Не так давно, мимо пробегая в одном чате, участвовал я в обсуждении женщин-воинов, как явления в фэнтези. И высказал я тогда мысль, что, если исторический и культурный контекст внутри фэнтези-мира располагает к наличию среди военного сословия женщин, то это более, чем нормально – и такие примеры в реальной жизни имеют место быть.
И в качестве примера я, разумеется, высказался о женщинах-воинах в японской истории и культуре, ибо о чем еще говорить виабу-японисту-дилетанту и ценителю высокой культуры, как не о суровых дамочках в боевом одеянии, что и вражескую голову добудут, и мужчину утешат. У любимых многими, и мной тоже, томбоев ноги растут как раз из этого.
Ну и, раз тема животрепещущая, особенно в наши прогрессивные времена, разовьем ее подробнее некоторыми историческими и культурными предпосылками именно в рамках японского жития-бытия.
Совсем истоки отношения к вопросу стоит искать, как это обычно и бывает, в религии – в случае с Японией, в Синтоизме. Краткий синопсис этой крайне интересной религии: жили были боги Идзанаги и Идзанами, брат и сестра, и было дано им задание заделать землю. Землю они заделали каплей воды с копья Идзанаги, после чего отправились на эту самую землю, и провели между делом небольшой брачный обряд, побродив вокруг столба – обряд неправильный, потому первое их дитя вышло не бог весть каким, а так как божественное кровосмешение по современным меркам нечто неправильное, Идзанаги и Идзанами решили, что, в глазах людей будущего, терять им уже нечего и выбросили свое первое дитя в море, добавив в свой послужной список попытку детоубийства, а то чего он в самом деле.
Дитя, кстати, выжило, но это уже совсем другая история…
В общем, Идзанаги и Идзанами жили-не тужили, детей-Богов заделывали и прекрасно себя чувствовали по этому поводу до определённого момента, пока Идзанами не захворала при родах бога огня и не скисла в процессе. Разъяренный Идзанаги, после сеанса семейной терапии, сопряженного с рубкой огненного сына в фарш, отправился за почившей женой\сестрой в подземный мир…. Но это тоже совсем другая история.
Словом, важную роль в становлении мира, с религиозной точки зрения, сыграла женщина, и она же в дальнейшем стала как бы антиподом и дополнением мужчины – инь и янь, как он есть, бог, дарующий жизни, и богиня, забирающая их. Там все немного еще сложнее, на самом деле, но для упрощения понимания в общих чертах оставим такой вариант, подробности и тонкости японской религии – тема для отдельного поста.
После Идзанами и Идзанаги есть еще богиня Аматерасу, она же богиня солнца, от потомков которой якобы идут все императоры Японии, и без которой наступит великая тьма и бедствие – вновь, роль божества женского пола, мягко говоря, велика в рамках религиозного течения. Это без упоминания огромного множества других божеств-женщин.
Итак, закрепим первый звоночек – в традиционной японской религии, божества женского пола играют крайне важную роль. Япония такая не уникальная, если что, но мы же пытаемся рассмотреть картину в целом.
Далее – фольклор в смеси с реальностью. Так, полулегендарная правительница Химико, владычица одного из ранних японских государств Яматай, шаманка, завоевательница и просто красавица (возможно даже не стареющая) – относится примерно к концу второго-первой половине третьего веков нашей эры. Если судить по имеющимся записям со стороны китайцев, избрали Химико японцы сами, что бы она их всех объединила и они больше не кромсали друг друга – но, к сожалению, Химико слишком мифический персонаж, не редко ее отождествляют даже с самой Аматерасу, настолько она полулегендарная персона. Еще есть легенды о том, что якобы у Химико была свита из только женщин-воинов, мужа и детей у нее не было, а в покои к ней был вхож только ее брат (Идзанаги и Идзанами заложили любовь японцев к теме инцестуальных отношений, не иначе). Про женскую военную свиту запомните – оно нам пригодится чуть позже. Как бы там ни было, кем только Химико не была в глазах сказителей и исследователей – и дочерью императорского рода Японии, и первой жрицей храма Исэ, и еще кем только можно. Доказательств, увы, нет ни одной из теорий.
Затем у нас есть Императрица Дзингу, якобы 15 правительница Японии, чьи годы актива приходятся на тот же период, что и правление Химико, но которую более прочно и напрямую связывают с династией японских императоров.
Говоря кратко, в императрицу Дзингу вселились боги, когда она ходила в походы военные с мужем, и сказали через нее, что надо бы ее мужу пойти, да вторгнуться в Корею (ну, вернее в государства, которые в будущем станут Кореей). Император не поверил и внезапно умер, ибо жену, особенно если в нее боги входят, надо бы слушаться, а Дзингу, будучи беременной, взяла в охапку его армию и пошла сама завоевывать Корею и якобы даже какие-то государства там завоевала. Исторических, правда, доказательств нет, но в японских хрониках информация имеется. После этого Дзингу правила до тех пор, пока ее сын не подрос и не получил власть по наследству. Вновь, сам образ Дзингу, хотя и достаточно мифологический, очень конкретно передает культурную и религиозную мысль о условной нормальности женщин-воинов и женщин-завоевателей.
Опустим еще с десяток веков различных событий, где женщины в мифах и балладах играли важную роль, и допрыгнем аж до двенадцатого века. Описывать все события этого времени можно постов так 20, и то мало будет, так что опять ограничимся коротким синопсисом – идет вовсю война двух родов за власть в стране, Тайра и Минамото. В прошлом раунде победили Тайра, в новом побеждают Минамото. Эта пора породила множество исторических и легендарных героев, самый яркий из которых – Минамото-но-Есицунэ, красавец, ловелас, мастер боевых искусств, летает как ракета, жалит как две ракеты. Но сейчас не о нем, но о трех других великих героинях этого времени – Томоэ Годзэн, Хангаку Годзэн и Масаку Ходзё. Первые две напрямую в буквальном смысле относились к так называемому сословию Онна-муся, или Онна-муша, или Онна-бугейся, если перевести проще – женщина-самурай. Это очень условно, так как понятия «самурай», в привычном понимании, на тот период еще не было.
Что Томоэ, что Хангаку отличились тем, что обе шли в бой наравне с мужчинами, будь то их мужья\любовники (в случае Томоэ), или товарищи (в случае Хангаку), обе славились неземной красотой и невиданной яростью и мастерством в битве при использовании нагинаты, копья и лука. Обе бились до последнего – для Томоэ финалом стал приказ господина-любимого покинуть поле боя, чтобы не умирать рядом с ним, либо же гибель в бою бок о бок с ним – точно неизвестно. Для Хангаку – стрела (очевидно, в колено) и плен, после которого ее выдали замуж уже победители одному из своих, также по слухам. В обоих случаях обе героини ставятся, как пример великих женщин-воинов столетиями после.
Масаку Ходзё стоит немного особняком – достоверно неизвестно, что бы она участвовала в военных действиях, но мы точно знаем, что Масаку повлияла на власть в государстве из тени, управляя различными кланами, устраняя противников и дергая за ниточки интриг и коварства, выстроенные как ею, так и ее противниками. Настолько Масаку была в этом деле хороша, что, якобы, смогла даже подавить множество мятежей, угрожающих правлению ее наследников, клану Ходзё, что стал сегунатом Камакура и правил некоторое количество времени, до, что занятно, смерти Масаку – после ее гибели, клан Ходзё пал спустя всего лишь восемь лет. Неплохое такое рекомендательное письмо в защиту матриархата, а?
Стоит отметить дополнительно, что положение женщин из знатных японских родов не было таким ущемленным, как многие могут подумать – да, безусловно, женщина не считалась нормой на поле боя, однако в рамках обучения, почти всех представительниц прекрасного пола обучали владению оружием, командованию домом и, не редко, войсками – ведь мужчинам свойственно уходить на войну, или просто умирать, а пасть клан без мужика не должен. Потому многие женщины из самурайских семей объективно умели постоять за себя и свою семью, и даже руководить обороной или нападением – хотя такие случаи и были относительной редкостью, назвать их исключениями из правил сложно. К тому же, у японского воина-полководца могло быть по несколько наложниц\жен и замков, и каждая руководила в своем замке в случае его отсутствия. Помимо этого, уже с двенадцатого века, женщины наделялись правами наследования наравне с мужчинами. Это не говоря уже о том, что для женщин знатного рода существовал свой аналог сеппуку – красивого и эпичного самовыпила для сохранения чести и достоинства (или в качестве казни для знатного человека). Особым шиком и показателем решительности считалось, если женщина служила кайсяку при мужчине – это, если что, помощник при сеппуку, который должен помочь совершающему самоубийство отойти в мир иной ловким ударом меча по шее. Кого попало на роль кайсяку не звали – это должен был быть важный и умелый человек, так как правила проведения сеппуку весьма запутаны и имеют много деталей и особый этикет. Конечно, женщин к этой роли приглашали в крайних случаях – например, когда мужчина сам довести дело до конца не мог, никого больше рядом не было, а враги уже стучат в дверь. Но сам факт имеет место быть. Религиозные основы данного мышления, как Вы уже могли прочесть выше, были достаточно сильны.
Итак, у нас есть религиозные основы, культурные, бытовые и исторически-мифологические примеры. Но прыгнем еще выше – пора в шестнадцатый век, два моих любимых примера.
Жила была дочь знатного властителя провинции Мино, Сайто Досана. Что бы не путать Вас сколько там она имен сменила и когда, назовем ее для упрощения Нохимэ, или леди Но, или принцесса Но… Ну вот, все же усложнил.
Однажды к Сайто Досану, известному, как Гадюка из Мино, за свой хитрый нрав гадины и предателя, который всегда везде вылезет и поимеет выгоду, явился юнец, правящий соседней провинцией Овари. Юнец этот был известен, как «Дурак из Овари» за свои странные увлечения, презрения к нормам и вообще он был очень странным, и никто особо не верил в его будущее.
Но не Досан. Досан, взглянув на юнца, сказал себе – этот «дурак», однажды, уничтожит весь мой род. Так Сайто Досан познакомился с Нобунагой Ода, будущим первым объединителем всей Японии, воплощением силы, власти, и ужаса для врагов. И на фоне этого, Досан выдал за Нобунагу свою дочу Нохимэ.
Но это все романтизация. Вот факты – Досан действительно был очень осторожным и подозрительным человеком, известным своей изворотливостью, и в Нобунаге он увидел огромный потенциал и огромную угрозу. Есть множество косвенных улик и исследований, говорящих о том, что дочь Сайто, Нохимэ, была отдана Нобунаге в жены именно для того, чтобы за ним шпионить и, в случае необходимости, пустить во сне на кебаб.
Этого, впрочем, не произошло, а отношения Нобунаги и Нохимэ до сих пор тема для спекуляций и романтизаций. Одна из теорий гласит, что она погибла бок о бок с мужем при обороне в храме Хоннодзи, но точно нам неизвестно. Тем не менее, версия о том, что она была подосланной убийцей важна, как пример того, что женщина вполне рассматривалась как боевая единица даже вне поля битвы.
Второй пример, более явный – Татибана Гинтиё. Девушка из клана Татибана, в детстве ставшая лидером всего рода, в разгаре гражданских войн в Японии шестнадцатого века, должна была взрослеть быстро. И есть множество исторических доказательств тому, что Гинтиё на этом поприще справлялась отменно – клан Татибана выстоял в гражданских войнах, пережил их все (даже проигрыш в финальных битвах этих войн!), а сама Гинтиё считалась женщиной-воином, с которой надо было считаться. Есть известная байка, которая претендует на истину – однажды, Тоетоми Хидэеси, исполнявший в тот период по сути роль сегуна, позвал к себе Гинтиё. Хидэеси был известным бабником, который пытался залезть под юкату каждой женщины, а Гинтиё к тому времени уже была замужем, причем за верным вассалом Тоетоми, который отправился на войну за него.
Гинтиё, конечно, отказать «сегуну» не могла, и ко двору явилась, но не одна, а в окружении военного отряда из одних женщин, в броне, с полным набором вооружения. Хидэеси на это дело посмотрел, подтянул спущенные заранее хакама (штаны широкие такие), да и решил больше Гинтиё ко двору не приглашать, а то отрубят еще чего.
И хотя это «как бы» байка, множество исторических документов указывают на то, что Гинтиё действительно собирала отряды из женщин. Да и в целом для женщин воевать во времена гражданских войн в Японии было нормой – жрицы храма Исэ, например, были известны тем, как весело и задорно рубили всех несогласных в военных зарубах. Ну и помните я говорил, мол, запомните женские отряды при Химико? Вот они и вернулись, спустя 15 веков, уже при Гинтиё.
Еще глава рода Татибана, по логике вещей, владела легендарным фамильным мечом райкиримару, «разрубающим молнию», который, впрочем, передала своему мужу Мунэсигэ, которого приняла в семью и дала власть над кланом. А потом еще и его зад спасала во время последних сражений гражданских войн – они к тому времени разошлись, и она ушла в монахини, но, узнав, что ее роду грозит гибель из-за того, что ее бывший муж оказался идиотом и пошел воевать на заранее проигравшей стороне (а она его предупреждала), взяла в охапку армию монахинь, дала каждой по клинку и поехала спасать родные земли и мужа-полудурка в придачу. И так были вражеские генералы восхищены могучей Гинтиё и ее подружками, что род Татибана даже будучи на стороне проигравших, пережил войну и не так, чтобы лишился прям всех своих имений и достоинств.
После этого у нас есть еще примеры – полулегендарная Сасаки Руи, девушка, одевающаяся как мужчина, фехтующая мечом и даже открывшая свою фехтовальную школу, середина семнадцатого века (хотя конкретно ее существование я ставлю под сомнение и узнал о ней только готовясь к этому тексту, но не скажу, что женщинами-самураями не интересовался ранее).
И, конечно, девятнадцатый век – новая гражданская война, в которой приняли участие женщины-воины, в том числе с ружьями, мечами и нагинатами – их лидер, Накано Такэко, как и весь ее «женский отряд», пали в битве, тем не менее продемонстрировав как высокий уровень владения оружием, так и боевую решимость в битве. Сама Накано потребовала у своей подруги, будучи раненной в битве, отрубить ей голову и захоронить отдельно – все по исключительно самурайским канонам сохранения чести и достоинства.
Казалось бы, девятнадцатый век, конец эпохи самураев и в целом войн старого образца, но вот она, Накано, и не только она – еще целый отряд таких же женщин-воинов, настоящих онна-муся своего времени! Но, полагаю, удивляться этому не стоит – даже когда войны в Японии в большом масштабе закончились в семнадцатом веке, а многие женщины стали разменными монетами уже в династических интригах между кланами, их продолжали воспитывать, как жен и дочерей самураев – то есть готовыми биться и сражаться, и для них примерами подражания были те самые Химико, Дзингу, Томоэ и Хангаку, Нохимэ и Гинтиё и многие, многие другие.
Так какая же мысль по итогу?
На этом, максимально дилетантском и очень упрощенном экскурсе в развитие темы женщин-воинов и женщин-лидеров в японской культуре и истории, мы видим, что женщина-воин, даже в большом количестве, как и женщина-лидер – вовсе не что-то невероятное. Это даже форма нормы. Но при условии правильно выстроенного и логичного контекста – исторического, культурного, религиозного и бытового.
И, возвращаясь к изначальной мысли, именно поэтому нет никакой проблемы в образе сильной женщины, способной и воевать, и править, в рамках любой выдумки – но при условии наличия контекста, в котором такая личность могла, а скорее даже должна была сформироваться.
Если вы дочитали эту простыню текста до конца, большое спасибо за Ваше внимание и время, уважаемые читатели.
И я надеюсь, что, даже если Вы не согласны с итоговым выводом, Вы узнали для себя что-то новое и интересное. Очень многое я упростил и опустил, но постарался сохранить суть и остаться максимально верным фактам, а где в дело вступали мифы и слухи – постарался это указать.
Автор: Руслан Аманжолов
