— Все познается в сравнении, сынок.
Это фраза доконала. Я подскочил, уронил стул, на котором спокойно сидел всего пару мгновений назад, и в ярости двинулся к выходу. Мама повернулась, держа в руках полотенце и свежевымытую тарелку, и с удивлением посмотрела на меня. На губах застыл немой вопрос.
На вопрос я не ответил. Зато дверью хлопнул с каким-то даже потайным удовольствием, сильно, чтобы стекла задрожали. Напяливая куртку, разом ставшую как будто на пару размеров меньше, услышал, как в спину прилетела добавка:
— Истеричка! — она сказала это как обыденный факт. Так спокойно, размеренно, со средней громкостью... Я бахнул кулаком по стене и, наконец, вышел.
* * *
Морозный ноябрьский воздух обжег рот на вдохе, нос ― на выдохе. Улица не отличалась ничем особенным. Обычный двор, не слишком ухоженный, но и не совсем заросший. Обычная машина среднего класса, мамина. Обычный забор обычного синего цвета.
Все у нас обычное. И все познается в сравнении.
Через некоторое время я успокоился и задумался о том, что я творю. Мама-то точно ни в чем не виновата. Но идти извиняться было... Не то чтобы стыдно или неловко... Внутренняя гордыня не позволяла так просто подойти и сказать эти простые слова: «Прости меня».
Так что домой я пока заходить не стал. Вместо этого сунул в ухо наушник и отправился на прогулку.
Пусть поволнуется. Да-да, такая глупая мысль пришла мне в тот миг.
Пусть поволнуется.
А ведь если бы я вернулся тогда домой, все бы получилось совсем иначе, так?
* * *
Бывает, когда день с самого утра не задался. Ты встаешь и сразу падаешь ― отлежал ногу. Кое-как доползаешь до ванной, умыться ― обнаруживаешь, что отключили воду. Радуешься, что дома стоит кулер, решаешь хоть промочить горло ― бутыль пуста. Решаешь поменять, берешь другую и роняешь прямо на ногу, которую отлежал.
Где-то на этом моменте становится понятно, что сегодня не твой день. До вечера ходишь раздраженный, на всех огрызаешься, приходишь домой выжатый, как лимон, что физически, что эмоционально.
Знакомое состояние? Конечно, знакомое. А вот у меня такое, по ощущениям, всю жизнь.
Хотя вру, конечно. Такие дни происходят примерно с той же частотой, что и у любого другого человека, зато я вечно раздраженный. И когда я говорю «вечно», я имею ввиду действительно «вечно».
Примеров такого поведения у меня куча. А началось все в раннем детстве, когда недавно ставшая одинокой мама привела меня в первый класс, и я доучился до первого психологического теста на общий уровень правильности развития... Или что-то вроде того.
Ну, в общем, маме пришлось приходить еще раз и выслушивать, что малыш, то бишь я, развивается неправильно. Проблемы с коллективом, слишком активный и вообще, проблемы эмоциональной саморегуляции, бла-бла-бла... Понимал бы я, что училка говорит тогда ― сам бы её отделал.
Но тогда ее понимала только мама. И мама осадила социального педагога так, что до сих пор приятно вспомнить. Доходчиво объяснила ей, что такое неправильное развитие, и кто «неправильно» развивается, я или педагог.
После этого меня стали считать будущим хулиганом, а маму — хамкой.
И, ну, про маму она ошиблась, конечно. Мама у меня ― золото, спокойная и сильная. А вот я с возрастом, как гормоны в голову ударили, и правда стал записным хулиганом. Ко всем цеплялся, постоянно дрался, приходил домой с синяками и сбитыми кулаками. Получал от матери презрительный взгляд, режущую на куски беседу, спорил, кричал, уходил из дома, как сейчас. Потом стал выпивать, пропадать где-то ночами. Бунтовал, как мог. Даже вспоминать страшно.
Так я заканчивал школу, резко и скандально. Запомнили надолго, наверное, даже исключить хотели. Мама договорилась, или пожалели дурака, точно не знаю.
Но все это было давно. А что сейчас?
* * *
Помню странную фразу от девочки, которая нравилась мне во время, как его называла мама, «периода сумасшествия». То бишь, тем самых пресловутых последних школьных классов.
Девочка мне эта нравилась, но ухаживать я совершенно не умел, да и сейчас, положа руку на сердце, не великий романтик. Я тогда не нашел ничего лучше, чем побить её кавалера и главного моего соперника. В целом, пару раз его тыкнул всего... Не старался даже.
Но девичье сердце сложно и непредсказуемо (точнее, я просто дурак был и есть), и прекрасная, милейшая, никогда не ругающаяся, она на следующей день, когда узнала об этом... Прописала мне в школе звонкую пощечину и хотела сказать что-то покрепче, но покраснела, не смогла и выдала:
— Да ты... Ты зло в чистом виде! Понял?!
Ну и ушла. А я задумался и понял, что такая характеристика мне, в общем, не только подходит, но даже чуть-чуть нравится.
Зло в чистом виде. Ну разве не звучит? Я принял правила игры. И начал думать, что я правда совсем злой. Злой, противный, бесполезный и негативный член общества. До поры до времени я придерживался такого мнения по поводу собственной персоны.
* * *
Что-то я отвлекся. Это все было давно. И все-таки, а что сейчас? А сейчас просто дурацкая учеба, работа и вечная усталость. Моя и мамина. Мамина ― спокойная, моя ― раздраженная.
Поэтому я так резко отреагировал, когда мама на мои слова о том, что раньше было попроще, сказала эту свою дурацкую фразу про сравнение. Но это все не суть. Это все неважно. Важно то, что произошло дальше.
За мыслями о зле в чистом виде, своей бестолковости и отношениях с мамой я не заметил, как обошел район кругом, и дом уже был совсем-совсем рядом. Послышался какой-то крик, я не расслышал, потянул наушник из уха. Сердце екнуло — издалека донеслось женским испуганным голоском:
— Помогите! Люди!
И я кинулся на помощь. Арка, еще арка. Не знаю, как я так четко двигался на уже теряющийся звук эха, отскакивающего от бетонных стен, но в тот момент как-то не было времени думать. А иногда я вообще не фанат «подумать». Особенно когда дело близится к драке.
Когда я, наконец, добежал, моему взору предстала абсолютно, до ярости, мерзкая картина.
Двое парней моего возраста, один из них с женской сумочкой. Собственно, девушка. Наливающийся синяк на ее лице. Какой-то блеск. Блеск? Неважно.
Я кинулся в атаку на первого. Мне хватило одного удара, чтобы опрокинуть его на землю. Он отполз к стене, испуганно залепетал. А я, не вглядываясь, пнул его по лицу. Потом разберусь, потом!
* * *
В голове почему-то с невероятной четкостью прозвенело: «Зло в чистом виде!»
* * *
Я пнул его еще раз, куда-то в область груди и повернулся. И снова.
«Зло в чистом виде!»
Девушка, на которую напали, оказалась проворной и довольно смелой — отбежала в сторону, но осталась на месте происшествия.
И снова.
«Зло в чистом виде!»
Я вскинул руку, чтобы ударить второго, успел почувствовать кулак, пробивающий его скулу, и какой-то толчок в живот. Мягкий, как при массаже. А потом резкую боль. Он отшатнулся и шлепнулся на землю, не теряя сознания, но держась за лицо. Из его рук выпал нож.
А я, оседая, глядел вниз, на живот. Куртка намокала, становилось жарковато. До меня наконец дошло, что произошло.
И снова.
«Зло в чистом виде!»
Из-за поворота выехала машина полиции. Девушка, улыбаясь одними губами, смотрела на меня. Наверное, между нами было метров двадцать, но показалось, что полземли. Я даже не разглядел ее лица. Красавица, должно быть. Прям как в фильмах.
Хихикнув, я потянул воздух, и тело снова прорезала глубокая, ржавая боль. Почему ржавая? Сам не знаю. Тогда мне показалось, что это самая точная характеристика.
Наверное, я и вправду истеричка, как говорила мама.
Наверное, я и вправду бестолковый дурак, как говорили учителя.
Зато кулак тяжелый.
* * *
В целом, все обошлось хорошо. Мама до смерти перепугалась, пыталась ночевать в коридоре в больнице, хорошо, что врач попался толковый — объяснил, что чудом ничего не задето, и меня уже скоро выпишут, и что, мол, волноваться не о чем. Шрам останется, память, девушка (в эти моменты он весело подмигивал) тоже. А вот страшных последствий не будет. Это усатый веселый доктор обещал. Я ему верил, мама с трудом, но тоже. А усатый доктор и не врал.
Ребят посадили. После выписки я был на заседании суда, ко мне приезжали с допросом. Я отвечал честно и четко.
В пылу драки, к слову, показалось — не были они моими одногодками, парням только-только стукнуло восемнадцать. Что они хотели от девушки ― понятно.
А Полина оказалась настоящей душкой. Благодарила, ходила навещать в больницу. Слово за слово, и между нами завязались крепкие отношения.
Не знаю, как сложится дальше, но пока что я чувствую, что люблю ее.
* * *
Я много думал о «зле в чистом виде». Мама называла меня героем, Полина тоже. Ее родители, полицейские, преподаватели... Я же вспоминал свои драки по малолетке, любовь к выпивке, уходы из дома... Думал о том, что мог бы быть на месте любого из тех парней.
И понял, что у всех есть право на ошибку. Ты можешь быть не самым лучшим сыном, плохим братом, ужасным мужем. Можешь быть ужасной сестрой, дочерью, женой...
Но это не страшно. Страшно, когда ты не понимаешь своих проблем, когда не пытаешься их исправить. Страшно, когда ты не видишь в своем поведении ничего предосудительного, ничего выходящего за рамки. Ты теряешь людей, теряешь их уважение, а главное — теряешь себя. Вот это — по-настоящему страшно.
По крайней мере, так думаю я, бестолковый дурак, истеричка...
Но не зло в чистом виде. Верно ведь?
---
Автор: МиР
