—Бессовестный, —тихо простонала Аня, представив отвратительную сальную рожу мужика с хитрым блеском в глазах и ехидной улыбкой. —Чтоб ты провалился.
глава 27
Аня сдвинула брови, не зная, что ответить дерзкой женщине. Клавдия сделала брезгливое выражение лица.
—Из-за тебя не только мой сын страдает, но и животинка. Тьфу. —захлопнув за собой дверь, она ушла довольная собой.
Накормив детей завтраком, Анна повела их в садик. Жители, встречающиеся ей на пути, высказывали сожаление о ночном пожаре, но помощь никто не предлагал. Сарай – не дом, жить есть где, а скотинка и на вольных хлебах перебьется. Анна думала о том, что Федя сказал ей утром перед тем, как уйти на работу:
—Обойдется. Мне сейчас не до сарая. Корова не померзнет, ничего с ней не случится. Пусть по огороду шастает, да грядки твои выпалывает. Какая-никакая – помощь.
Он смеялся над своей глупой шуткой, а Ане было не до смеха. Жалко Зорьку, жалко боровка. Спасибо, что живыми остались, иначе – труба. Без кормилицы остаться страшно. Какая семья проживет без коровушки?
—Придется что-то придумать самой, —входя в одноэтажное здание детского сада, бормотала себе под нос Аня…
Весь день, и во время пребывания на ферме, она была загружена мыслями о новом сарае. Просить кого-то заняться стройкой стыдно. Мужик ведь на это есть. Не инвалид, руки-ноги на месте. А ему хоть бы хны. Так ведь и платить придется, не деньгами, так магарыч ставить. А это уже повод для мужа напиться, обмыть чужую работу.
Обмозговав все За и Против, решила Аня начать утеплять старую летнюю кухню. Лето летом, а крыша надо головой животинке нужна. Вернувшись в обеденное время с дойки, Анна выгнала на прогулку борова, обошла трухлявую постройку и приуныла. Стены все в прорехах, да таких, что чуть ли не голову туда просунуть можно. Крыша почти обвалилась, внутри пахнет сыростью, пол прогнил, а дверь… да не дверь это, а заслонка, слетевшая с заржавевших петель.
—Ну что ж, пора браться за работу.
Аня помнила, что на заднем дворе лежат доски, мхом поросшие. Чуть почистить их и можно прибить к тем местам, куда попадают солнечные лучи. Крышу… тут надо немножко покумекать. Где материал на крышу брать? А хотя… можно от обгоревшего сарая принести. Не весь же шифер на куски разлетелся, что-то да целехоньким осталось.
—Что-то паклей подоткну, что-то доской перекрою, —рассуждала вслух Анна, не боясь тяжелой работы.
Ничего, главное не робеть. Глаза боятся, а руки делают. Аня пришла к доскам, которые валялись как попало. Да, Федя не был аккуратен в этом вопросе, мог раскидать материал во дворе, свои рабочие инструменты на полу в доме. Да и то, починка отнимала у него много сил и желания. Устанет, плюнет, а потом и говорит:
—Ань, подмети тут опилки и собери всё, я полежу. Устал, спасу нету.
Уйдет в комнату, завалится на кровать и слушает радио. Анна подметет, сложит в одну коробку молоток, гвозди и плоскогубцы, отнесет в сени, поставит в угол, а Федя, когда ему вновь вздумается заняться ремонтом какой-нибудь детали или поправить доску в заборе, бегает и ищет со словами:
—Ну и куда ты, дура, дела мой молоток?
Таким макаром и дом ремонтировался, пока Феде не опостылела рутинная работа, отвлекающая его от лени, пришлось просить друзей подмогнуть. Дом «прихорашивался» не один месяц, а Аня уже устала собирать всюду инструменты и убирать грязь. Хотя ее отец не был таким, он сам складывал молотки да гвозди по своим местам. Гвозди лежали в огромной консервной банке из-под селедки, а молоток и всё остальное – в деревянном ящике для почтовых посылок. Всё чисто, аккуратно.
Аня очистила одну широкую доску от плесени и мха. Вытерла проступивший пот со лба запястьем и выдохнула.
—Ну, в путь.
Подняв тяжеленную доску, сделала три коротких шага. Доска острым краем впилась в ладонь, Аня стиснула зубы. Лишь бы дотащить. Сделав еще три шага, Аня согнулась под тяжестью еще непросохшей древесины, напитавшейся дождевой воды три дня назад. Аня кряхтела, сопела, но всё-таки справилась с тяжелой ношей. Прислонив доску к покосившейся стене летней кухни, Аня поняла, что не приготовила инструмент.
Сходив в сени, прихватила молоток и самые длинные гвозди. Дело осталось за малым – вбить толстые «соточки» в доску намертво. Положив гвозди на траву, Аня сунула один в рот, как это делают мужики, второй острым концом приставила к доске. Ударив два раза по шляпке, увидела, что гвоздь вошел в волокна древесины лишь на миллиметр. Еще удар, еще и еще… Аня выдохлась размахивать увесистым молотком. Вспомнив, что у мужа где-то был молоток поменьше, Аня отправилась искать его.
Пока она рылась в чулане, доска завалилась на бок, пробив рейку забора. Не найдя молоток, Аня вернулась. Что ж, придется корячиться так, коли навыков нет. Поднимая доску, она неудачно подставила ногу и оцарапала кожу о торчащие по краям доски зазубрины. Сжав челюсти до хруста, женщина со злом приставила доску к стенке и также нервно потерла ногу чуть ниже колена.
—Зараза, —процедив сквозь зубы, Аня справилась с нелегкой задачей.
Начиная вбивать гвоздь, она чувствовала, как от злости и нехватки сил правая рука с каждым взмахом наливалась свинцом и начинала гореть всё сильнее и сильнее. Вот уже и пот по спине течет. Напряженные мышцы ног отдавали жгучей болью в бедра. Поясницу потянуло, потом заныл и позвоночник. В плечах скрутило, шею свело, но Аня продолжала бороться, чтобы потом увидеть свою работу и порадоваться за себя. Мол, и без мужика справилась.
Закончив с этой доской, Анна услышала далекое мычание. Это значило, что пастух гонит коров с поля. Пора встречать Зорьку. Сделав глубокий вдох, Анна взяла из дома краюху черного хлеба и на ватных ногах поплелась за кормилицей. В этот день хозяйка смогла приладить только три доски. К вечеру у нее уже гудели руки и ноги, желание обустраивать пристройку в одиночку куда-то испарилось.
Намучавшись с домашними делами, работой и детьми, Анна рухнула на кровать и почти уснула, когда за окном послышался стук железной дверцы. Это приехал Федя. Аня не собиралась вставать и встречать мужа. Ее тело будто приросло к кровати. Конечности не слушались, голова была пуста, как подпольная яма, для которой только в этом году Аня собиралась готовить зимние заготовки. Хлопнула калитка. За окном послышалось бормотание Феди. Судя по низкому голосу, он явно был чем-то недоволен. Первая дверь почти не гремела, зато вторая с грохотом закрылась, как будто ее не рукой открыли, а чем-то чугунным отоварили.
Приподняв голову, Аня поняла по тяжелым шагам, что Федя вновь пришел на бровях.
—Бессовестный, —тихо простонала Аня, представив отвратительную сальную рожу мужика с хитрым блеском в глазах и ехидной улыбкой. —Чтоб ты провалился.
В кухне загремела посуда. Федя искал, чем поживиться. И Аня вспомнила, что не приготовила ужин, потому что намаялась с досками. Детей накормила кашей, а сама перекусила молоком с хлебом.
—Есть, что пожрать?! —пьяный голос мужика заставил Аню ощутить внезапное раздражение —Эй! Алё! А что, в этом доме сегодня не кормят? Ну и хрен с ним. Пойду туда, где накормят.
Дверь скрипучим звуком доложила Ане, что муж вышел. Вторая ничего не «сказала», но Аня слышала, как Федя ворчал под окнами. Затем чиркнула спичка, и малюсенький огонек просочился сквозь занавески на потолок. Через несколько секунд трактор заревел в ночной тишине, а еще через какое-то мгновенье его раздражающий рев удалился, и сердце Ани стало стучать привычным ритмом. Женщина спокойно закрыла глаза и тут же задремала.
Утром Федя домой не вернулся. Зато прибежала его мать, чтобы обвинить Аню во всех грехах, потому что ее сын попал в беду.
Глава 28 Вы будете в курсе всех событий, если составите нам компанию в телеграмм
Благодарю за лайки, репосты и подписку на канал.