ВТОРАЯ ЧАСТЬ.
Читать сначала здесь
Жители села один за другим собирались за поминальным столом почтить память Николая. Выпив стопку, вели тихие разговоры и выражали соболезнования семье.
Неожиданно для присутствующих Марья Никитична резким движение откинула стул в сторону и поднялась, удерживаясь руками за край стола. Полный ненависти взгляд пал на Валентину. Во всеуслышание она яростно заявила:
— Гадюка! Это ты в смерти моего сыночка виновата! Ежели бы пустила в избу, не замёрз той страшной ночью в сугробе. Чтоб тебя черти побрали!
Опрокинув рюмку за упокой. Она схватила бушлат и на дрожащих ногах поковыляла прочь из ненавистного дома снохи.
Гости переглянулись, ожидая ответа Валентины. Но та словно не слышала гнусных речей свекрови и молчаливо осталась сидеть за столом. Болело ли её сердце? Печалилась ли душа? Отнюдь. Тяжёлый крест, что несла все эти годы уставшая от унижений и рукоприкладства женщина, рухнул с плеч долой. А стоило сварливой свекрови покинуть избу, как Валентине показалось, что вокруг стало светлее.
Девять дней пробежали быстротечно. В этот раз поминали усопшего в семейном кругу. Валентина, дети и свекровь. Последняя была немногословна. И лишь изредка вдова ловила на себе её осуждающий взгляд.
Дети пытались убедить мать переехать в город, аргументируя тем, что той будет не так одиноко. Предлагали жить то у сына, то у дочери. Каждый из них был готов протянуть ей руку помощи. Однако Валентина отказалась. Полюбившаяся родная земля не отпускала. Потерпев отказ, дети засобирались домой. Работа и важные дела ускорили их отъезд. Следом избу покинула и Марья Никитична.
Оставшись одна, вдова убрала со стола и прилегла на кровать. Она и сама не заметила, как уставшие веки сомкнулись, и женщина погрузилась в сон. Или не сон вовсе? Глубокой ночью она ощутила холод, что окутал каждый уголок избы. Прежде жарко затопленная печь не успела остыть. Откуда взялась леденящая стужа?
Валентина зарылась в одеяло, как нечто обжигающе коснулось её ступни. Попытка закричать не удалась. Вопль застыл на губах. Перед ней в ночном мраке стоял недавно усопший супруг. Его ноги и руки, как и в день погребения, по-прежнему были связаны путами. Выпучив налитые злобой глаза, он шевелил мертвенно-бледными губами и просил Валентину о помощи. Молил избавить его от пут. Тянул к ней связанные руки, хрипел и захлёбывался зловонной чёрной жижей, что стекала по уголкам губ.
— Убирайся к дьяволу! — воскликнула вдова, оставаясь непреклонна.
Её сердце очерствело. Не чувствовало ни страха, ни жалости. Состоявшаяся месть принесла наслаждение, отчасти приторное и так долго ожидаемое.
Николай зарычал, подобно зверю, попятился назад и исчез. Растворился в воздухе точно так же, как и появился.
Утром следующего дня на порог дома заявилась свекровь. Выглядела растерянной.
— Скажи мне, Валентина, а где мертвые путы, которые ты сняла с ног и рук Николая? — взволновано поинтересовалась свекровь. — Приснился мне сынок во сне. По рукам и ногам связан, плачет горько, а слова вымолвить не может!
Валентина, откинувшись на стуле, бросила насмешливый взгляд на пришедшую старуху.
— Или не сняла? Неужто так схоронили? — начала догадываться Марья Никитична.
На губах Вали проскользнула ухмылка.
Старуха схватилась за сердце и сползла по стене:
— Вот погань! Что ты натворила? Чуяло моё материнское сердце: плохо на том свете Коленьке! Мучается и страдает во мраке. Как ты посмела, подлая твоя душа!
— Теперь поплатится за всё! — выпалила Валентина и выставила свекровь за дверь.
Задыхаясь от негодования, Марья Никитична бросилась за помощью к давней приятельнице Евдокии. Знал каждый в селе, что та имеет знания и обладает ведьминой силой.
Да не прогадала убитая горем мать.
Выслушав старуху, ведьма дала наказ:
— Надобно ножницы твоему Коленьке передать. Уж он там сам управится. Порежет путы и высвободится!
— Да как же это сделать? —зашептала Марья Никитична, словно бы их могли услышать.
— Ох, пустая твоя голова. С покойником передать! — гаркнула Евдокия.
— Где мне покойника отыскать? — ещё тише прохрипела Марья Никитична.
— Так с Павлом Ивановичем передашь! — спокойно заявила ведьма.
— Да разве ж можно? Ведь живой он! — ахнула Марья Никитична.
— Сегодня представится. Недолго осталось! — повела носом ведьма.
— Батюшки! — перекрестилась Марья Никитична.
— В день похорон к гробу подойдёшь и в ноги незаметно ножницы спрячешь. Всё поняла?
Марья Никитична утвердительно покачала головой.
Евдокия не обманула. Уже в полдень по селу разлетелась весть о кончине Павла Ивановича.
На похоронах Марья Никитична выполнила наказ ведьмы. А вернувшись домой, долго разглядывала, целовала старый черно-белый фотоснимок сына и приговаривала:
— Всё, о чём ты просил, сынок, сделала. Покойся с миром!
Не ведала старуха, чем дело кончится.
На сороковой день Валентине не спалось. Ворочаясь с боку на бок, она то и дело поглядывала в темноту избы. Отчего-то сердце беспокойно стучало, а руки и ноги сковывал страх. Нутром чуяла женщина приближающуюся беду.
Вот во дворе завыла псина.
«К покойнику, не иначе! — выглянула вдова в окно, а затем встрепенулась. — Глупости всё это! Не достать Николаю меня. Связан он по рукам и ногам!»
В это же мгновение псина жалко заскулила, загремела цепью и забилась в дальний угол будки.
Избу вновь наполнил холод. Земляной, с примесью гнили и плесени. Позади раздались тяжёлые шаги, как если бы некто с трудом волочил ноги.
— Николай! — только и успела прошептать вдова, прежде чем у её уха раздался знакомый голос.
— Я за тобой, жена!
Женщина обернулась. Гримаса ужаса застыла на её лице, будто она увидела самого дьявола. И в тот же миг ледяные цепкие пальцы сомкнулись на её шее...
— Валентина, отопри дверь! — ругалась следующим утром свекровь под окнами снохи.
На крики вышел сосед.
— Случилось чего, Марья Никитична? — закурив, поинтересовался он.
— Битый час стучу. Не открывает! А дверь то изнутри заперта. Не случилось бы чего плохого? — встревоженно проговорила старуха.
— Сейчас разберёмся!
Сосед отлучился и уже через пару минут вернулся с ломом в руках. Ещё минут через пять смог открыть неподдающуюся до этого дверь.
Печь в избе остыла. Завывающий сквозняк пугающее пронесся по дому. Марья Никитична шагнула в полумрак и внезапно разразилась истошным воплем. На кровати с широко распахнутыми глазами лежала мёртвая Валентина. На шее несчастной отчётливо виднелись следы пальцев рук, беспощадно лишивших её жизни.
Старуха попятилась и выскочила на улицу:
— Прибрал таки, сынок, жену к себе, — пробурчала она соседу и, уверенная в своей правоте, добавила: — По делам её грешным! Сама виновата!
Сосед ничего не ответил, лишь осуждающе взглянул на старуху и брезгливо сплюнул в сторону.
Дойдя до калитки, он неожиданно обернулся:
— Глупая ты баба! А Вальку жалко. На том свете рассудят, кто виноват, кто прав!
Марья Никитична брызнула слюной, бранясь в спину уходящего Игната. Невдомёк ей был его посыл...
Конец.
