Маша не знала, зачем она готовит ужин. Годовщина — двадцать лет вместе, а душа пуста. Дети разлетелись: сын уехал учиться в Москву, дочь давно замужем, живёт в другой стране. Дом опустел, и, кажется, вместе с этим ушло что-то важное. Привычка? Нет, всё куда сложнее.
Она варила суп и резала салат. Запекла мясо в духовке, поставила вино на стол. Раньше, десять лет назад, она бы ещё купила новый наряд, сделала причёску — по привычке хотела ему нравиться. Сейчас этого не было. Лишь усталость и горечь.
В последнее время Витя стал приходить поздно и совсем не разговаривал. Маша видела, как он отводил глаза, как по вечерам прикрывался телефоном или бумагами, но все стало слишком очевидно. И дело было не в работе.
Маша посмотрела на часы — половина девятого. Как всегда, опаздывает. Она знала, что уже не может притворяться. Но как начать разговор? Как заставить его признаться в том, что она чувствует каждый день?
Открылась дверь. Витя вошёл, как обычно, тихо, почти неслышно. В коридоре запахло его дождевиком и чужим женским парфюмом. Маша села за стол и поставила ему тарелку с ужином, не поднимая глаз. — Ты уже давно приходишь поздно, Витя. Думаю, я знаю, почему.
Витя замер у двери, растерянно посмотрел на Машу. Его пальцы сжали ремешок портфеля, будто пытаясь удержаться за привычную реальность. Он всегда был человеком молчаливым, даже в юности. Маша привыкла, что все серьёзные разговоры приходилось начинать ей.
— Что ты хочешь этим сказать? — голос его был глухим, но уже без привычной уверенности. Маша вздохнула. Она не планировала этого разговора именно сегодня, но, кажется, все само сложилось.
Двадцать лет вместе, и всё рухнуло в одну секунду. — Я знаю, что у тебя кто-то есть, — продолжила она, стараясь говорить спокойно. — Ты думаешь, я не замечала? Прекрасно видела. Этот запах, твои звонки. Твоя... отстраненность.
Витя опустился на стул, словно потерял силы стоять. Он не знал, что сказать. Внутри всё переворачивалось. Он и не собирался скрывать правду, но думал, что сможет всё решить сам, как обычно. А теперь она сказала это вслух, и у него больше не было выхода.
— Маша, — начал он тихо, — это... не то, что ты думаешь. Я не хотел, чтобы так вышло. Я сам не понимаю, как это случилось.
Маша вздохнула, облокотившись на спинку стула. Она больше не испытывала ярости — только усталость. Долгие годы он молчал, и она молчала. Но сейчас она вдруг осознала, что ничего уже не ждет от него.
— А как это произошло? Случайно? — её голос был спокойным, но в нём слышалась горечь. — Просто вышел из дома и нашёл себе новую жизнь?
Виктор закрыл лицо руками. Молчание наполнило комнату, как густой туман. Маше стало даже жалко его — как-то неожиданно и непривычно. Она всегда думала, что если измена вскроется, она взорвется, начнет кричать, устроит скандал. Но сейчас у неё не было ни сил, ни желания. Только пустота внутри.
— Кто она? — спросила Маша тихо, больше для себя, чем для того, чтобы получить ответ. Он не сразу ответил, будто взвешивал каждое слово. — Коллега. Я не хотел, чтобы это зашло так далеко, — голос его дрожал, как будто ему было стыдно за всё случившееся.
Маша только кивнула. Сколько таких историй она слышала от подруг? Уходы мужей, скандалы, раздел имущества. Её жизнь никогда не казалась такой драматичной, но вот и она дошла до этого момента — когда всё рушится.
— Ты собираешься уходить к ней? — задала она вопрос, хотя уже знала ответ.— Нет, — ответил он быстро, чуть не вскакивая со стула. — Маш, я не собирался уходить. Никогда не собирался.
Он говорил это искренне, но теперь это мало что значило. Маша смотрела на него, пытаясь понять, почему ей вдруг стало всё равно. Это чувство могло прийти только сейчас — когда она приняла, что старую жизнь уже не вернуть.
— Витя, — она устало прикрыла глаза, — ты не понимаешь. Мы оба давно уже не вместе, хотя и жили под одной крышей. Это случилось не вчера, и не из-за этой женщины. Мы теряли друг друга долго, и я не уверена, что теперь могу это исправить.
Он молчал. Его взгляд был напряжённым, словно до него наконец дошло, что слова не могут исправить всё сразу. А потом, неожиданно для себя, он произнёс: — Я постараюсь всё вернуть...
Маша лишь покачала головой. Слишком много времени прошло. Слишком много молчания накопилось между ними за эти годы.
— Не знаю, Витя, стоит ли что-то возвращать, — её голос был твёрдым. — Я больше не та, что была раньше. И ты тоже. Мы изменились.Они сидели в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Тишина в этот вечер была не просто тишиной, а окончанием чего-то важного.