Дни летели, точно птицы. С самого утра и до позднего вечера Найда в заботах пребывала. Исправно ставила она ножом зарубки на своей щепе, и вот уж серпень наступил. К середине месяца пришло время Успенского поста, зачинавшегося Медовым Спасом. В народе Медовый Спас еще Маковым зовут, или Маковеевым днем. Потому сходила Матрена рано поутру в часовню, освятила большую крынку меда, принесенную еще зимой Радимом, да маковые головки снесла. Собралась пирог маковый испечь, постных блинков состряпать, чтобы домашних своих порадовать.
Хоть и недобрые воспоминания вызывал у Матрены мед Радимов, а не выкинешь же! Пользы в нем было много, а нужда – постоянная. Вздыхала Матрена, вспоминая прошлое. Так случилось, что сами-то они пчел не разводили. Зачинали было раньше, да не сложилось как-то. То в зиму пчелы погибнут, то мор какой ульи погубит. Вот и отступились они от этого. С базара Горазд стал мед привозить, из соседнего селения. Окромя того, Молчан в лесу дикий мед добывал, и завсегда с Гораздом делился – так и жили. А нынче, кто уж лесного меда натаскает – один Господь ведает...
Так мыслила Матрена, покуда спозаранку пирог затворяла, да пекла к столу горку румяных блинков. Дед Сидор, с утра почуяв аппетитные запахи, доносящиеся из горницы, крикнул:
- Ма… Ма… Матрена! Ты никак блины за… за… задумала печь?
- А то как же! – отозвалась та. – И не одни блины. Пирог маковый стряпаю. Будет вам угощение лакомое. Вот, сходила нынче в часовню, мед Радимов освятила. Тот, почитай, что зимой он еще принес…
- Се… сегодня С… Спас Медовый, никак?
- Верно, отец! Он самый. Маковеев день нынче, он же Медовый Спас. Успенский пост пошел, потому про мясцо-то и рыбку покамест позабыть придется. Блинки-то тоже у нас постные нынче будут!
- Да… да это не беда, Ма… Матрена! – отозвался старик. – Во… во… во славу Божию!
Беляна вздрогнула, когда мать упомянула имя Радима. По лицу ее пробежала тень. Но, когда села она за стол вместе с мальцами, в глазах ее не было тоски. Помогала она ребятне ловко скручивать блинки с тающим в них золотым медом, да сама успевала лакомиться.
Найда же отправилась в дальнюю горницу деда Сидора попотчевать.
- Во славу Божию, деда! На-ка, отведай блинков! Пирог-то покамест еще не готов.
- Ох… с… спаси вас Бог, де… де… девоньки! Ма… мать-то у нас мастерица на б… блинки!
Накормив деда, Найда за стол села. Горазд же отвел душу блинками первым, покуда они еще горячими были, и убежал по своим надобностям. Рассиживать за столом с утра ему было недосуг.
Подгонять же дочек с мальцами Матрена не стала. Пущай уж полакомятся вволю, не спеша! Как управилась, и сама за стол присела. Глядела она, как родные уплетают блинки, и душа ее радовалась. Только Любима да Мечислава не хватало для полного счастья. Уж они-то бы ее стряпню нахвалили, ради них-то она бы и вторую горку напекла с радостью!
Да вот только не было их уж давненько… лето к концу подходило, и уж как хотелось, наконец, сына обнять, зятя будущего повидать да попотчевать!
Вздыхала Матрена, но никому тоски своей не выдавала. И без того она ведала, что все ожидают приезда Любима с Мечиславом с нетерпением, а, особенно, Найда. Помыслив о старшей дочери, Матрена взглянула на нее, и теплым медом по сердцу разлилась у нее материнская любовь.
- Гляди, Найда, - сказала она, - какой ладный маковейчик у вас получился! В этом году еще краше.
Матрена кивнула на стоящий в крынке яркий букетик из трав и полевых цветов. Этот оберег к Медовому Спасу, так называемый маковейчик, девки каждый год собирали. Калина, душица, мята, колоски овса, полынь и, конечно, головки мака – чего только не было в нем! От каждой хвори трава, для каждого блага цветок.
- И правда, хорош! – кивнула Найда. – Дай-то Бог, чтобы счастье он в дом принес.
- И принесет! – заверила Матрена. – Так и будет! Верить надобно. Сохраним на весь год его, к образам положим. Пущай маковейчик наш дом-то оберегает.
Найда сказала:
- Тут все постарались! Мы же поутру с Беляной и мальцами на луг бегали за душицей. А после – на поле, овес рвали. Видали, как Миняй с сыном уж с полными туесами грибов возвращались. Ушли они в лес раненько, вот и набрать успели.
- Ох, - покачала головой Матрена, - все не забыть мне, как в лесу Беляна потерялась! До сих пор страх берет, как подумаю. Как же, дочка, напужала ты всех нас!
Беляна замерла на мгновение, а потом продолжила есть блины, опустив глаза. Тихо она проговорила:
- Сама я испужалась… поначалу…
- Да я бы, заплутав в лесу нашем, со страху там же ночью и померла! – махнула рукой Матрена. – Ты еще сдюжила, а как, мне неведомо!
Найда пристально глянула на сестрицу:
- Сила ее, видать, какая-то оберегала, не иначе! Потому и звери дикие не тронули, потому и сдюжила она одна в лесу!
Беляна, вероятно, уловила в словах Найды скрытый смысл, но виду не подала. Промолчала, с аппетитом поглощая материнские блины.
- А как же! – воскликнула ничего не подозревающая Матрена. – То Божья сила хранила ее! Крест нательный, благодать Господня! Вот и не случилось дурного с девонькой…
Матрена перекрестилась, шепча слова молитвы. Найда почуяла, как сердце ее сжимается от жалости к матери, не ведающей ничего о тайных помыслах дочери. Но смолчала она, не стала про Радимов оберег сказывать. Медвежий клык спрятала Найда в укромное место – в свой сундук с приданым, на самое дно. Туда Беляна никогда не заглядывала: только она сама и Матрена могли открывать сундук и перебирать порой девичье добро.
Беляна же ведала, что и у нее скоро такой сундук будет. Зачинала она уж потихоньку рушники вышивать да рубахи, умения свои оттачивала. А в скором времени придет пора и за божник праздничный взяться.
Но то не согревало ее: иным мечтам девка предавалась. Сознавала она, что у них на деревне не сыщется такого жениха, который бы ей приглянулся. Тайная зазноба давно уж терзала душу Беляны, и никто из деревенских парней не смог бы утолить ее печаль, ее сердечную жажду. На это был способен лишь один человек… ежели его можно было назвать человеком…
- Ох! – выдохнула Матрена, закончив молитву. – Ты вот мне о грибах, Найда, напомнила, я и помыслила, что так мы их и не увидали! Похлебку я не сварила, пирог не состряпала… Туесок-то, что Беляна тогда на опушке оставила, там и остался! Грибы пропали, чай… бабам-то не до грибов стало, как ее потеряли! Да и отец в лес пошел, не о грибах сокрушался…
- То ничего! – оживилась Беляна. – Я еще наберу! Только вот вы, поди, теперь в лес меня и не отпустите…
- Вот еще! – покачала головой Найда. – Что удумала! Я бы не пустила тебя никуда, покамест ума-разума не наберешься. А то, неровен час, снова заплутаешь, а после ищи тебя!
- Верно, дочка! – согласилась Матрена. – Верно мыслишь. Ты сама посуди, Беляна: уж коли ты с толпою баб в лесу заплутать умудрилась, с кем же я тебя отправлю нынче? И речи о том нет. Вот, разве что, с Гораздом да Любимом в лес пойдешь, когда брат воротится. Иначе никак! Боязно мне теперь.
- Ах, так то не скоро будет! – упавшим голосом проговорила Беляна. – Когда еще брат с Мечиславом воротятся! Там, поди, и грибы отойдут… а нынче времечко грибное… да я бы хоть с кем из соседей пошла… вон, с Миняем и сыном его… отойдут грибы-то… а пирога сильно хочется!
- Не отойдут! – сказала Найда. – Потерпишь маленько. Ты матери-то не перечь: сказано – после, значит – после. И дело с концом.
Беляна вскинула на нее взгляд:
- А ты мне не указывай, сестрица! Что ты все супротив меня-то?! Не виноватая я, что заплутала! Леший меня закружил, вот и все! Коли не это, я бы таких отборных грибов принесла – тебе вовек столько не собрать!
- А ну-ка, язык прикуси, Беляна! – рассердилась Матрена и хлопнула дочку ложкой по лбу.
Девка отпрянула, заалелась. Задышала часто, губы ее задрожали. Стыдно ей стало перед мальцами: поди, взрослая уже, а и то схлопотала от матери. Ребятня даже притихла за столом. Нечасто Матрена руку на детей поднимала, но и такое бывало, коли они не слушались.
– Гляди, разговорилась! Матери и сестрице старшей перечить вздумала! Найда добра тебе желает, а ты спор затеваешь! Довольно уж! Грех нынче ругаться-то, грех в доме ссориться! Праздник, святой день!
Найда задыхалась от досады. Ругаться с Беляной у нее не было никакой охоты, но слова сестрицы задели ее за живое. Впервые та осмелилась говорить с ней таким образом. Тихо, но твердо Найда проговорила:
- Что городишь-то ты, Беляна? Это я ведь тебя учила грибы собирать! Или позабыла все ты? Эх, сестрица… видать, совсем взрослая ты стала: старших слушать не желаешь. Что ж, поступай, как знаешь. Я тебе не указ, но мать с отцом слушать надобно. Делай, как они велят.
С этими словами Найда встала из-за стола и выбежала из горницы.
- Дочка, куда ты? – спохватилась Матрена. – Ох, ну что ж за день такой! Ведь так ладно он начинался! А ты, Беляна, страх потеряла?! Ну-ка, я отцу все расскажу, что больно языкастая ты стала! Грех нынче ругаться, потому прощаю тебе на первый раз. Но гляди у меня! Ишь какая… тебе добра все желают, а ты в толк не возьмешь… о тебе печемся, чтобы жива-здорова оставалась, довольна и весела, а ты…
Матрена махнула рукой и встала из-за стола, помогая мальцам отмыть липкие пальчики от меда.
- Не быть мне веселой, не быть счастливой… - пробормотала Беляна, смахнув слезу.
- Чего там говоришь? – не расслышала Матрена.
- Ничего…
- Ну, тогда забирай мальцов и на двор! Мне тут с пирогом управляться надобно.
Когда за Беляной и мальцами закрылась дверь, дед Сидор крикнул из дальней горницы:
- Че… че… чего вы там ру… ругаетесь, Матрена? Се… сегодня г… г… грех споры-то за… зачинать!
- Да Беляна бузит, отец! – крикнула та. – В лес рвется сызнова по грибы! Мы вот с Найдой ей толкуем, что без отца в лес ни ногой! А она зубы нам кажет!
- Да-а-а… де…девка-то наша не ягненок ужо, по… почитай! Да… дались ей эти г… г… грибы!
- Не говори, отец! – вздохнула Матрена. – Уж скорее бы Любим с Мечиславом воротились! Горазду все полегче будет! За девку возьмется, уму-разуму ее научит!
- С… скорей бы, - соглашался старик.
- На-ка, отец, покуда лежишь, полюбуйся, каков маковейчик у нас! Девки рано поутру собирали, а после я и его освятила вместе с медом-то да маком!
Матрена внесла к деду Сидору крынку с ярким букетиком и поставила на полку.
- Гляди да любуйся! То наш оберег домашний…
- Ла… ладный ма… ма… маковейчик! – сказал старик. – То… только Беляна мне другой о…оберег показывала!
- Какой другой? – не поняла Матрена.
- Да вот, за… забегала она поутру в…в… в дом за лентой, чтоб пе… перевязать травы… я кликнул ее во… во… воды испить… гляжу, а в руках у нее ма… маковейчик… такой ма… махонький… она застыдилась, спрятать его хо… хотела… я увидал… говорю: покажи, де… девонька, что набрала-то… в том ма… маковейчике д… другие травки-то были…
- Это ж какие? Иного оберега я освящать не носила…
- Ви… видать, себе она еще один со… собрала… по… по… подарить кому, может, со… собиралась…
- Кому ж? – подивилась Матрена.
- А к… кто ж ее знает, - протянул дед Сидор, - вот и г… гадай!
Матрена лишь пожала плечами и уставилась на полку, где красовался любовно собранный девичьими руками букетик из трав и ярких цветов.
Назад или Читать далее (Глава 82. Сердце-вещун)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
