Пятая часть здесь https://dzen.ru/a/ZuUJVpLW60qOeI0F
- А что за Колючка? - прервав молчание, спросил Федька.
- Да это ведьма местная, - сказал стоявший рядом Женька,- она может всякое делать!
- Какое такое «всякое»? - не совсем понял Федя.
Все находящиеся в комнате замолчали и начала говорить баба Ира:
- Есть за нашей деревней, километрах в десяти, деревня брошенная. Мы её Мёртвой называем. Давно она уже заброшена, все избы уже повалились, да лесом поверх поросли. Там улица то одна, тринадцать домов по ней стоит. Вот аккурат в тринадцатом, рядом со старым колодцем, Колючка и живёт.
"Так это мне эта деревня что-ли снилась!?"-, подумал Федя про себя: "Так я даже не был там никогда и не знал, что она там есть!".
А бабушка продолжала:
- Не знаю, как она там выживает, дом-то весь покосившийся уже. Хотя, конечно, получше других выглядит. Видно, как-то за ним ухаживает.
Ну так вот, Колючкой — это мы её так посреди местных называем, потому что вся она какая-то ерепенистая: тощая, нос тонкий прямой с бородавкой, руки тонкие, пальцы тонкие, ногти черные. Прям не руки, а шипы какие-то. Взгляд у нее тяжелый такой, даже мужики наши не выдерживают, глаза отводят. В деревню она редко приходит, только за хлебом-солью. Да и когда по улице идёт, то как будто холодом веет от неё. Скотина её шугается. Слухи ходят, что много плохого за ней и с чертями водится. Кто-то верит, кто-то нет, но связываться с ней не хотят: добро, может, и сделает, но возьмёт так дорого, что и добра такого не надо!
- Это как? — спросил Федя.
- Вот, например, — продолжала бабушка, — жил парень у нас в деревне — Степан. Молодой, сильный, да вот напасть: зуб загнил, аж гной пошёл! Сильно выл Степан от боли, ну ничего не помогало! Невмоготу совсем было: ему и вырвать его пытались, да обломался зуб, одни корешки остались торчать. Щеку разбарабанило так, что глаз заплыл. Вон, прям как у Ваньки сейчас!
Ванька в этот момент аж выпрямился.
- Жар поднялся у Степана, видимо, в кровь пошло всё. Вот кто-то из местных сказал: «Давайте его к Колючке, она в травах ведает, да поможет, может, чем, а то в область не довезём».
Собрались, значит, мужики, погрузили Степана на телегу и повезли его в Мёртвую. Перед бугром, где ручей бежит, кобыла встала и ни в какую дальше идти не захотела! Даже на дыбы вставала!
Федька тут же вспомнил и бугор и ручей из своего сна.
- Пришлось нести дальше Степана. Поднялись мужики на бугор, а там Колючка уже сидит на пеньке у своего дома, будто знала, что они придут, и ждала их.
Подошли они к ней и говорят: «Арана Серафимовна, вот беда у нас, помогите».
Она им отвечает: «Заносите его в избу, да на лавку возле печи кладите. Помогу я ему!». Голос у неё такой скрипучий ещё, аж слух режет!
Занесли мужики Степана, уложили на лавку, а сами вышли. Потом рассказывали мужики меж собой, что когда зашли в избу у всех мурашки по телу бежали и волосы по всему телу будто приподнялись. Словно кто-то неведомый смотрел за каждым их шагом. В избе сыро у неё, травы какие-то повсюду, банки-склянки и невидно толком ничего.
Сказала им бабка, чтобы на улице ждали её и не заходили в избу, пока она их сама не позовёт.
Стали мужики ждать.
Сколько точно они сидели, не знаю, но долго. И вдруг по стенам избы будто кто-то долбить начал с такой силой, будто брёвна сейчас повылетают! Причём били сразу со всех сторон! А мужики говорят, что такой страх испытали, что бежать хотелось, но товарища же не бросишь!
Потом по часам посмотрели, шестьдесят шесть секунд всего это длилось, а мужикам показалось, будто несколько часов прошло.
Как резко всё началось, так же резко и закончилось. Дверь открылась, и, пошатываясь, но уже на своих ногах, вышел Степан.
У него как будто даже опухлость спала, и он, чуть улыбаясь, сказал: «Отпустило, мужики, не болит больше!»
Следом вышла Колючка и говорит: «Не будут больше у тебя зубы болеть! Никогда не будут!».
Отблагодарили её мужики, вручили гостинцев всяких съедобных: молока, хлеба, яиц, сало да и отправились домой, отмечать спасение друга.
И ты знаешь, не обманула бабка- не болели больше у Степана зубы!
- Ну, значит, всё-таки помогает! - воодушевился Федька.
- Выпали у Степана все зубы за неделю! И больше не болели, потому что нечему было больше болеть! — неожиданно закончила бабушка.
Такого поворота Федька не ожидал и от этого рот открылся у него сам собой.
- Я не хочу без зубов ходить! - воскликнул Ваня. - Пусть само всё заживёт! Или в больницу поехали! Я согласен там полежать, если нужно будет!
Все опять замолчали погрузившись в свои мысли.
- Нет, мам, надо всё-таки везти. - сказал дядя Лёша,- Если берет она что-то взамен, то пусть моего здоровья возьмёт, но сыну страдать я не могу позволить!
- Что ты такое говоришь, дурной!?-, Вскликнула тётя Наташа.
- А то и говорю: поехали пока не стемнело! На машине не проедем, на мотоцикле повезу Ваню! Иди собери бабке гостинцев каких-нибудь и не скупись! Попробуем побольше дать, чтоб взяла в итоге с нас поменьше.
- Ох, сынок, не знаю я. - вздохнула баба Ира. - Пойду лампадку зажгу, да молиться буду, чтобы к вам Нечистый не прицепился.
После этих слов бабушка пошла к Красному углу, так в деревне называют угол, в котором расположены иконки, а Завьяловы всем семейством выдвинулись к себе домой.
Федя не знал что ему делать, поэтому вышел на улицу, поскольку не хотел мешать бабушке и вообще слабо понимал в этих делах.
На улице всё так же моросил противный мелкий дождик, вокруг не было никого видно: даже все собаки попрятались в своих будках от такой погоды.
Федю грызла совесть: всё таки он понимал, что большая часть вины лежит именно на нём и ещё сильнее его угнетало то, что он не может никак помочь в этой ситуации.
Да и совсем боязно стало после бабушкиного рассказа, про эту Колючку. Вот с ней бы Федька точно не хотел встречаться.
Из глубоких мыслей его вывел звук заведшегося мотоцикла. Федя выбежал за калитку и увидел, как из своего дома выезжает дядя Лёша, на своём мотоцикле "Планета-4" с коляской, в которой сидел хмурый Ваня.
Федя помахал им, когда они поравнялись с бабушкиным домом. Дядя посигналил ему в ответ, а Ваня сидел и смотрел в одну точку, никак не реагируя на происходящее.
Повернувшись лицом к дому, Федя увидел в окне бабушку, которая перекрещивала удаляющихся сына и внука.
Продолжение здесь