Конечно, я не могла долго дуться на Андрея, и наши отношения постепенно выровнялись и стали прежними…
- Андрей, помнишь, ты мне обещал рассказать одну историю из своей жизни на тему «невозможное человеку возможно Богу»? – спросила я как-то у Андрея, когда в очередной раз была у него в гостях, и мы вместе лепили пельмени.
- Надо же, запомнила! – воскликнул Андрей, раскатывая очередной сочень.
- Запомнила что? Что обещал или цитату из Библии?
- Всё.
- Ну, это было не очень трудно. Интересно же, ведь я ни одной истории об этом не знаю. А цитата… Я хотела ее запомнить – сильно она меня впечатлила и даже вселила какую-то надежду.
- Надежду на что?
- Ну, что не всё так плохо. Что есть, куда обратиться, если вдруг невмоготу будет.
- Надо же, в тебя прям мгновенно всё проникает!
- Зубы мне не заговаривай!..
- Хорошо! – сказал Андрей.
Немного помолчав, он начал свой рассказ:
- Как-то в моей жизни настал момент, когда всё вокруг не по мне стало, не по душе, что ли, сам себе противен стал. Всё необходимое у меня, вроде, было: учился в институте неплохо, девчонкам нравился, - прости за такую подробность, но в этом возрасте нравиться девчонкам – это немаловажный, статусный фактор, в спорте тоже были какие-то успехи. Но нет мира в душе, и тревога непонятно от чего одолевает время от времени… Задумался я на какое-то время и понял, что пора бы мне уже не с бабушкой, а самому, сознательно пойти с повинной к Богу…
- Как это – с повинной к Богу?
- Так на исповедь, дурёха! И, если Бог даст, то и на причастие. Но была небольшая проблема: на исповеди-то я был последний раз школьником, когда бабушка всё за меня организует – и когда идти, и книжку детскую давала, где примерные грехи перечислялись, и напоминала, что у мамы с папой нужно попросить прощение, и у друга Сашки…
- А! Это у того, которого мы с тобой встретили после концерта?
- Да, у него! А я и забыл, что ты знаешь его теперь, - с радостью отметил Андрей и продолжил:
- А к причастию в детстве вообще не очень-то нужно было готовиться. Но я знал, что когда бабушка тоже готовилась на причастие, то еще молилась какое-то время после того, как меня спать уложит, чтобы утром, взяв меня за руку, вместе пойти в храм. Так вот. Полез я в шкаф и с радостью обнаружил там бабушкины книжонки… Настроился и начал вспоминать и записывать всё с самого детства, даже как за клубникой лазили в чужие огороды. Запретный плод, однако… Не знаю, сколько времени занял этот мой «труд», но думаю, месяц я провспоминал, точно…
- Скажи, Андрей, а почему ты так долго не ходил в церковь?
- Бабушка умерла в то лето, когда я перешёл в шестой класс, родители в церковь не ходили, а сам я как-то даже и не думал об этом.
- Понятно. И что было дальше?
- Как раз шёл Великий пост, и к его концу я решил, что готов к исповеди. Вспомнил ещё, что накануне причастия тоже нужно посетить церковь. Та вечерняя служба показалась мне очень длинной, ведь я не понимал, что там делается, откровенно скучал, хоть временами усердно пытался вникнуть в смысл молитв и песнопений. Но само пение меня просто завороживало…
- А сейчас ты понимаешь, что происходит на службах?
- Позднее мне батюшка дал книжку, где рассказывается, что происходит на Литургии. И посоветовал читать Библию, тогда многое мне станет понятным, даже знакомым. А ещё предложил «Закон Божий» почитать – это как бы учебник, там объясняется всё, что касается церкви.
- И ты всё это читал?
- Да! На тот момент у меня прямо жажда какая-то была: мне хотелось знать всё.
- А что такое Литургия?
- Именно на Литургии причащают. Обычно она служится по утрам. Но на Рождество и Пасху – ночью.
- Интересно, почему вдруг тебе так сильно всего этого захотелось?.. Жил себе, жил, как все, ни о чём таком не думал…
- Наверное, это бабушка обо мне молится…
- А ты вот прямо веришь, что жизнь человека на земле не заканчивается?
- Уверен в этом.
- Почему?
- Не знаю, уверен, и всё. Знаешь, что апостол Павел сказал о вере?
- Ну!
- «Вера – это уверенность в невидимом»…
Я задумалась, и решив про себя, что так оно, наверное, и есть, сказала:
- Ну тогда, давай, дальше рассказывай!
- Вспомнил я еще, что примириться со всеми надо.
- А что, ты со многими в ссоре был?
- Нет, просто так это называют. А на самом деле, надо вспомнить, может, обидел кого-то, огорчил, или, наоборот, тебя кто обидел, и постараться как-то смягчить отношения, попросить друг у друга прощения. Так вот. Пришел я утром в храм, купил свечки, написал записки…
- Какие записки, кому?
- Дусенька, я так до утра буду рассказывать! Давай так. Сейчас я просто рассказываю, а «ликвидацией безграмотности» займёмся как-нибудь в другой раз. Скорее всего, и специального раза не потребуется: если будешь ходить в церковь, то по ходу всё и освоишь сама. Ну а если нет, то тогда и знать незачем…
Я задумалась ненадолго, а потом сказала:
- Хорошо! Прости меня!
- Ух ты, какая способная! Бог простит!
Я, было, открыла рот, чтобы спросить, почему Бог, а не Андрей, но вспомнив об уговоре, передумала и приготовилась слушать. Андрей же продолжил:
- И вот, наконец, встал и я в очередь на исповедь. Народу тогда было – не протолкнуться, а священник - всего один. Первой пошла девушка. Она повернулась лицом в нашу сторону и, обратившись к тем, кто стоял недалеко от нее, поклонилась и сказала: «Братья и сестры, простите меня, грешную!» И тут я вспомнил, что бабушка так же делала и меня этому учила. Тогда я делал это механически, потому что так делают все. Сейчас же я понимаю, что нужно себя привести в такое состояние, чтобы искренне ощущать себя хуже всех… И пост – большой помощник в этом деле. А еще настраивают душу на покаяние молитвы, которых очень много в молитвослове, просто нужно выбрать, которые тебе по душе…
- Андрей, а на исповедь страшно идти? Стыдно же, наверное…
- Стыдно-то стыдно, но я знаю, что самому потом, после смерти, уже нельзя будет ничего исправить.
- Потому, наверное, и молятся близкие за умерших?
- Думаю, да. Чтобы хоть облегчить их участь. Каким-то людям даже и вымолить их удаётся. Вот только, согласись, неразумно и легкомысленно рассчитывать на молитвы других людей, когда сам о своей душе не хочешь позаботиться…
- Да уж, небольшой выбор…
- А еще я знаю, что батюшки не судят нас, видя искреннее наше раскаяние, а радуются, что заставили мы себя и добрели до церкви, наконец. И в Библии не раз говорится о том, какая радость бывает на небесах об одном кающемся грешнике…
- Правда? – я так обрадовалась, что совсем забыла об уговоре, но быстро спохватившись, сказала:
- И что было дальше?
- И вот, в какой-то момент он вышел исповедовать. Смотрю, многие и минуту около него не задерживаются. Думаю, какие же все «чистые», наверное, часто ходят, не то, что я – у меня несколько исписанных грехами листов. И когда, думаю, я всё это расскажу… Через какое-то время батюшка уходит в алтарь. Думаю: «А как же я? Неужели не будет больше исповедовать?» Сильно я тогда напрягся, но он вернулся и продолжил свою нелегкую, как я сейчас понимаю, обязанность. И так он несколько раз уходил и приходил. А я всё нервничал. Но сейчас знаю – в алтаре во время службы у батюшки много разных дел. Было бы хорошо, если бы один исповедовал, а другой служил. Но тогда он был один. И какой же он был измученный…
… Наконец, и я обратился к людям с просьбой о прощении. Помню, передо мной стоял мужчина в рубашке в синюю клетку. Так вот, когда я попросил у людей прощения, он первый ответил мне: «Бог простит», а за ним, как эхо, повторяли и другие: «Бог простит… Бог простит…». Знаешь, тогда это сильно согрело мою душу: было ощущение, что всё, происходящее сейчас, и все люди, окружающие меня, - всё-всё существует сейчас только для того, чтобы со мной произошло то, для чего я сегодня здесь!..
…И вот наступил мой черёд. Почти сразу я понял, почему люди быстро уходили с исповеди: батюшка начал задавать мне вопросы – грешен ли в том, другом, третьем… Видимо, люди подходили и не знали, что говорить. А нас так много тогда было! Вот он и «помогал»… Сначала я отвечал: да-нет. Но ведь меня мучили конкретные мои поступки и дела, и в какой-то момент я почти выкрикнул: «Я исповедоваться хочу!». И мне показалось, что он этому обрадовался, что ли, будто какое-то облегчение было у него. Он замолчал и с большой готовностью и вниманием приготовился меня слушать. И я начал…
Исповедь рассказывать нельзя, хоть и помню её до подробностей, а вот как причащался, почему-то не помню совсем…
…Моя бабушка говорила мне, что после причастия надо стараться как можно дольше сохранить благодать: стараться не грешить, побольше молчать и поменьше общаться хоть какое-то время: ведь при общении мы постоянно грешим – осуждаем, завидуем, говорим ни о чём, раздражаемся, гневаемся… Так что, шёл я после причастия домой быстрым шагом, глядя себе под ноги, чтобы не встретиться ни с кем взглядом…
Дома я спешил скорее поесть и - спать!!! Ведь я в эти дни недоедал и недосыпал: впервые читал длинное правило на непонятном мне языке, ничего не пропуская. Не знал я, что совсем не обязательно так много читать, а как батюшка благословит. Особенно поначалу. И вообще, не читать же надо, а молиться... Так вот. Поел я. Попил чай...
Андрей немного подумал и предложил:
- Давай-ка, Дусенька, тоже попьем чайку, а то у меня уже в горле пересохло от нашей долгой беседы.
Я согласилась, и Андрей засуетился у плиты…
Продолжение:
В начало: