Народные приметы... Ещё с детсадовского возраста мы знаем, что главная примета зимы – снег, весны – распускаются деревья и так далее. А вот главных – основных – примет осени мы знаем целых три: пожелтевшая листва, дожди и... «битва за урожай» картофеля!
ВПЕРВЫЕ в жизни слово «картошка» услыхал от мамы годика в четыре, когда задал ей классический вопрос: откуда я взялся на белом свете? На этот вопрос мама – то ли растерявшись, то ли по другой причине – мне ответила:
– Мы с папкой нашли тебя в картошке, сынок! Выдернули куст, а под кустом ты лежишь, вот мы тебя и взяли к себе, жалко стало тебя одного в поле оставлять.
На этом я и успокоился. Легенда моего появления на свет в семье прижилась и благополучно существовала до тех пор, пока я однажды не допер. Стоп! День рождения у меня... так-так-так. Какая может быть картошка в... декабре?!
Налетел я на маму с претензиями, она чего-то там придумывала, отбивалась, оправдывалась, мол, сезон был тогда такой, осень была поздняя, посмеялись мы и успокоились. Но мы отвлеклись.
Так вот, о копке картошки. Копать картошку в огороде – ничего особенного, в принципе, нет: в любую свободную минутку вышел, накопал, сколько успел, завтра опять вышел, никуда эта картошка не убежит из огорода, а вот на поле. Это была настоящая «Картофельная сага» нашей небольшой семьи!
Во-первых: во всем основательный наш папка заставлял и меня готовиться к завтрашней поездке на поле добросовестно, продумывать все до мелочей.
В частности, тщательно подстригались ногти на руках, чтобы не пораниться о картофелину при копке. Так называемой подкопкой мы почему-то не пользовались, рвали ботву руками и выковыривали клубни из грунта пальцами. Во-вторых, одежда: удобные кирзовые сапоги с натянутыми на них штанинами, чтобы можно было свободно ползать по земле между рядами. Ну и, в-третьих, еда. Мама готовила всевозможные салаты, курицу, варила куриные яйца обязательно вкрутую, чай в термосе, ну и так по мелочи.
Магеллан так не готовился к своему кругосветному путешествию, как мы к этой картофельной саге! У порога каждый укладывал свою амуницию в отдельную стопку: слева стояли папкины сапоги, справа лежала мамина куртка с платком, в уголочке лежали мои причиндалы и... И наступало утро.
КОМУ ОХОТА в семь утра, не досмотрев сладкий сон, отправляться куда-то по росе в туман на целый день?! А мне хотелось!
Сажать картошку, полоть ее, огребать – все это я делал без большого удовольствия, а вот копка картошки в нашей семье – это... был дополнительный сеанс «Театра у микрофона»! Когда ещё вечно занятый отец мог уделить мне, сыну, десять часов воспитательного процесса?! И даже не воспитательного, а просветительного. Каждый день с утра до вечера он был за баранкой, моим воспитанием занималась мама, а тут... Десять часов можно уделить собственному сыну абсолютно спокойно. В какие игры мы только не играли, сидя над лункой! И «в города», и в «синонимы-антонимы», и в «слепые шахматы», просто разговаривали о житье-бытье.
Но главное чуть позже – наступал момент, ради которого я и рвался на картофельное поле. Именно в эти часы копки картофеля папка рассказывал мне про свою удивительную жизнь. А послушать там было что! И про его тяжёлое довоенное детство, когда сидели они с сестрёнкой у окна и ждали, когда придет с работы их отец и принесёт что-нибудь вкусное. Однажды он принес кулёк пряников, и мой батя вспоминал их до последних своих дней.
Также рассказывал папка про бомбежки, про воздушные бои, как бежали они всем детдомом через лес от немцев, цепляясь ручонками за телегу, как остановились на ночлег в каком-то доме, а наутро обнаружилось, что лошадь тайком увел-украл со двора детдомовский завхоз, и остались они на руках у перепуганной воспитательницы на произвол судьбы.
И вот тут судьба им подкинула партизан, непонятно откуда возникших на пороге у приютившей их хозяйки. Они-то и вывели перепуганных ребятишек к ближайшей железнодорожной станции, откуда их уже отправили эшелоном на Южный Урал, и маленький шестилетний пацаненок проснулся в вагоне от... тишины.
– Представляешь, Сашка, от тишины я проснулся!
Столько дней в ушах стояли крики, вопли, взрывы, грохот, стрельба, а тут – тишина!.. Это уже на Урале было.
Много чего захватывающего рассказывал папка, очень много! И вот тогда я, ученик начальных классов, поклялся себе, что когда вырасту, то обязательно напишу книжку про папкину жизнь. И сегодня мне приятно осознать, что через полвека слово сдержал. Жаль только, что папка до этого события не дожил.
А ЧАСТЕНЬКО было так, что утром, до начала рабочего дня, папка увозил нас вдвоем с мамой на поле, и копались мы в земле уже вдвоем. И теперь уже импровизированный «Театр у микрофона» был в исполнении мамы.
Много чего интересного я узнал уже про мамино детство. И про то, как бежали они от голода в Сибирь перед началом войны, и про старшего брата Николая, ушедшего добровольцем на фронт, прошедшего «мясорубку» Сталинградской битвы, комиссованного по контузии и «ходившего в атаку» по ночам ещё года полтора, вскакивающего с криками «За Родину! За Сталина!», плачущего до самого рассвета на груди у бабы Моти, его матери и моей будущей бабушки.
И про беспробудного алкаша дядю Васю, братца своего, мама тоже мне рассказывала, а ее заклинание – «Саша, ты только не пей, а то будешь, как наш дядя Вася».
Рассказывала мама и про то, как однажды она тонула в местной речушке, и ее, обессилевшую девочку, подхватили чьи-то неведомые руки и вытолкнули к берегу, а когда она почувствовала ножонками дно и обернулась, то не увидела рядом никого.
Также рассказывала мама, как, уже работая на стройке, тянули они с подружками спичку-жребий, кому идти в магазин под дождем за печеньем. И «несчастливую» короткую спичку вытащила моя будущая мама, пошла она под дождь, а через три минуты... вагончик взорвался. Рванула фляга с азотной кислотой, стоящая на печи в углу, непонятно как там оказавшаяся. Погибли все, кто там был. Получилось так, что мама сама вместе с «несчастливой» короткой спичкой вытащила право на жизнь: и себе, и мне, и моим детям, и моим внукам.
А ПОТОМ уже у меня самого появилась семья, и уже мы так же дружно копали картошку в поле. И уже я рассказывал собственным детям интересные истории из детства, так же мы обедали приготовленной дома едой. Но одно отличие от моей личной детской «картофельной саги» было: я обязательно разводил костер, и детишки пекли на нем картошку.
– Папа! Ничего вкуснее той картошки в поле я не ела никогда в жизни! – призналась мне однажды моя уже взрослая дочь.
А я помню, как вырезала простым перочинным ножом моя дочурка всевозможные фигурки из картофелин, да такие это были фигурки, что их тогда можно было запросто отдавать в любой музей! Кого там только не было! И лиса, и заяц, и медведь, и Бармалей и даже... папа! Да-да, даже я – в шляпе, виртуозно сделанной из листочка, и в очках из тоненькой медной проволоки. Долго эта фигурка стояла у нас в серванте, пока не почернела окончательно.
Прошли годы. Наступили совершенно другие времена: далеки мы сегодня от той, советской жизни, заброшены огороды в селах, поля засеяны в основном далеко не картофелем, наши внуки понятия не имеют, что означает слово «копарулька», но... Как мне хочется порой услышать, как когда-то в детстве:
– Ну что, Сашка, амнистия тебе завтра!
– Какая амнистия, пап?
– А такая, что в школу ты завтра не идёшь, мамка тебя отпросила – на картошку едем с утра. Готовься!
А я готов, папа! Хоть завтра! Хоть послезавтра! Я всегда готов вернуться в то время!.. Подстричь с вечера ногти на руках. Приготовить всю свою амуницию и аккуратно сложить в уголке у порога.
А утром... Натянуть по-быстрому штанины на сапоги, чтобы внутрь не попадала земля, схватить мешки, ведра, сумку с едой, термос с чаем и занять свое место в кабинке нашего «Захара» между тобой и мамой.
Но... Эх-х-х!
Но я готов, пап.
На всякий случай.
Александр Волков, Заозерный
Фото из документов муниципального архива Рыбинского района
