Обвиняются в убийстве. СССР, 1970. Режиссер Борис Волчек. Сценарист Леонид Агранович. Актеры: Елена Козелькова, Мария Призван–Соколова, Елена Добронравова, Наталья Гущина, Алексей Панькин, Семён Морозов, Владимир Носик, Игорь Старыгин, Алексей Глазырин, Владимир Анисько, Евгений Евстигнеев, Всеволод Якут, Нина Маслова, Евгений Герасимов и др. 33,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Начинавший свою творческую карьеру как оператор (к примеру, многих картин Михаила Ромма), режиссер Борис Волчек (1905–1974) успел поставить всего три ленты («Сотрудник ЧК», «Обвиняются в убийстве» и «Командир счастливой «Щуки»), и все они вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Для своего времени криминальная драма «Обвиняются в убийстве» была весьма смелой, так как безжалостно показала, как обычные с виду парни могут превратиться в нелюдей…
Режиссер Борис Волчек решился на смелый эксперимент: пригласил на роль «идейного» вожака убийц молодого актера Игоря Старыгина (1946-2009), который незадолго до этого сыграл интеллектуального старшеклассника в фильме «Доживем до понедельника».
На мой взгляд, И. Старыгин справился с ролью в картине «Обвиняются в убийстве» блестяще, его персонаж, пожалуй, самый страшный из всех «обычных парней». Ему доставляет подлинное наслаждение Власть над людьми, позволяющая их унижать и уничтожать…
В год выхода фильма «Обвиняются в убийстве» советские кинокритики встретили его в целом позитивно.
В частности, весьма обоснованно, на мой взгляд, подчеркивалось, что «фильм настойчиво убеждает нас в том, что человек, попирающий права другого, унижающий его, не чтущий его достоинство, обрекает себя на животное существование, лишает себя права называться человеком» (Островский, 1971: 87).
Вместе с тем кинокритик Константин Щербаков в журнале «Искусство кино» обращал внимание читателей и на существенные недостатки фильма «Обвиняются в убийстве», в частности на то, что «прямолинейность сценарных и режиссерских решений сказалась и в решении образов адвокатов — с самого начала защитники заявлены людьми попросту недобросовестными. Можно сказать и о другом. Я написал о жизненности некоторых персонажей. Это нередко жизненность моментальных снимков, набросков с натуры, что, конечно, является свойством всей ленты и вполне соответствует изначальному замыслу авторов — воспроизвести все как было. И все–таки временами вы ощущаете, что набросков вам становится мало, ощущаете явно недостаточную разработанность характеров. Чувствуете, что фильм только выиграл бы, если авторы его, не снижая публицистического накала, избежали бы беглости, а иногда и плакатности человеческих характеристик. Умение говорить простые истины так, что они волнуют и вновь заставляют о себе задуматься, иногда изменяет авторам, они сбиваются на назидательную банальность. Где–то в середине ленты эти просчеты дают о себе знать» (Щербаков, 1970: 48).
И уже в 1980–е годы кинокритик Всеволод Ревич (1929–1997) отметил еще одну важную особенность драмы «Обвиняются в убийстве»: «В некоторых фильмах и книгах придается усиленное внимание привходящим «факторам» — куда, мол, смотрели семья, школа, комсомол... И картина Б. Волчека, в частности, фиксирует наш взгляд на вреде неразумной родительской любви. Вина всех нас, окружающих, в этом есть, есть... Но все же основную ответственность фильм возлагает на самою личность. Как бы прежде ни сложилась жизнь, взрослый человек, а двадцатилетних парней грешно не считать взрослыми, сам должен себя воспитать и сам быть за себя в ответе. … Актеры, сыгравшие подсудимых, вложили в роли гражданскую страсть, ненависть, презрение к молодым подонкам. Вот тут уж не скажешь, что авторы не выразили своего отношения к персонажам» (Ревич, 1983: 121).
Зрители XXI века убеждены, что с годами фильм «Обвиняются у убийстве» нисколько не потерял своей актуальности:
«Сегодня еще раз просмотрел фильм. Что бы там ни говорили современные "знатоки" и критики искусства, как бы ни брызгали они слюной, фильм сильный. Нелюди, в коих человеческого только оболочка, убивают человека! И как мерзко выглядят свидетели… И все же скажу, что люди в те годы были лучше, а милиция добросовестней и честней. Говорю, как бывший сотрудник милиции. А что мы видим последние 20 лет? Легион Шкутей и Васиных и полную развращенность, преступность» (В. Суслов).
«В одной из сцен, когда Эля даёт показания, гениально продемонстрирована мысль одного из героев Достоевского "Когда Бога нет, всё позволено". Так показано лицемерие подсудимых, внешне людей благополучных, но с совершенно пустой душой. Самый страшный и отталкивающий из этой кампании – Васин. Он получил образование, но остался таким же гопником, как и его дружки–недоучки. Внешняя интеллигентность, сочетающаяся с садизмом вещь мерзкая» (Сибиряк).
«Сильный фильм и сила его в откровенности. Увидела его впервые лишь недавно. Идеализированное, но воплощение справедливости. Порицание, называние вещей своими именами, освещение убийственного избиения в ярком свете дня. … Большое впечатление произвели женские актёрские работы. Омерзение вызвала подружка агрессоров, продавщица овощного – предельно равнодушная, ограниченная и аморальная девушка. Героиня оттеняет всю компанию и высказывает общий аморальный взгляд. Необыкновенно достоверна мать обвиняемого, бегающая за судьёй с мольбами. Много – достоверного: признание обвиняемых зверьков соседскими парнями, с семьями, службами, с прошлыми заслугами и одновременно – убийцами; жена, покрывающая избивателя. Концовка фильма тревожит судьбой девушки, которой обещали расправу» (Серпия).
Киновед Александр Федоров