Сумерки сгустились над замком и Гермиона отошла от окна, скрестив руки на груди. Ей было больно наблюдать за Гарри. Боль не исчезала в его глазах, как и нарастающая решимость о смерти. Подойдя ближе, девушка присела на корточки и сжала его руку, заставив юношу посмотреть на себя.
— Гарри, — тихо заговорила она. — Что бы тебе ни сказал Дамблдор, помни, что он не всегда прав. Далеко не всегда… всё, через что мы прошли, не стоит этого. Его не было рядом, когда…
Двери открылись, призывая пройти Гарри Поттера в кабинет. Гермиона проводила друга взглядом и опустив голову, уселась в кресло в ожидании своей очереди. Казалось, что минуты превратились в часы, время ещё никогда так безжалостно не тянулось. Наконец-то двери вновь открылись и Гарри покинул кабинет директора, подавленный больше обычного. Он ничего не сказал Гермионе, лишь прошёл мимо, смотря в пол. От этого сердце болезненно сжалось и девушка вошла в кабинет.
— Добрый вечер, профессор, — она села напротив стола, смотря в знакомое, мудрое, но уже не любимое лицо директора.
— Здравствуй, Гермиона. — он сложил пальцы домиком и внимательно оглядел её. — Я знаю, что ты виделась с лордом Волан-де-Мортом.
— Да, — она кивнула и посмотрела на свои руки.
— Можно узнать, для чего?
— Хотела попробовать узнать, есть ли другой способ убить его, — соврала Гермиона, с удивлением заметив, как искренне прозвучал её голос.
— Если бы всё так было легко, Гермиона, — Альбус тяжело вздохнул и можно было даже поверить, что он действительно сожалеет о таком решении. — Твою боль можно понять, но ты лучше остальных включаешь разум над чувствами. Пройдёт время и ты поймёшь. А пока займись своей карьерой.
— Хорошо, профессор, — так же гладко соврала она.
***
На него вылили ведро холодной воды, что мгновенно привело его в чувства. Тяжело дыша, Том сплюнул кровь, ощущая, как металлический привкус впитывается в рот.
— Сукин сын, — проговорил мракоборец, закуривая.
— Думаешь, пытка меня чем-то отличается от моих злых деяний, только потому что вы делаете это со злом? — губы Тома исказились от улыбки и он тут же получил удар.
Крепкой хваткой его схватили за воротник рубашки, встряхнув.
— Ну и что ты можешь без магии? — Том ощутил запах сигарет и пота от приблизившегося к нему лица. — Точно мешок с дерьмом...
— Ричи, хватит, — буркнул второй.
Хватка ослабла и Ричи отошёл, брезгливо глянув на него.
— Так значит я убил кого-то из твоей семьи? — поинтересовался Том. — Дочь? Жена? Может, сын? — Отца, Бенджамена Фенвика, может, помнишь такого? — Конечно, ведь я лично не оставил от него ничего кроме того, что можно похоронить в платке.
В тот день его пытали с величайшим удовольствием и жесткостью. Заклятье «Круцио» было только закуской к пиру боли. Его кровь раскаляли и замораживали, слепили, вкалывали зелье, которое сужало его лёгкие, не позволяя набирать достаточно воздуха, пускали ему через нос жидкость, прожигающее всё обоняние, сворачивали его органы и распутывали обратно. Обычный человек давно бы умер, но, наверное, к удовольствию пытающих, Том не был обычным.
В камеру его доставили уже под вечер, где его ждал скудный приём еды, состоявший из овсянки и воды. Лишь книга была его досугом. Удивительным свойством её наградила эта девчонка. Тот, кому была подарена книга, соприкоснувшись с ней делал эту вещь невидимой. Удобно. Том пролистал её всю и теперь перечитывал только интересные моменты, зацепившие его взгляд. Например, о зеркалах и том, что они способны переносить людей в другие миры. Чернилами были подчёркнуты строки о перемещении в пространстве и их теории. Конечно, никому из ныне живых чародеев не удалось доказать это. Возможно было еще что-то запрятанное в страницах, что было ему не доступно без палочки. Но девчонка придет к нему и он, точно паук, сплетет свои сети, чтобы заполучить всё, что ему нужно.
***
— Поешь, — Гермиона поставила на стол тарелку с горячим ужином и отвернулась к плите, чтобы положить себе.
— Не хочу, — Гарри отодвинул тарелку и опустил голову.
— Ты очень похудел, — девушка нерешительно коснулась его плеча. — И я не помню, когда ты ел в последний раз...
— Вчера. Кажется, сэндвич.
— Вчера, — Гермиона выдохнула и закрыла глаза. — Так нельзя, Гарри.
— Нельзя? — в его глазах отразилось смятение, сменившиеся раздражением. — А что можно? Я стою на пороге смерти и...
— Не говори так! — воскликнула она и слезы брызнули ей на щеки.
— Прости, я не хотел... — его слова затонули в свисте чайника.
Гермиона быстро встала, чтобы выключить его. Ей даже стало легче от того, что Гарри не видит её лица. — Ты ходила к Волан-де-Морту?
— Да, — она оперлась руками о гарнитур и впервые почувствовала, как сильно она устала. — Гарри, тебе не нужно умирать. Твоя смерть не решит ровным счетом ничего. Диадемы нет и никто не знает, где она.
— Но её найдут и это станет вопросом времени. Я не хочу встать перед выбором между жизнью и смертью, когда у меня будут жена и дети.
Гермиона представила эту картину. От чего-то в мыслях появился уютный дом, двое детишек, цепляющихся за Гарри, который читает с пустым лицом новость о найденной диадеме. Её передёрнуло и остатки аппетита улетучились, как и попытки вернуть настроение.
Она прибыла в тюрьму через пару дней и как тогда позволила палочке обследовать её мантию. Едва слышные голоса из-за камер были не так громогласны, как тогда. Вновь лестница и вот она стоит у темницы Тома Реддла. На этот раз чародей сидел на кушетке, служившей ему кроватью и его алые глаза светились в полумраке, внимательно смотря на свою гостью.
— Я знал, что мне не придётся долго Вас ждать. Интересная книжица, с очень необычным свойством невидимки. — он провёл по обложке пальцами. — Но Вы ведь принесли мне её не только для того, чтобы скрасить мои вечера?
Гермиона ничего не ответила, лишь скользнула взглядом по стенам, а затем вскинула руку и коснулась уха.
— Тут Вы правы, — согласился он. — Для грязнокровки Вы слишком умны. И так, как дела у нашего юного Гарри Поттера? Он уже выбрал способ умереть?
— Вы слишком приободрились с последней нашей встречи, — ярость и горечь смешались в её голосе.
— Прошу прощения, это место совсем испортило мои манеры, мисс Грейнджер. — его глаза, казалось, вспыхнули сильнее и Гермиона невольно уже пожалела о своём визите сюда.
— Для меня смерть стала лишь будничным известием, в то время, когда для Вас это большая потеря. Так что же? Мальчишка ещё держится?
— Да, но... — Гермиона вспомнила лицо Гарри и невольно рука в перчатке сжала край мантии. — Дамблдор умело давит на него. И не только он. Теперь Гарри это лишь ниточка, держащая Вас к жизни.
— Есть диадема.
— Да! — Гермиона подошла в плотную к решётке и сжала прутья, от чего перчатка из кожи заскрипела. — И никто не знает где она, кроме Вас.
— Я не самоубийца.
— Однако, можно придумать способ взломать Вашу память, как бы Вы её не защитили.
— И Вы хотите, чтобы я доверил тайну её местонахождения, чтобы Вы смогли её перепрятать? — повисла пауза, за которой последовал холодный смешок.
Для неё это прозвучала как пощёчина, но девушка не отстранилась, пытаясь разглядеть своего собеседника. Выглядел он хуже. Белая кожа обвисла и шелушилась, словно на змее сбрасывалась кожа.
— Выглядите плохо, — отметила она. — Ваше тело умирает? Будет очень туго, скитаться вновь в роли бесплотного духа. Змеи они ведь недолго могут выносить Вас? Ненадёжный сосуд.
Волан-де-Морт невольно вспомнил те годы. Они до сих пор были так же ярки в его памяти. То слабое, ужасное чувство. Жизнь, если её таковой можно было назвать. Хуже тени. Девушка уже стояла вплотную к темнице. Она не боялась его. Вот, во что он превратился. Паук, который растерял свои сети. Он отвёл взгляд на книгу и взяв её в руки встал. Девушка невольно дёрнулась, но не разжала руку. Теперь их разделяли только прутья.
— Принесите мне чернила и перо, — тихо проговорил он.
***
Гермиона вернулась домой за полночь. Последние пару месяцев они снимали с Гарри квартирку в маггловском квартале и она застала друга уснувшим у включённого телевизора. Мягко проведя рукой по его волосам, она выключила телевизор и ушла в свою комнату. На тумбочке стояла их фотография со школьных лет. Первый курс. Рон жив, они победили Тёмного лорда, как тогда думали, и впереди много счастливых лет. Забравшись в постель, девушка накрылась одеялом с головой и разревелась. Так она и уснула, и в ту ночь ей приснилось, как она проваливается куда-то в темноту и летит в окружении песочных, настенных, наручных часов. И все их стрелки вертятся с такой скоростью, что пружины грозятся выскочить. А тиканье становилось громче и громче, пока будильник не разбудил её.
***
Ему вкололи зелье, эффект которого должен был привести к краткосрочному безумию. Но пока он ничего не чувствовал. Сидя в кресле, прикованный ремнями, он наблюдал за двумя мракоборцами и доктором, присланным из больницы св. Мунго. Они стояли в стороне и о чём-то беседовали. Он не знал, когда девчонка ещё придёт к нему. Должно быть, скоро. Но вдруг она передумает? Исключено. Любовь, слабость, навязанная людьми, сама ставит ей подножки. Однако будь её кровь чуть чище, сколько бы она смогла. Обидно наблюдать за расходом такого ума и...
—... чего она шастает к нему? — донеслось до него и мужчина напряг слух.
— Думаю, она переживает за Поттера, — ответил второй. — Может, надеется найти способ избавится от него без лишних смертей. Жаль мальчишку...
— А мне нет. Будь я на его месте, уже бы давно выпил яд или прыгнул бы с башни. Пусть лучше меня запомнят как героя, нежели труса. А этой девке наконец-то набраться мозгов и смелости, чтобы направить его на верный путь...
Окончание предложение стало теряться. Его словно закружило в водовороте красок. Вот лицо мракоборца стало плавиться и растворятся, а краска со стен стала стекать вниз. Ремней больше не было, они стали змеями, стискивая его запястья. Одна подняла свою голову и уставилась глазами... нет, это были не глаза, а два малахита. Они замерцали, а затем выпали, оставив две дыры. Его сердце забилось очень быстро, кажется, он пытался приказать на змеином убраться, освободить его руки. Но те не слушались и когда он же подумал, что ничего не изменится, они наконец-то сползли вниз и обратились в две высокие фигуры в чёрных балахонах. У двоих оказались вилы и, замахнувшись, они ударили по нему.
— Нет! — закричал он, а в следующий миг ощутил удар.
Его бросили на пол его камеры. Мир по прежнем вертелся перед глазами, но теперь он был реален.
— Пусть пускает слюни здесь, — долетело откуда-то издалека.
Так Том пролежал какое-то время, ещё ощущая борьбу непостоянства и реальности. Тошнота стучала у него в горле, но её было побороть проще, чем дрожь. Собрав остатки сил, он забрался на кушетку и уснул, а когда проснулся, увидел, как с щеки отпал ошмёток кожи.