Вчера я понял, что я гений. Да. Вы думаете, девятилетний мальчик не может быть гением? Думаете, гении – это где-то далеко, в академии наук? Вот и нетушки. Гении живут среди нас. Как, например, я.
Осознание собственной гениальности пришло, когда я посмотрел мультик про сумасшедшего учёного. Учёный изобретал разные штуки, которые взрывались и разваливались у него в руках. Копоть стояла до небес, а все вокруг чихали и говорили: «Ах, какой он гений!»
Встав к зеркалу, я понял, что образ гения списан с меня. Великие учёные немного растрёпаны, жутко рассеяны, немного не в себе и их никто не понимает. Это мой портрет – один в один.
Растрёпанность передалась мне от папы на генетическом уровне. Мама всегда говорит, что мы оба выглядим, будто только что выпали из бетономешалки.
Рассеянность – вообще часть моей натуры. На днях я нечаянно положил сахар в суп вместо чая. А потом съел его и ложку облизал. Таким образом я изобрёл новое блюдо «рассольник подслащенный». Вероятно, когда-нибудь его начнут подавать в ресторанах, и кинозвёзды будут давиться в очередях, чтоб отведать моего супчика.
Ещё меня часто никто не понимает. Раньше я искал причину в себе, но теперь-то всё выяснилось. Меня не понимают потому, что я врождённый гений. Значит, ругать меня не за что. Кто виноват, что я родился сверходарённым ребёнком?
Вошла мама и увидела, как я стою перед зеркалом, высунув язык, в позе скромного гения.
- Филипп, ты уроки сделал? – спросила мама.
- Не помню, - я вздохнул. Придётся заново привыкать, что меня отвлекают от высших материй скучными бытовыми вопросами. Мне было недосуг думать об уроках, пока я смотрел мультик и искал в себе черты вундеркинда.
- Не помнишь? Какой ты рассеянный! – сказала мама, чем лишь подкрепила версию насчёт моей феноменальности.
- Мама, - сказал я голосом одарённого ребёнка. – Когда я что-нибудь говорю, ты меня понимаешь?
- Не всегда, - сказала мама. – Хотя очень стараюсь.
«Даже не старайся, - подумал я. – Мне на роду написано жить непонятным окружающими». А вслух закричал:
- Бос-мос-лавандос! Абердяй кикамба!
И два раза подпрыгнул. Мама отшатнулась.
- Оглушил! Что это было, Филипп?
- Долго объяснять, - сказал я загадочно. – Никто меня не понимает, мамочка, в этом всё дело. Но когда-нибудь тебе обязательно объявят благодарность за подарок всему научному миру в моём лице. И даже руку пожмут.
Мама сказала, что не сомневается в благодарности от научного мира. Но пока её не объявили, мне всё-таки надо сесть за уроки, чтоб не схлопотать благодарность от учителя в виде кола.
К урокам меня и раньше не тянуло, а сейчас я осознал всю их никчёмность и пустоту. Гениям домашку не задают, так не принято. Я решил, что пора совершить великое открытие. Что-нибудь изобретнуть на скорую руку, устроить революцию в прогрессе. Тогда на радостях и про уроки все забудут.
Бос-мос-лавандос! Начинаю изобретать. Сев на подоконник, я посмотрел на машины во дворе – и меня осенило.
«Машины ржавеют под открытым небом, - рассуждал я. – Чтобы отогнать их в гараж, хозяину надо туда ехать. Это жутко неудобно. Надо придумать машину, которая возит гараж на себе, как черепаха – панцирь. Остановился ты в любом месте, нажал кнопку – она сама расправила над собой крышу, раздвинула стенки и вот уже оказалась в гараже. Запер ворота на ключик и пошёл. Воры в неё не залезут, дождь не намочит… Эврика!»
Видали? Пять секунд – и изобретение готово. Мне не терпелось поделиться с кем-нибудь. Внизу на площадке копошилась Заринка. Я выбежал и без лишних предисловий сообщил, что я гений.
Заринка согласилась сразу, причём очень охотно, будто давно этого ждала. Это было не к добру.
- А как же! – сказала она, вися на качелях. – Конечно, Филя у нас гений. Гений – помёт олений, ля-ля-ля!
Это меня задело.
- Бос-мос-лавандос, отставить обзывки! – сказал я. – Говорят тебе: я талант.
- Да! – тут же согласилась Заринка. – Талант – в попе бант, ля-ля-ля!
- Я тебя щас с качелей скину! – пригрозил я. – Не спорь, я вундеркинд!
- Я и не спорю, - сказала соседка. – Вундеркинд – в попе винт, ля-ля-ля!
Тяжело нам, гениям, приходится. Как вести научные дебаты с таким девичьим недоразумением?
- Никто нас не понимает, - заключил я. – Во-первых, я изобрёл машину, которая возит гараж на себе и сама его раскладывает. А заодно изобрёл самолёт, который при посадке раскатывает перед собой взлётно-посадочную полосу… ну, как ковровую дорожку. Раскатал – и сел. Поняла?
- Не-а, - сказала Заринка, которая смыслит в авиации ещё меньше, чем выхухоль в органической химии.
- Балда потому что, - сказал я. – Пилоты мне памятник поставят! Воздушное судно можно будет сажать в любом месте, даже без аэродрома. Хоть в поле, хоть в пустыне самолёт раскатал перед собой дорожку и сел. Потом собрал её в рулончик и полетел дальше. В общем, Нобелевка у меня в кармане.
Финансовая сторона заставила Заринку прикусить язык. При всём легкомыслии женщины дьявольски меркантильны.
- Нобелевка – это круто! – сказала Заринка. – Тогда изобрети ещё катер-вездеход, который сам разливает перед собой воду и плывёт по любой суше.
А ведь точно! Как я сам не додумался до этого. Правда, сколько же воды придётся тащить на себе катеру? И сколько людей с вёдрами придётся поставить на нос?...
- А ещё изобрети женщину с десятью детьми! – добавила Заринка. – Тут тебе точно премию отвалят!
- Это ещё зачем?
- На такой жениться удобно, - объяснила соседка. – Когда у женщины уже есть куча детей, тебе и делать ничего не нужно, живи и не заморачивайся. Ля-ля-ля!
Да она смеётся! Такова судьба вундеркиндов всех времён. Все над нами посмеиваются, зато позже наступает наш черёд хохотать.
До вечера мы пробовали приделать гараж к полусгнившей бесхозной «копейке». Лепили к ней доски, железки и пенопласт, однако получилась какая-то ересь, наш гараж не работал. А потом мамы загнали нас по домам и опыт пришлось прекратить.
Отягощённый думами и открытиями, я забыл обо всём сущем. И о том, что уроки у меня остались не сделаны, я вспомнил лишь завтра, когда учительница Лилия Юрьевна вызвала меня отвечать.
- Бос-мос-лавандос… - мрачно сказал я на весь класс. – Абердяй кикамба!
Одноклассники захихикали, а Лилия Юрьевна встревожилась.
- Филипп, ты нездоров? Я тебя не понимаю. Может, тебе надо выйти?
Я послушно вышел, раз меня всё равно никто не понимает. В пустом коридоре слонялся выгнанный Женька из третьего «Б».
- Хы-хы, - сказал Женька. – Тебя тоже выперли, Фил?
- Бос-мос-лавандос… - доверительно сказал я.
- Сыр-быр-барладыр! – тут же ответил Женька. – Бугумба?
Я ничего не понял, но так и обалдел. Сколько же нас, гениев, шатается по школьным коридорам?
Другие "детские рассказы" - здесь
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Отдельное спасибо тем, кто подписался на нас. Здесь для вас – только авторские работы из первых рук. Без баянов и плагиата.