Мне никто не поверил…
В свой последний вечер у них, я старалась все~таки рассказать, что произошло. Но близким Марии это казалось «невероятной» версией, учитывая тот факт, что сама Мария все отрицала.
Я ушла.
30.11. 4 утра. Ко мне пришли два Духа /Ангела/ задать вопрос, кого надо оставить. Тогда у меня,в зоне ответственности, был мальчик, он чудом остался жив, ему ворота, падая, проломили череп, и Мария. Это была, как проверка. Мальчик был почти незнаком и его выписали из больницы уже умирать, а маму Марии я знала 14 лет, у ее внучки были такие же способности, она очень нуждалась в своей маме.
Но были нарушены условия договора. Я сделала выбор, как «законник». Хотя это было минимум странно, они делают свое, без учета мнения «смертных». Проверка на «вшивость», проверка на «честность»? Ответа нет…
Примерно, в 6 утра пришло сообщение от Валентины : «Она умерла»… Я сидела в кресле в зале уже с 4 утра, уснуть не было и речи. Понимала, что меня не ждут на ее похоронах, буду «красной тряпкой»…
Это было ужасное осознание. Могла бы еще пожить, одно неверное решение и ничего не изменить. Елена добилась своего. Сделала и всё вышло, как она хотела. Кладбищенская порча накладывается только с одной целью. Крышка гроба у подъезда, много горя в семье. Проклятие черной ведьмы отработало до конца.
И это был мой первый опыт, что взяв ответственность на себя за спасение другого человека, надо знать, что человек, когда стало лучше, все будто забывает, и может делать прежние действия, не веря в «договоры» и что назад ничего нельзя вернуть. Надо было соблюдать всего 40 дней. Не 4 месяца, не 4 года, всего 40 дней.
Был назначен день похорон. Я поехала. На меня могли кинуться, побить, меня могли выгнать, опозорив перед многими людьми. Разное. Страха не было. Была боль за маленькую девочку, навсегда оставшуюся без родной мамы. Я должна была быть там.
Я плохо помню прощание. Вокруг меня стояла пелена ненависти. Ее мама была сломлена, я старалась стоять сзади, чтобы энергетически поддержать и дать немного сил, выдержать этот день до конца.
«На нее было больно смотреть» ~ будет писать неуместно и не отразит даже сотой части настоящего горя матери, которая теряет любимую дочь в расцвете ее жизни.
Спаси и помилуй, Мир, Бог, от такой участи.
Мы поехали на кладбище, мне надо было пройти это до конца. Выстоять свою часть и проводить в последний путь.
Когда закапывали могилу, вдруг неожиданно Мария, вернее, душа оказалась рядом со мной, толкнув меня локтем. Я от неожиданности отшатнулась. Она не понимала, что все делают, как в тумане. Задавала вопросы и бродила между людьми. Я стояла и смотрела, шепотом говоря подождать. Что подождать, сама не знала. Просто не соображала, что отвечать.
Потом было кафе. У дочки Марии началось за столом кровотечение из носа. Ее вывели в коридор. Всего 6 лет. Такая маленькая и такая, рано повзрослевшая, в своем горе. Я тоже вышла к ней, она мне верила. Приложив руку к переносице, к точке между бровями, досчитала с 10 до 0 и остановила кровь.
Дух не проявлялся. Но я знала, ей бродить еще 40 дней в Мире Живых, а может год, пока будет держать связь с дочерью.
Я «напросилась» после поминального обеда, поехать домой. Старшей сестре сказала, мне надо закрыть дороги в дом, чтобы душа не начала забирать дочь за собой. Со мной не спорили. Не было сил.
Зашли в квартиру. На телевизоре стояла фотография с черной полосой , стопка водки с хлебом.
В зал зашла крестная Марии, и ее дочь. Она стала на меня кидаться и выкривать разные слова в мой адрес, пытаясь выгнать меня из дома. Ее останавливала мама Марии.
~ Ты что ее защищаешь? Пусти меня.
~ Она сволочь виновата, сгубила мою девочку.
~ Пошла «н….й» отсюда, ведьма проклятая, чтобы больше не возвращалась. Хватает наглости припереться сюда. Б…т, с…а, ш….а .
Фотография громко упала на телевизоре, с хлопком. Все остановились, посмотрели туда, застыв, и понимая, что Марие не нравится происходящее.
Я пошла в комнату, спальню, где в последний раз видела Марию, лежащую на диване. Диван был собран. Я встала на пороге комнаты. И тут…
Увидела, как Душа Марии, ложится на левый бок, поджимает колени под себя, затем встает. Снова и снова, снова и снова, повторяя свои действия. Я позвала старшую сестру и сказала об этом. Она ответила, что в таком положении Мария умерла. Этого никто не видел, только она.
Мне стало больно физически. Я поняла, что Душа старается лечь в то самое положение,в котором умерла , и встает в надежде снова стать «живой». Абсурд? Для нее точно нет. Это просто….без слов…
Мария / душа/ посмотрела на меня, и сказала: «Сильно хочу пить». Я повернулась к старшей сестре, повторила просьбу ее сестры. Никто не спорил, остальные все молчали и смотрели.
Мне принесли ее баночку 0,5л с которой она пила воду в последнее время, с, приклеенной скотчем, иконой Божьей Матери. Я взяла в руки, чтобы поставить на тумбочку рядом.
Мария /душа/ посмотрела и спросила:
~ А где трубочка?
Я на автомате повернулась ко всем, ко был в зале и переспросила :
~ А где трубочка?
Повисла гробовая тишина. Создавшийся вакуум нарушил протяжный крик ~ плач мамы Марии. У меня текли слезы, я стояла на пороге, между спальней и залом, не двигаясь. И не знала, как облегчить. Это неправильно. Матери не должны хоронить своих детей. Горе безвременное и убивающее, без надежды и дна.
Оказалось, никто из чужих не знал, только мама и сестра, что Мария пила из баночки только через трубочку и никак иначе. С этого момента, они знали, что я говорю правду и, на самом деле, могу видеть ушедших.
Потом мама Марии сказала всем, что я говорила правду. Что Ваня пришел на похороны прощаться и сам рассказал про ту ночь, которую Мария скрывала. Что каждое мое слово было правдой. Жена беременна, ждет мальчика, а он пришел и они были вместе 26.10. И не мог ответить, зачем пришел. Типа сама позвала. Теперь не узнаешь и смысла нет спрашивать. Мы сидели за один и столом, вспоминали Марию. Я пила водку, не пьянея, с кафе и до этого момента, не знаю сколько уже было выпито. Ум и сознание были кристально чистым, хоть бы капля опьянения. Часто, когда мы пьем и кушаем при поминании, они / ушедшие и Духи/ сыты.
После похорон я видела Марию /душу/ еще несколько раз. Она передавала послания, что хочет курицу и курить, иногда просто молча сидела на подоконнике. Иногда злилась на родных, думая, что всем хорошо без нее. Я могла описать одежду, в чем она была, и старшая сестра узнавала ее всегда.
Прошло пять долгих лет. Я помню все…
Поздно~ самое страшное слово,
когда ничего уже нельзя изменить…