«Нужды путешественника» реж. Хон Сан Су
Весь этот фильм о том, что между слов, между букв, между нот. Как и все фильмы режиссера. Фабула – чепуха на постном масле. Француженка Ирис приехала в Южную Корею. Зарабатывает на жизнь частными уроками французского. Два урока плюс вечер с молодым корейцем Ин Гуком, с которым они делят вместе жилье. К Ин Гуку неожиданно наведывается мама, которая в шоке от того, что сын нашел ей замену в лице иностранки. Это все. У фильма нет ни предистории, ни намеков на продолжение. Есть только один день без начала и конца у героев, о которых мы НИЧЕГО не знаем. О том, что жизнь самого обычного, самого незаметного человека может быть гораздо интереснее и насыщеннее, чем жизнь королей, сыщиков и отважных разбойников, кино догадалось давно. И для того, чтобы затронуть чувствительные струны зрительской души нет необходимости ставить посредственность в ситуацию форс- мажора – смертельного диагноза, внезапной потери всего и всех или, напротив, свалившихся с неба материальных и физический супервозможностей. Поэтика будней оказывалась гораздо увлекательнее самых невероятных приключений у Жана Виго, Отара Иоселиани, ранних Вайды и Формана, Эрика Ромера и Эрманно Ольми. Хон Сан Су – их прямой наследник. И даже продолжатель.
«Нужды путешественника», опираясь на хилую фабулу, строят сюжет о том, что мир случаен, что все непрочно и иллюзорно, что каждый не только отчаянно пытается понять другого и не может. Больше того , никто не может понять себя. Вот почему мы ничего не знаем о том, чем жила Ирис во Франции, что ее привело в Корею, кем же все-таки является муж одной из учениц в компании своей жены – адвокатом или президентом, откуда пришла и уда ушла их дочь, какие отношения связывают Ин Гука и Ирис, кроме совместной аренды жилья, безоблачными или травматичными были отношения другой ученицы со своим умершим отцом, чье имя высечено на монументе районного масштаба в качестве главного спонсора памятника. Зато Хон Сан Су выливает на нас массу подробностей о ценах на аренду жилья в Сеуле, стоимости сотовой связи и продуктов питания, информацию о короткой жизни корейского поэта- классика. Весь этот информационный шум как якорь, который удерживает на земле души, мучительно и безнадежно ищущие свою идентичность. Смысл и суть ускользают. Остаются только цены, рецепты , подписи , кондиционеры и скамейки в парке.
В «Нуждах путешественника» режиссер в свою любимую акварель добавляет графический штрих – яркий, очевидный режиссерский прием. Стержень, на котором держится сюжет : все герои общаются между собой на неродном языке. Француженка Ирис общается с корейцами на английском. Диалоги априори становятся приблизительны, грубы и неточны. Участники разговора вынуждены прибегать к самым очевидным, знакомым, популярным словам и выражениям, к языковым клише. Душевные тонкости на чужом языке сформулировать невозможно. А на родном ? Невозможно тоже ! Вот мать, оставшись с сыном наедине , на родном корейском патетически восклицает : « Я же мать ! Я ТЕБЯ НЕ ОБИЖУ». Ту же двусмысленную и неуклюжую формулировку Ин Гук четверть часа уже слышал от Ирис на английском.
Как же можно выразить правду и искренность чувств? В поэзии? Но стихи корейского классика, погибшего в 27 лет в японской тюрьме, в переводе на английский– тот же набор банальностей и трюизмов. В музыке ? Все герои фильма на чем- нибудь, да играют. Первая ученица на фортепьяно, вторая – на гитаре, Ин Гук на синтезаторе, сама Ирис – на флейте. Но, мало того , что у всех исполненных произведений есть автор , а значит, это эмоции и чувства других людей, так еще и все музыкальные номера исполнены плохо – старательно, ученически, с ошибками, диссонансами. Ирис пытается добиться от своих учеников точной формулировки своих чувств в момент игры – что вы чувствовали ? И эти неопределенные , едва уловимые эмоции фиксирует на французском . Эти фразы она записывает на карточки – и с них начинает знакомство с незнакомым языком для корейских неофитов. Не « здравствуйте, меня зовут », не « как пройти ? » и даже не « сколько стоит ? ». А « Я чувствую, что во мне живет кто-то, кто недоволен мной ». И этот кто-то живет в каждом. Хон Сан Су бесстрастно фиксирует : мир мог быть совсем другим, если бы точное значение нашло бы свое слово на заре времен. Но не нашло. Слова – маскировка. Чувства выражены приблизительно. Все- морок и мираж. Вот почему кто-то , живущий в нас так недоволен нами. И кажется , не сегодня- завтра этот кто-то готов появиться на свет. Фильмы режиссера – они о новом мире Правды, Ясности и Точности, который уже готов родиться. Но пока не рождается.
Есть еще один язык, способный передать оттенки чувств и эмоций. Это – язык кино. Корейский режиссер – один из тех, кто им владеет виртуозно, но при этом постоянно выдает себя за первоклассника. Помимо единственного радикального приема – общения на неродном языке ( что для российских зрителей еще и усиливается субтитрами на русском), все остальные режиссерские штучки он тщательно закамуфлировал. Внешне – обычный невзрачный фильм из серии « гуляют, болтают». Не сразу замечаешь, что раскадровка лишь тщательно имитирует небрежность и случайность. В реальности за весь полуторачасовой фильм мы ни разу не увидим ни одной полной локации. Как устроены дома у учеников, насколько велик районный монумент, как высок обрыв в парке, что за дом, в котором расположено неработающее кафе- абсолютно ВСЕ Хон Сан Су оставляет за кадром. В кадре – углы комнат, какие-то кусты, не самая прекрасная часть , возможно, прекрасной площади, отдельные куски большого памятника. Кадр все время хочется раздвинуть, понять, далеко ушла хозяйка на кухню, велики ли апартаменты Ин Гука, которые обходятся в 500 тысяч вон в месяц, удобна ли лестничная площадка, где тут автобусная остановка. Но не тут то было. Хон Сан Су держит зрителя в заложниках у этой клаустрофобии не для того, чтобы просто поиздеваться. Такая замкнутость – это как раз история про кого то, недовольного нами, который живет внутри нас. И готов родиться. Для этого надо раздвинуть рамки. Но пока у нас есть только угол комнаты, задворки парка и кусок памятника.
Свою героиню Ирис, которая стремится к сути и правде эмоций, режиссер обряжает в соломенную шляпку, цветастое платье и кофту зеленого цвета оттенка « вырви глаз »- очень гармонирует с корейской субтропической флорой и фауной. В то время, как аборигены этих ярко-красочных мест предпочитают в одежде черное, белое, светло-коричневое и тускло- сливовое. И это тоже волшебник Хон Сан Су, который все рассказал, но ни на чем не настаивает
С крыши город как на ладони, но его тоже не разглядеть. Все тонет в мареве южного летнего дня. И оттуда , из призрачно - мифического современного мира доносится голос из громкоговорителя. Неведомый человек повторяет только одно слово : «Внимание! ». И больше ничего. Сердце заходится от ужаса и надежды одновременно. Это Хон Сан Су – великий поэт наших будней, который, слава Богу, жив и здоров. И по- прежнему создает язык – синтез правды , точности и утонченности