Учеба, работа, карьера… Компьютер, машина, спортивный зал… Подружки, поездки, гулянки, покупки… Вдруг, в одно обычное утро, перед зеркалом превращая себя, опухшую со сна, в себя «очаровашку», она произвела в уме простое математическое вычисление. Она отняла от числа, обозначающего текущий год на кухонном календаре, число, обозначающее в паспорте дату ее рождения. Получилось «тридцать» и даже с «хвостиком», похожим на тот рудимент, который был нарисован когда-то в учебнике биологии. «Пора замуж, пора заводить ребенка», — подумала она, подставляя зеркалу правый и левый полуфас, беззвучно двигая губами ради правильного наложения помады. По телевизору рассказывали о курсах валют, растворимый кофе остывал в чашке на краю стола. Рядом в пепельнице дымилась тонкая дамская сигаретка. Она собиралась на работу, бегая между коридором и кухней, отпивая кофе, затягиваясь легким дымом, от которого может быть рак. «Замуж пора, пора заводить ребенка», — напевала она себе под нос. «У меня получится.
Я сделаю это» — звучал второй куплет.
Через год с небольшим второй куплет уже не пелся, а первый грозил превратиться в комплекс, в кошмар, в идею-фикс. Для капризного ребенка неисполненное «хочу» является жестоким наказанием. Она чувствовала себя таким ребенком. Еще никогда беспомощность не переживалась ею так остро и безутешно.
Стали врагами безобидные прежде вещи: зеркало, дата рождения, голоса чужих детей на площадке, информация о выходе замуж одной из подруг.
Мама звонила регулярно и спрашивала, «как дела?» Маме она отвечала, что «всё в порядке», и ненавидела ее в это самое время странной ненавистью. Это ведь мама прожужжала ей все уши разговорами о независимости, о самостоятельности, о женском достоинстве и о никудышности мужиков. Мама не сказала ей, что мужик без жены — это человек без ребра. В крайнем случае — калека, но всё же человек. А вот женщина без мужчины, это — ребро без человека, бесполезный и беззащитный, в сущности, предмет. Его или ногами запинают, или псы сгрызут. Не сказала ей об этом мама. И другой никто не сказал.
О том, что отделившийся от человека нос может самостоятельно гулять по улицам, мы, со времен Гоголя, знаем и верим этому факту несомненно. А о том, что никому не нужные ребра, не нашедшие свое тело, свое сердце, которое нужно закрыть, свою кожу, в которую нужно одеться, тысячами ходят вокруг, мы как-то еще думать не привыкли.
Если человек умен, как пень, и счастлив, как потерянная собачонка, то действия его не будут отличаться глубиной и осмысленностью. И это человек! А ребро? Стоит ли удивляться, что у шарлатанов, снимающих «венок безбрачия», и у психологов, размазывающих по журналам свои статьи, словно манную кашу по тарелке, не будет проблем с работой?
Тучка на небе может быть предвестницей бури.
Пятнышко на теле может быть предвестником тяжелого недуга. Шальная мысль, случайно залетевшая в голову, в голову, не привыкшую предоставлять мыслям ночлег, может стать началом тихого кошмара. Так случилось у нашей героини, и годы, тянувшиеся до сих пор медленно или шедшие мерным шагом, вдруг поскакали галопом. Она разлюбила свою квартирку, купленную с таким трудом.
Она часто плакала, когда оставалась одна, и молчала на людях. Анекдоты и веселые истории стали ей не смешны. Бутылка вина все чаще стала появляться на столе во время нехитрого ужина.
Из всех слов, которые она слышала и читала в последнее время, ей запомнились только слова парикмахера Ефима Львовича.
Этот дамский мастер был чем-то похож на ее рано умершего отца.
А может, ей только так казалось. Но она продолжала раз в месяц записываться к нему или перед корпоративом, или просто так, для удовольствия.
«Деточка, вы такая, как моя старшая дочка», — говорил Ефим Львович, колдуя над ее волосами и глядя ей в лицо через зеркальное отражение. «У вас очень грустные глаза, и мне вас жалко. Понимаете, эта молодежь (я говорю только о своей дочке) думает, что всего может добиться сама. Кто их так сильно обманул? Вы читали басню о стрекозе и муравье? Читали, конечно.
Я не хочу сказать ничего плохого, но жизнь ведь не только — удовольствие.
Вы согласны? Они пляшут, поют, получают несколько образований и ведут себя так, будто у них не одна жизнь впереди, а, по крайней мере, три.
Я сейчас говорю только о своей дочери. Я ей говорю: «Марина (так ее зовут), тебе надо выйти замуж. Мы с мамой хотим внуков. Тебе уже двадцать три года. Двадцать три! Девочка моя, цветок нужно рвать и нюхать, когда он цветет и пахнет, а не когда он — в гербарии».
Вы согласны? Куда там! Она говорит, что я отстал от жизни, что настоящих мужчин больше нет и так далее.
Наконец, она говорит самую глупую вещь, от которой я прихожу в бешенство.
Я не сделал больно? Простите. Так вот, она говорит: «Я всегда успею найти мужа, завести ребенка и застрять на кухне.
Вы слышите? Дикость, не правда ли? «Всегда успею».
И это «завести», как будто речь идет о кошке или рыбках. Я нервничаю ужасно. Я говорю жене: «Роза, ты слышишь? Наш ребенок сошел с ума». А ей говорю: «Эти вещи не делаются как попало и когда захочешь.
Ты не начальница в этом вопросе.
А Господь Бог имеет право показать дулю. Да, да.
Ты скажешь: «Я хочу завести ребенка», а Он скажет: «Вот тебе дуля, потому что детей даю Я, а не заводите вы». Как вам это нравится? Такие страсти египетские.
Мы, кажется, закончили. Поверните головку влево. Вот так. Вы прекрасны. Как Юдифь. Поверьте мне, я знаю жизнь и видел женщин. Вы прекрасны, как Юдифь, и горе любому Олоферну».
Этот диалог остался у нее в памяти. Осталась интонация, тембр голоса и две-три мысли, смешанные со звуком работающего фена и запахом лака.
Мы простимся с ней здесь, у дверей дамского парикмахерского салона. Как сложится ее дальнейшая жизнь, кто знает? Никто и ничто не обязывает нас следить за ней.
Пусть хищный взгляд стороннего наблюдателя не холодит ей затылок. Тем более, что таких, как она — миллионы.
Мамы, подруги, телевизор и журнальные статьи. Проще сказать, шумящая эпоха. Твой общий шум силен, как шум водопада Виктория.
В сравнении с ним голос парикмахера звучит, как шепот. Да и клиентка вслушивается в этот шепот лишь тогда, когда сердце уже изорвано в клочья тоской и неудовлетворенностью.
Но всё равно мы тебе желаем счастья. Тебе, одному из обманутых детей лживой эпохи.
Человеку, у которого, казалось бы, есть всё, а на самом деле нет ничего.