Начнём с того, что популяции волков, давшие начало домашней собаке, жили то ли в Восточной Азии, то ли на юго-востоке Китая. Все собаки, которые, сопровождая человека, расселились от Мыса Горн до Гренландии и от мыса Доброй Надежды до Австралии и Норвегии — потомки тех самых волков. Но есть исключение. В Ньюгрэйндж, неолитической коридорной гробнице, есть остатки жертвоприношений и следы тризн, и состоят они из обломков костей животных. Среди них нашли челюсть собаки средних размеров; её не варили, и теоретически из неё можно было выделить ДНК. Дошли руки — так и сделали. И каково же было удивление специалистов, когда собака оказалась ненастоящей; она восточных корней не имела, и одомашнили её предков в Европе. Сейчас нет смысла вспоминать, что лошадей одомашнивали дважды — два разных вида, из кабанов получили свиней в двух разных местах (Ближний Восток и Китай). Важно, что в геноме современных пород собак Ирландии остался след тех самых дворняжек, которые бегали во дворах неолитических земледельцев. Дворняжки остались от прежнего населения, изведенного под корень. Они умели охранять хозяев и охотиться на всё, что движется, потому их и приютили. Но и у самих неолитических земледельцев были свои, другие собаки, настоящие — на высоких ногах, сухого типа, длинномордые, с висящими на хрящах ушами. Эти собаки умели без помощи хозяина догонять и ловить диких животных и гвалт поднять в случае чего, но охранять не умели. Свои собаки и местные прекрасно дополняли друг друга. Потом в Ирландии появились носители культуры колоколовидных кубков — потомки скотоводов из степей Восточной Европы. Они привели с собой собак-пастухов, которые до сих пор встречаются у народов вдоль маршрута этой миграции — овчарки не в нашем, а в исконном смысле слова. Кавказская овчарка — не совсем овчарка. Бордер-колли, все типы колли, австралийская овчарка, бобтейл и польская низинная овчарка — настоящие. У них другая анатомия и другая психика. В Ирландию этих собак тоже завезли, но они не находили себе работу — время огромных стад коров и овец ещё не пришло, а без работы овчарка издуривается и становится неприятной. Поэтому след пастушьих собак в экстерьере местных пород остался, а самих пастушьих пород, как в соседней Англии, нет.
Что же из себя представляли старинные породы собак Ирландии? Одна порода жесткошерстных борзых и четыре породы терьеров. Всё остальное : одна порода гончих собак (ирландский бигль) и три породы подружейных (красный и пегий ирландские сеттеры, а также ирландский водяной спаниель) — результат творчества других народов, натурализовавшихся в Ирландии со своими порядками, укладом и методами охоты. О них я рассуждать в этой статье не буду.
Теперь немного лингвистики. Собака в ирландском языке называется словом, которое изначально обозначало "несъедобное млекопитающее". Лисица — красная собака, белка — древесная собака, выдра — водяная собака. Языки так делают, у нас бер живёт в берлоге, как положено, а называется медведь. В магазине мы говядину покупаем, а не коровину, а на лугу пасётся корова, в названии которой никакого «гов» не осталось.
Итак, «собака вообще», по-ирландски — madra. Борзая собака - Cú Порода называлась Cú faoil, то есть борзая для охоты на волка, у нас известная как ирландский волкодав. В Шотландии в средние века из её более подвижного и лёгкого типа получили борзую для охоты на оленя — дирхаунда. Это настоящие борзые, имеющие далёкого общего предка с борзыми Северной Африки и Аравии, а жёсткая шерсть — подарок от терьеров, полученный, когда предки были мельче. Сейчас это просто гигантские домашние любимцы, но их дружелюбие — следствие селекционной работы, которая началась не ранее XIX века. А вот рост и рабочие качества, которые ныне без внимания и контроля испортились, - результат тысячелетней истории и давления отбора. Предки — собаки среднего размера, но времени и терпения народу хватило.
Волкодав использовался для охоты на крупного зверя, в том числе волков, и собак этой породы разрешалось держать только вольным фла, причём поэтам — только одну пару, остальным — по статусу. Часто продуктовое довольствие псарни наследственного землевладельца было одной из повинностей его заёмщиков — кейли. Поскольку животные свидетельствовали о высоком положении владельца, их брали с собой для участия в различных церемониях, от сватовства до официальных визитов. Перед процессией шёл глашатай с посохом, а за ним псари вели смычки и пары борзых. За ними ехал хозяин со свитой и вооружёнными слугами. Народ любовался и обсуждал неделями.
С ирландскими волкодавами не только охотились. У многих хозяев были собаки, притравленные на человека. Их выпускали во двор, если хозяева с гостями перебрали на попойке так, что охранять некому. Таких волкодавов ценили очень высоко — за убийство такой собаки виновный платил штраф в десять коров и обязан был вместо убитой собаки предоставить равную по достоинствам.
Brocaire (читается брОукаре) — терьеры. Из некогда аморфной массы терьеров впоследствие обособились три средних породы: рыжий ирландский терьер с жёсткой шерстью, пшеничный терьер с мягкой не линяющей шерстью, керри-блю — тоже с мягкой шерстью тёмно-дымчатого цвета, и одна уже следующей размерной группы, мелкая, — терьер из долины УиМаал, ростом с фокстерьера.
Все они когда-то применялись для охоты на барсука (Broc - барсук), но, поскольку владельцами их были обычные труженики, терьерам приходилось выполнять и другую работу — выгонять чужих коров и диких зверей с участка, сторожить дворы — не только лаять на посторонних и кусать незваных гостей, но и уничтожать крыс, а также лисиц, которые были опасны для ягнят. Терьеры и есть просто «собаки» из древнего законотворчества.
Самые дорогие собаки — охотничьи, то есть, с которыми можно было в лесу по случаю добыть какого-то зверя и которые помогали во время коллективной загонной охоты на кабана и оленя. Дешевле - «страж четырёх ворот»: собака, достаточно поворотливая и сообразительная, чтобы присматривать за входом в дом, в загон коров, телятник и овчарню, всё одновременно. Свиньи сами себя прекрасно охраняли, и к ним без острой необходимости даже хозяин не заглядывал. Самая дешёвая собака — просто сторожевая, то есть, сидевшая на цепи во дворе.
Отдельной статьёй проходили потешные животные — домашние любимцы и собаки лекарей. С домашними любимцами всё понятно, а медработникам собаки не для терапии были нужны, а в качестве защиты от потусторонних сил, себя и пациента. Повитуха приводила собачку на роды, чтобы народец холмов не мешал роженице. Врач посещал пациентов в компании собачки. Поэты тоже заводили собачек, если волкодав был не по карману. Дама с собачкой — это было круто, а почтенному мужчине, если он не поэт и не лекарь, возиться с такой мелочью — не по чину, могли дурное заподозрить.
Обращались с собаками в Ирландии вполне гуманно, как и с другими животными. Запрещено было «загонять лошадь насмерть, заставлять усталого вола выполнять непосильную работу и наказывать собаку с такой яростью, что у неё будут сломаны кости». То же самое, что в семейных конфликтах: скалкой бить нельзя, подушкой — можно. Но это в идеале, а на практике жестокие хозяева встречались, и животные часто выступали ответчиками за неприязнь между владельцами.
Собаки просто так по околотку не бегали. Волкодав — само собой, но и терьер — животное серьёзное, и темпераментом с лихвой компенсирует недостаток массы. Соседи договаривались между собой, когда и у кого собака гуляет на свободе, но большую часть времени животное было заперто во дворе. Человек был вправе получить компенсацию за покусы только если собаку натравили или просто мимо проходил, а она вылетела из ворот и укусила, и тому были свидетели. Дразнил, ногами дрыгал — сам виноват, даже если хозяин вышел на шум и добавил. В чужом дворе — вообще не вопрос: раз покусан, значит виноват. Если вора собака съела (в случае ирландского волкодава — вполне предсказуемый результат), этот ущерб родне не возмещали. Но в случае, если волкодав случайно загрыз человека за пределами двора, собаку вешали без разговоров, впрочем, как и человека, которого застали на месте убийства. Другой случай, когда натравил хозяин — тут уж собака не при делах, а хозяин извинится, заплатит эрик (виру) безутешным родственникам, штраф в казну, пообещает больше никогда так не делать, и все его тут же простят, поверят и будут жить, как жили, по-соседски. Правда, могут кровную месть учинить, но это отдельный вопрос. Конфликт-то исчерпан.
Собачьи драки, как хозяева ни старались их избежать, случались настолько часто, что этой неприятности в законах брегонов отведено 4 страницы.
Во-первых, собаки выясняли отношения между собой, и кто-то мог пострадать, разнимая. В центр собачьей драки мог попасть ребёнок или слабоумный человек. В общем, по обыкновению, закон пытался всё предусмотреть.
Во-вторых, собачьи бои были популярной мужской забавой. Правила были одни для всех, на всей территории Ирландии, и для судьи (без него нельзя было стравливать собак), и для хозяев, и для зрителей. До смерти не доводили, но без увечий не обходилось. Случались и неприятности — кого-то могли покусать или поколотить в азарте. Особенно порадовал персонаж, который придерживал одну из собак, вмешиваясь в результат боя. Это был осуждаемый проступок с не вялым штрафом и отсутствием возмещения за побои (зрители и хозяин пострадавшей собаки могли навалять по первое число), но не потому, что собаку жалко, а потому что нельзя мошенничать, неспортивно это.
Были и откровенно забавные законы. Например, если у чьей-то суки началась течка, об этом незамедлительно должны быть оповещены ближайшие соседи, чтобы успели привязать своих кобелей. Выпускать «женихов» на прогулку в такой ситуации считалось наказуемым проступком, а не простым недоразумением.
Ещё веселее, если собака справила нужду на чужом лугу, во дворе или в поле. Если хозяин собаки при сём присутствовал, отвечал как за посягательство на чужую землю. Если же его привели и носом ткнули, он должен был отдать владельцу загаженного участка по жмене масла, сычужного творога и дрожжевого теста, каждая размером с кучку обнаруженного помёта. Далее, помёт должен быть удалён и земля выбрана на такую глубину, чтобы не было видно следов жидких нечистот. Ямку полагалось заполнить хорошей землёй с перегноем, сверху положить свежий дёрн, присыпать землёй и притоптать край. Но это не всё: через месяц на это место выпускали лошадь, и только если дерновина приросла и выдернуть траву лошадь не смогла, инцидент считался исчерпанным.
Все эти собачьи истории о том, что даже при отсутствии клубов собаководства люди умудрялись вывести и сохранять породы собак, которые были полезны. Даже при отсутствии полиции и исполнительной власти как явлений можно было отрегулировать взаимоотношения между владельцами животных и соседями. Можно было даже догадаться, что животное не всегда виновато в нанесении травм, через раз — сам пострадавший. Можно было создать первое в Европе законодательство, всесторонне регулирующее содержание собак. Но всё это почему-то работало только там, где существовала клановая система, и все соседи между собой родственники. Наверное, человек и собака и в самом деле очень сложная система.