Корочанско-Яблонова черта на Изюмской сакме
Как нелегко было ориентироваться в истории в «донаучные» времена: была история России по Карамзину, по Соловьёву, по Костомарову, по Ключевскому.... В чём-то они соглашались, в чём-то не соглашались друг с другом... сегодня же у нас одна единственно-правильная «научная история». Все другие разом устарели, потому что появились «новые данные», и они напрочь сносят всё предыдущее исторические труды. Чего же это такого не знали большие историки XIX века, что оказались вдруг в невеждах? Об этот говорить публично не принято....
Есть два источника «новых данных»: археология и архивы, и, скажем прямо, мы думаем, что эти «новые данные» можно интерпретировать, и даже более того, но... это требует дополнительного анализа. Пока можно сказать одно, что «новые данные» интерпретированы «научным образом».
В результате появились такие формулировки: «Большинство специалистов сейчас согласны, что современные Белгород и Елец не являются преемниками древнерусских городов с теми же именами, известным нам по летописям». А кто же остался в меньшинстве? Академик Д.С.Лихачёв, исследователь «Слова о полку Игореве», устарел и остался в меньшинстве со своим заключением: «...не представляет сомнений ссылка на Ипатьевскую летопись: «В лето 6500 Володимеръ заложи градъ Белъ…» Соображения академика Б.А. Рыбакова также справедливы. Считать датой основания Белгорода 993 год есть все основания» (1992).
Из специалистов по Белгородской черте устарел историк Дмитрий Беляев, XIX века, со своим сторожевым пограничным войском, и даже В.П.Загоровский, автор «Белгородской черты» (1969) тоже устарел: на него почти не ссылаются. В новой «Белгородской черте» (2020) коллектив авторов просто высказывает новую научную точку зрения, после рассказа о Козловском земляном вале на Ногайской сакме А.И.Папков переходит к следующим сакмам.
«Поскольку Муравская, Изюмская и Кальмиусская сакмы (степные конные дроги. - В.К.) достаточно близко сходились в районе Белгорода и Оскола, сюда была направлена специальная экспедиция: дворянин Фёдор Вахромеевич Сухотин, подъячий Евсей Алексеевич Юрьев и чертёжник Поликарп. В Осколе для их охраны отрядили 100 человек. Затем они прибыли в Белгород, где получили в сопровождение ещё 100 служилых людей. Через два с половиной месяца, в декабре 1636 года, экспедиция вернулась в столицу и привезла с собой не только чертежи и описание местности, но и план строительства укреплений, составленный при участии жителей Белгорода и Оскола, который предусматривал создание трёх укреплённых участков с новыми городами.
Первый: между реками Северским Донцом и Ворсклой; второй: река Короча - Яблоновый лес - Холанский лес; третий: от Валуйского леса - к устью реки Усерд и далее по левому берегу Тихой Сосны. По государеву указу в январе 1637 года, этот план был утверждён Боярской думой. По подсчётам дьяков Разрядного приказа, для его реализации требовалось более 100.000 рублей и 24.000 четвертей хлеба на раздачу служилым людям. Для сбора этих средств вводился специальный налог».
В общем, в сокращённом виде передаётся В.П.Загоровский, но у него много подробнее и лучше, например:«В составлении плана строительства новых укреплений... принимали участие жители Белгорода и Оскола: дети боярские, станичники, казаки», у Папкова же остались только «жители», «служилые люди», а «дети боярские» и «казаки» исчезают, чтобы не смущали нестойкие умы. Мы видим всё большее обезличивание истории, и более строгое следование «гиперклассовой» теории М.Н.Покровского, в истории остаются «классы»: бояре, дворяне, служилые люди, крестьяне.
Конные сотни «служилых людей», сопровождающих Сухотина, наши историки по-прежнему боятся назвать казачьими сотнями, ибо это признак наличия сторожевого поселенного войска на Черте. Между тем «сотня» - это самое распространённое подразделение в стрелецких и казачьих полках, несколько сотен — это уже полк, организованная боевая единица, а по нашей науке — сто человек, невесть как собранных. Далее автор начинает строительство Черты, мы дадим основные моменты:
«Первоочередной была определена задача перекрытия Изюмского шляха. Значительных естественных препятствий здесь почти не было. Река Короча летом мелела, на ней было много бродов. Верховья правых притоков реки Оскол также не были помехой для татарской конницы. Яблоновый лес был невелик, и татарская сакма обходила его с двух сторон, природными преградами были только два леса: Холанский и Голубинский. В Холанском лесу потом была устроена засека — завал из деревьев, очень серьёзная преграда для конницы, а Голубинский лес был объявлен заповедным, там запрещались не только порубки, но и всякая хозяйственная деятельность».
«25 марта 1637 года стольник А.В.Бутурлин во главе отряда из двух тысяч московских стрельцов прибыл к Яблонову лесу, за 14 дней они возвели 6 рубленных башен, соединённых острожной стеной в 202 сажени — крепость Яблонов. Вместе с белгородскими и оскольскими служилыми людьми установили надолбы от Холанского леса до Яблонова и от него - до реки Короча. 9 июня было начато строительство ещё одной крепости, на Красной горе на правом берегу Корочи, чтобы замкнуть линию укреплений на этом участке. К 5 июля стены и башни Красного города-на-Короче были поставлены, но он не был заселен и в сентябре этого же года уничтожен во время крупного вторжения татар. После строительства Корочи воевода отправил стрельцов на насыпку вала, руководил работами Иван Андреев, вал делали выше козловского, в 1,5 косых сажени, и довели его на следующий год до 7 км».
Наш историк замечает вскользь, что стрельцы оказались «хорошими плотниками», на наш взгляд, из Москвы прибыли просто четыре стрелецких «стройбата», полк или «приказ» насчитывал обычно 500 человек, которые произвели огромный объём строительных работ в кратчайшие сроки.
«Весной 1638 года руководителем строительства назначен князь Д.П.Львов, он критически отнёсся к Красной горе: «А почёт был тот город делать не к делу, на горе высокой, вода далеча,тайника и колодезя копать нельзе...» Львов строит острог внизу у реки Короча: с одной стороны крепость прикрыта рекой, с другой — болотом, с третьей — лесом, с с напольной стороны — сооружаемым валом Белгородской черты. 24 июня 1638 года строительство крепости Короча завершено. Воевода планировал набрать гарнизон в 300 конных казаков, 200 стрельцов и 20 пушкарей. Однако без привлечения зависимых крестьян и донских казаков, занятых в 1638-1641 годах обороной Азова, задача оказалась трудноразрешимой».
Отметим, что князь Львов ставит крепость Корочу на берегу реки у болота, так же в «болотах» стоит и вторая крепость Белгорода на Северском Донце, и третья в устье Везеницы. Численность гарнизона Корочи равна Козлову, и там нет проблем с набором казаков из рязанских городов; рязанские казаки, из Ливен, прибывают служить и под Белгород в 1599 году, но Папков вспоминает вдруг донских казаков, которые много дальше, и не подчиняются напрямую Москве. Как будто они и раньше «набирались» под Белгород. Не набирались, прибивались иногда случайные атаманы, автор пытается подменить рязанских служилых казаков на наёмных донских, на наш взгляд, ведь надо как-то объяснить «казаков», которые есть на Черте. Сотнями казаков на Черте руководят «казачьи головы», а не «атаманы», как на Дону, что не видит наш историк.
«В Козлове записаться на службу сумело значительное количество зависимых крестьян, а это вызвало недовольство помещиков. Поэтому правительство требовало верстать в службу в Короче только лично свободных людей, не служивших ранее. В результате значительную часть корочанского гарнизона составили выходцы из украинских земель Речи Посполитой — черкасы. Летом 1638 года в Белгород пришли черкасы Якова Острянина, бежавшие после поражения восстания, многие из них изъявили желание жить в Короче, «на селитьбу» им полагалось по 8 рублей человеку, но выдали половину и меньше. Тем не менее в марте 1639 года в Короче служили: 19 детей боярских, 213 конных черкас, 155 конных казаков, 14 стрельцов и 17 пушкарей. Но возникли сложности, связанные с ненадёжностью черкас».
Здесь у нашего историка тоже много прекрасного. Оказывается, крестьянин мог записаться в «казаки», то землю пахал, а теперь службу несёт, скачет и рубится саблей, как это возможно? В «Сказке города Данкова» есть пример, как казак переходит в крестьяне, а потом верстается в стрельцы. По сути, допетровская Россия представляла собой громадное поселенное войско, состоявшее из разных подразделений, и по возможности, и при необходимости, можно было переходить. Была, конечно, зависимость крестьян и казаков от вышестоящего начальства, детей боярских и дворян, но не крепостная, как придумали наши историки, взирая с петровских крепостных времён: до Петра не могло ведь быть лучше.
«Недовольство помещиков», на наш взгляд, имеет теоретическое «гиперклассовое» происхождение. На Белгородской черте первоначально были тяжёлые условия жизни, это был пустынный, необжитый край, крестьянского населения вообще не было, постоянная опасность нападения, и рязанские казаки неохотно переселялись, воеводы отписывали, что «своей волей» не хотят идти, поэтому были трудности комплектования гарнизонов Корочи и Яблонова, поэтому поселили черкас, но после того, как они приняли русское подданство, дали клятву верности, о чём автор забывает сказать. При этом специально устраивалась чересполосица, гарнизон Корочи наполовину русский, поэтому вероятность измены минимальна, корочанские черкасы никогда и не изменяли, и далее упоминаются как «корочанские казаки».
Эта практика «чересполосицы» будет тиражироваться Россией во второй половине XVII века в бывшем Диком поле, ныне Харьковской и Донецкй областях, когда оно перейдёт к России. Это типичная имперская политика России, присоединяя народы и земли, устраивать чересполосицу, уравнивая одновременно в правах. Она привела к возвышению имперской России над Польшей и Турцией, которые отказывали в равных правах «иноземцам». Отсюда возникает наш языковой феномен — суржик.
«Уже на начальном этапе Изюмский участок Черты воспринимается как единый оборонительный комплекс, опирающийся на две крепости: Корочу и Яблонов, московским строителям стрельцам предлагается переходить в Яблонов в казачью службу. Строительные работы завершаются к 1640 году: Изюмская сакма полностью перекрыта валом, в Яблонове возвели земляные укрепления вокруг деревянного острога с 4 проезжими и 9 глухими башнями», - заканчивает свою Изюмскую историю автор.
Наши добавления
Более подробный В.П. Загоровский даёт исторический эпизод, именно он не попадает к А.И.Папкову: «Дважды строителям укреплений пришлось отбивать нападения крымских татар. В июне отряд татар был отражён легко, но 16 сентября к Яблонову подошли многие тысячи татар. Воевода Бутурлин не ожидал нападения, и ранее отправил обозом 200 стрельцов за хлебом в Оскол, они были окружены татарами и погибли в схватке или попали в плен.
Несмотря на огромное численное превосходство, татары с большим трудом, сойдя с лошадей в пешем строю, сумели прорваться через надолбы. Стрельцы отошли под защиту новопостроенных стен Яблонова и выдержали осаду. Набег был совершён по прямому приказу турецкого султана... крымский хан угрожал новыми вторжениями, но следующие годы татарские набеги ослабли, пока донские казаки владели Азовом».
«Многие тысячи татар» - это сколько? Бутурлин привёл с собой две тысячи стрельцов, между прочим. Наши историки то приводят учёт до человека, то «тысячи многие». Ещё этот набег говорит о плохой разведке в степи, о постоянной степной войне, в которой главная сила — конные войска, казаки, поэтому стрельцов переводят в казаки: саблей они владеть умели и достаточно было обеспечить их лошадьми.
Мы видим как легко «стрельцы» становятся «казаками», а ранее в «казаки» записываются «крестьяне», почему? Они просто переходят в другое подразделение служилого войска, и более привилегированное: казаки получают несколько большие наделы земли под «поместье», чем стрельцы. «Казаки» могут переходить в «дети боярские», последние — в «дворяне», и получают при этом всё большие «поместья».
Отсюда родилось позже слово «помещик», и оно говорит о происхождении «помещиков» - из служилого войска, из «служилых людей». По «»гиперкласссовой» теории М.Н.Покровского, подразделения служилого допетровского войска были названы «классами», «категориями», казачья допетровская конница была обезличена и названа «поместной», так «экономический базис» истории уничтожает самую историю.
Ё моё
Виктор Каменев
17.09.2024
На фото: А.И.Папков, М.Н.Покровский
#белгород#белгородская_черта#история_белгорода#краеведение
