбкой, печальное – грустными глазами»;
- «Что проку обличать давно обличенное, клеймить давно заклейменное, разоблачат давно разоблаченное и всем известное. Их и всерьез-то никто не принимает, нынешних демагогов “из телевизора”, наших доморощенных комедиантов от политики» (в связи с тем, что брать лишь это за основу спектакля мало);
- «Суть дела не во внешних приемах театральности, а в том, как играют актеры»;
- «Причина ансамблевого разнобоя лежит глубже – корни его не эстетические, а мировоззренческие» (хотя это написано по поводу совершенно конкретного спектакля, можно трактовать фразу и в самом широком смысле);
- «Люди театра упорно доказывают, что каждый спектакль неповторим. Но это в идеале. А на деле чаще получается не “иначе”, а “лучше-хуже”, “быстрее-медленнее”, “горячее-прохладнее ”, “нервнее-спокойнее”».
В иронии и достаточно трезвом, не слишком сентиментальном взгляде на театр критику Нине Шалимовой не откажешь. И всё это не отменяет бесконечную любовь к этому виду искусства.
Метод, который предполагает описательно-аналитический текст, наглядно приводящий к выводу критика, позволяет понять спектакль и при желании не согласиться с оценкой. Такое сочетание свойственно не только текстам Нины Шалимовой, но и её непременно точным устным рецензиям. Такой подход к профессии позволяет порой считать комплиментом даже то, что критик не одобряет со своих четко прописанных позиций. К слову, такое было с кратким устным определением спектакля К.Богомолова «Идеальный муж. Комедия»: «играют плохо». И это ли не самая точная оценка работы режиссера и его команды, которые как раз и стремились к тому, чтобы «плохо играть» с позиций русского психологического театра. В свете нынешней ситуации особенную профессиональную ценность приобретает принцип Нины Шалимовой не оценивать те явления театральной жизни, которые она не наблюдала сама – это спасает от голословности и ошибок, не учитывающих «живости» театра и его создателей.
Нина Алексеевна смотрит на театр изнутри – и актеры для неё не просто люди со сцены, но люди ранимые, с часто очень сложной судьбой, чувствительные. На это иногда делается скидка (преимущественно в устных разборах провинциальных спектаклей), но фальши или лести это не порождает. Понимание сочетается в критике с объективностью, анализом и деликатным, но прямым выражением своего мнения. Оно не навязывается, но отстаивается до конца, аргументируется. За спокойствием слога, которое хорошо чувствуется в текстах, скрывается не мягкость – жёсткость. Взрывной темперамент, невероятная энергия, которой Нина Алексеевна с легкостью заражает оппонентов или слушателей/студентов/труппу провинциального театра, умение вести спор, который нередко приобретает характер азартной игры, уверенность в своей позиции и выработанное аргументированное отношение ко всему, о чем говорит – и при этом убеждение никогда не переходит на внушение, право несогласия всегда остается за собеседником, а услышанные факты позднее обязательно рефлексируются. Профессиональное любопытство и желание двигаться вперед, осознание несовершенства собственных знаний даже при самом высоком их уровне – эта профессиональная черта, должно быть, от учителя – Павла Маркова. Ученики таких великих мастеров обычно подчинены двум сильным определениям – невозможности подвести величину, так же как и невозможности перерасти её. Отсюда и отсутствие слепого поклонения авторитетам – максимальная точность и объективность анализа при любых условиях.
Нина Шалимова – деятельная, упорная, энергичная – невозможно представить, чтобы она подчинялась правилам, не принятым ей самой. Долгое время она разрывалась между двумя городами – Ярославлем, где жила и работала завлитом в театре им.Волкова, и Москвой, где преподавала в ГИТИСе, смотрела спектакли, публиковалась в журналах и чувствовала ритм «своего» места. Когда, наконец, удалось окончательно переехать, театральная эпоха в очередной раз сменилась, важным полем обсуждения театральных явлений стали блоги и соцсети, разделившие критический цех на группы, подписчиков и «друзей». Нина Алексеевна в интернет-сообщество вписываться не стала – в идеологических «боях» критиков и раньше участия не принимала, а в таком формате и тем более – спор, в котором рождается истина, несколько иного свойства. Сокращалось (процесс продолжается) и журнальное пространство – серьезные исследовательские материалы историка театра Нины Шалимовой постепенно переходили в монографии и книги, и, кажется, уже перешли окончательно (крайний теоретический материал был опубликован в ПТЖ в 2005 году [3]). Не находя пространства для подобных материалов, Нина Алексеевна больше внимания уделяет жанру устной рецензии и театрального обзора, которым владеет виртуозно. И может быть отчасти кокетливое «писать рецензии – самая нелюбимая часть профессии» берет начало из этой сложной ситуации. В своих устных оценках она также отдает предпочтение деталям и актерской игре, выделяет моменты озарений, режиссерских находок, столкновений состояний или возникновения особых отношений между зрителями и происходящим на сцене. Будто высветленные из темноты самые важные фрагменты, позволяющие создать атмосферное впечатление от спектакля и вполне аналитическое от метода работы команды – актеров, режиссеров, осветителей, художника и т.д. Даже если в работе больше неудач, чем получившихся моментов, сказано это бывает так, что и понятны ошибки, и хочется работать дальше. Уметь вдохновить, задав при этом высокую планку – особое качество Нины Шалимовой. Но у неё самой жизнь, кажется, с завидной регулярностью забирает поводы для вдохновения, испытывая и без того сильный характер на прочность.
Нина Шалимова - Историк театра, театральный критик. Доктор искусствоведения, профессор, руководитель курса на театроведческом факультете. Выпускница ГИТИС имени А.В.Луначарского (курс П.А. Маркова). Автор 3 монографий, более 100 статей и учебно-методических разработок. Исследователь творчества Александра Островского.
