Несколькими днями раньше мы говорили, что собой представляет фундаментальное разделение дисциплин на науки и лженауки.
Какие же критерии выбраны в качестве основополагающих для отделения научных гипотез от всего остального, что существует в мире?
Предметность.
Прежде, чем проверять, имеет ли та или иная гипотеза шансы стать научной, надо понять, есть ли собственно предмет изучения. Примером теории, которая возникает при отсутствии предмета изучения - это астрология. Не путать с астрономией - это фундаментальная наука, исследующая небесные тела и не только. Итак, астрологи рассматривают закономерности между положением и движением небесных тел и психологическими особенностями человека, а также его судьбой. При этом нет никаких достоверных исследований, что, собственно, предмет изучения имеет место, то есть что такие закономерности существуют, и влияние небесных тел на судьбу человека в принципе есть. Более того, хорошо бы еще доказать, что понятие “судьба”, будучи обращенным не к прошлому, а к будущему, вообще имеет смысл.
Кстати, проблема с предметом исследования касается не только таких мифических наук, как астрология, но и вполне себе традиционных дисциплин, изучаемых, например, в школе. В обычной, общеобразовательной, не в Хогвардсе. Давайте рассмотрим историю.
Целый ряд исследователей отказывают ей в праве считаться наукой, поскольку предмет изучения истории - это события. А между тем одно и то же событие в летописях разных авторов из разных государств может сильно различаться. Для примера возьмем битву новгородцем со шведами в 1240 году. Долгое время ситуация с этим историческим событием была исключительно забавна, поскольку на территории СССР и России эта битва изучалась как значительное событие, в результате которого Александр стал именно Невским, а вторая сторона этой битвы – шведы – не считали эту битву реально существующей, поскольку архивы документов Швеции не содержали никаких упоминаний о том, что битва была, не говоря уже о каких-то подробностях про победителей, проигравших, потери, главнокомандующих и пр.
И только недавно найденные шведами документы в собственных архивах вынудили признать это событие реальным. Но сколько еще разночтений в трактовке событий как давней, так и недавней истории? И как быть с предметом изучения, который одновременно существует и не существует, в зависимости от того, на территории какой страны мы находимся?
Впрочем, такое положение вещей по мнению некоторых историков свидетельствует скорее не о том, что история - не наука, а о том, что история как наука находится в самом начале большого пути по сведению историй разных стран и народов в единый корпус исторических знаний. А начало любой науки - это осознание границ предмета изучения, то есть проведение линии между тем, что мы, как представители науки, изучаем, а что должны изучать другие исследователи других наук.
2. Верифицируемость.
Если какая-то гипотеза претендует на то, что является научной, то тот, кто ее выдвигает, должен сформулировать, какими способами ее можно доказать. При этом методы доказательства, естественно, тоже должны базироваться в научном поле, например, можно предложить эксперимент, который доказывает гипотезу. Причем, что интересно, не является важным, можно ли этот эксперимент произвести прямо сейчас - так бывает, что развития технологий на данный момент недостаточно, чтобы доказать гипотезу, но ученые понимают, каким должен быть инструментарий, чтобы этого добиться.
Скажем, гипотеза о том, что находится на обратной стороне Луны являлась научной, поскольку было понятно, что достаточно собрать летательный аппарат, которые облетит Луну и сделает снимки, и она может быть подтверждена. При этом на момент создания гипотезы такого аппарата не было. А когда целый ряд гипотез упираются в отсутствие необходимого устройства для подтверждения или опровержения, международное научное сообщество из 100 стран может собраться и коллективно построить, например, большой адронный коллайдер - ускорить заряженных частиц, который позволил осуществить прорыв сразу в нескольких отраслях физики.
Впрочем, тут тоже не все просто. Дело в том, что иногда исследователю удается найти факты, подтверждающие ту или иную гипотезу, но это не делает ее доказанной. Чтобы это понять, не надо быть великим ученым. Скажем, я формулирую гипотезу: “Все люди имеют 32 зуба”. Формулирую способ ее подтверждения: осмотр людей с подсчетом количества зубов. Начинаю осматривать - у первого - 32 зуба, у второй тоже, у третьего тоже… А у четвертого нет зубов мудрости. Но теоретически, учитывая количество людей, я мог бы довольно долго не натыкаться на такого представителя рода человеческого, у которого их не 32. Например, если бы я такие подсчеты начал производить в Африке или в Азии - там зубы мудрости есть у абсолютного большинства людей, а вот в Европе люди, у которых этих зубов нет, встречаются чаще.
На это обратил внимание философ и социолог Карл Поппер в 1935 году. Взамен критерия верифицируемосоти, который требует предложить способ доказать истинность гипотезы, он предложил свой критерий - фальсифицируемость, или, как его часто называют, критерий Поппера, который обязывает исследователя предложить способ опровержения своей гипотезы. По мнению Карла Поппера гипотеза может считаться научной лишь в том случае, когда есть понятный способ ее опровержения, в противном случае гипотезу необходимо признать антинаучной, псевдонаучной, к каковым Поппер относил астрологию, психоанализ, марксизм, а заодно с ними - историю, социологию и ряд теорий экономики.
Работы Карла Поппера вызвали волну критики, но я упомянул его в своей книге не для того, чтобы в эту волну окунуться, а для того, чтобы стали понятны причины, по которым люди часто путают научные и псевдо- или лженаучные гипотезы и теории.
В следующей статье мы продолжим про то, как отличить науку от лженауки.