«— Дед, — выдохнула Пелагея, в этот момент в ее груди будто лопнула натянутая струна, и Палаша разрыдалась.
— Чавой случилоси? — перепугался дед. — С Валей?
Пелагея покачала головой.
— С Наськой?
Палаша кивнула.
— Ой свят! — дед перекрестился трижды. — У город нада? У госпиталь?
Пелагея снова покачала головой.
— Ужо ня нада? — дед плюхнулся на лавку. — Да как жа енто? Палашенька…»
Часть 37
Пелагея решительно поднялась и направилась на выход.
Настенька спросила:
— Мамочка, ты уже уходишь? А молочка?
— Ой! Чавой это я?! Чичас! Чичас! Палашенька, миленька моя, обожди чуток.
Валя мигом исчезла в хате, а вернулась с кринкой молока.
— Палаша раньша на ферме работала, коров доила, телятам родитьси подсобляла, молока кажный день приносила. Таперича она дохтур у нас, а молоко у хате усе равно есть. Васятка прибегат и приносить. Васильна отправлят яво. Люблют у нас Палашеньку, Прохоровной вся деревня величат. Енто, знашь… штоба по батюшке — ишшо заслужить нада. А она нынче…
— Валя! Будет тебе! — ласково прервала Пелагея словоохотливую женщину, но не тут-то было.
— А чавой ня так? — строго спросила Валентина. — Пущай человек знат, в каком благословенном доме остановился.
— Валя! Я же тебе сказала, коммунист он…
— Да ничего, Пелагея Прохоровна, все нормально.
— Андрей, мы же вроде договорились — без отчества.
— Да мне как-то враз неудобно стало… Вся деревня по батюшке, а я только приехал и… сразу…
Пелагея призывно махнула рукой:
— Пейте молоко, и пошли. Некогда мне уже совсем. Там, поди, человек двадцать собралась, если не больше.
— Мамочка, я тебя провожу, а потом в школу пойду! — подхватилась Настенька. — А дядя Андрей с нами?
Пелагея увидела какой-то интерес в глазах у ребенка.
«Родная кровь — не водица!»
— с тоской подумала женщина.
— Да, я с вами! — мгновенно отозвался Андрей.
«Да куда ж ты с нами?» — раздраженно подумала Пелагея.
ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ ПРОЧИТАТЬ ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ
…У медпункта было немного народа, да и тяжелых вроде не привезли. Пелагея облегченно вздохнула, потому что принимать сегодня тяжелых она бы не смогла. Она сама была тяжело больна. Ее съедала боль предчувствия скорой разлуки с Настенькой.
— Андрей, вы подождите немного, пожалуйста! Я сейчас тут поговорю с каждым недолго, чтобы понять — срочно или подождать можно.
— Мамочка, а куда дяде Андрею надо? Давай я сама его отведу!
— Пелагея Прохоровна, да вы не волнуйтесь, мы сами с Настенькой дойдем.
Пелагее хотелось спросить: «Куда же ты, дурень, собрался? Я и сама еще не знаю, куда тебя пристроить!»
Но вслух она сказала:
— Настенька, тебе в школу пора. Беги, а то опоздаешь. А дядя Андрей пока еще и сам не знает, куда его председатель определит. То ли в сельсовете будут заниматься, то ли еще где…
Пелагея, к своему ужасу, заметила, что Настенька вроде как расстроилась, но вздохнула и медленно пошла в направлении школы.
— Андрей, ну вы как-то в руки-то себя возьмите. Вот пришли бы вы сейчас… а кстати, куда бы вы пошли? Председатель о вас вообще ничего не знает, оно и не мудрено! О вас вообще никто ничего не знает. И не должен знать! — Пелагея умоляюще посмотрела на Колыванова.
— Да, да, простите меня, пожалуйста! У меня такое состояние — я вам передать не могу. Настенька… дочка моя! Вроде как понравился я ей, а? Что скажете?
— Скажу, что ей понравится любой мужчина, потому как у нас, кроме деда Тимохи да изредка моего бывшего мужа Егора, давно уж не бывает никого. Дед Тимоха… дед Тимоха… Ладно, Андрей, посидите вот здесь тихонько, а я людей осмотрю, а потом к председателю двинем.
В голову Пелагеи вдруг пришла мысль: Вале нельзя ничего рассказывать, Варваре тоже нельзя, хоть она и не сплетница, а случайно запросто может болтануть. А вот деду можно рассказать: он и совет даст и никому ничего не скажет ни за что, хоть режь, даже Варваре.
Пелагея хотела прямо тут же пойти к Тимохе, но как: вон они, люди, ждут и с надеждой на нее смотрят. Да еще и все пришлые, из своих только Авдотья Пономарева. Да она почти каждый день приходила: то одно у нее болит, то другое. А по факту — бедная баба! Нет, она не получила ни одной похоронки, не на кого было: не замужем, детей нет, родителей давно схоронила, ближайшие родственники за семь верст. Всю жизнь одна как перст, и поплакать не о ком.
Пелагея жалела ее и всегда выслушивала, да и с бабами в очереди она судачила, но сегодня Палаша строго сказала:
— Евдокия, иди домой! Не до тебя мне сегодня.
— Чавой-то? — удивилась баба.
Но Палаша даже не обратила на нее внимания, начала расспрашивать других людей: кто с чем пришел.
Через час она была свободна, подошла к Андрею, тот сидел чуть в сторонке ото всех и смиренно ждал.
— Пойдемте! — обронила она коротко и пошла в сторону сельсовета.
Андрей пошел за ней.
В сельсовете председателя не было, Демьян сказал, что отвез его в соседнее Кольцово.
Демьян глубоко затянулся и уставился на Колыванова:
— А ты кто жа такой будяшь, мил человек?
— Из города, — коротко бросила Пелагея. — По партийной линии. Демьян, позови Гордея, он первый будет.
— Первый в чем? — дед подавился дымом от удивления.
— Андрей Петрович из райкома, будет наших в партию готовить.
— А, вон чавой! Енто дело хорошее. Чичас, ужо пошел.
Когда дед ушел, Андрей беспокойно спросил у Пелагеи:
— Что я буду ему рассказывать? У меня вообще все из головы вымело!
— Для начала спросите о его личной жизни, о семье… о целях, зачем в партию, а сегодня вечером решим, что дальше! Еще двое есть кандидатов в партию. Так что работы вам на неделю, не меньше.
— А вдруг обман откроется? — забеспокоился Андрей.
— Да как он откроется? Заварзин к нам не ездит. В крайнем случае правду откроем. Вы же ничего плохого делать не станете. Наоборот: доброе дело. Человека в партию подготовите.
Андрей глубоко вдохнул и выдохнул:
— Хорошо! Согласен с вами.
Через несколько минут пришел испуганный Гордей. Он нервно теребил в руках свой картуз и кивал.
— Гордей, вот Андрей Петрович. Познакомьтесь, поговорите. А я пошла.
— Куда? — хором вскричали оба мужика.
Они будто боялись оставаться наедине друг с другом.
Но Пелагея уже быстро как могла шла к Тимохе, неистово вдавливая костыли в землю.
Варвары к необычайной радости Пелагеи не оказалось дома.
— Дед, — выдохнула Пелагея, в этот момент в ее груди будто лопнула натянутая струна, и Палаша разрыдалась.
— Чавой случилоси? — перепугался дед. — С Валей?
Пелагея покачала головой.
— С Наськой?
Палаша кивнула.
— Ой свят! — дед перекрестился трижды. — У город нада? У госпиталь?
Пелагея снова покачала головой.
— Ужо ня нада? — дед плюхнулся на лавку. — Да как жа енто? Палашенька…
— Дед, нашелся Настин отец, хочет ее забрать, я ей ничего не сказала. Никому ничего, даже Вале. Дед, только тебе… дед, что делать? — шептала задыхаясь Пелагея.
— О Господи! А я ужо подумал…Ну, Палашка, дура какая! Ой дура!
— Дед, ругай, как хочешь! Но помоги! Что делать-то, дед? Научи!
— Наське сказали?
— Дед, ну ты че?
— Понямши! Прально! Ня надо покудава. Женатый?
Палаша покачала головой.
— Лет скольки?
— Тридцать шесть.
— А чавой тут думать?! Охмуряй! Оставляй при сябе, вот тебе и семья. А можат, ишшо и рОдишь сама.
Пелагея призадумалась:
— Дед, ты дело говоришь. Но охмурять-то я не умею.
Тимоха хотел сказать, что Петьку-то охмурила, да вовремя осекся.
— Поговори с им по душам, по-честному, без утайки. Штоба Наське хорошо было… о ей думать нада, вы взрослыя, а она ребятенок! Вот и решайтя! Он отец! — дед поднял указательный палец. — Понятие должон иметь. Чавой жа девку на аркане, штоль, волочить? Ня поедеть она с им! Страшна ей будять. От поглядишь, ня поедеть! А ты сопли-то утри, Прохоровна! И делай, как я тебе говорю. Оставляй при сябе, поласковее с им! Поняла мене?
Пелагея задумчиво кивнула:
— Дед, а ты ведь прав!
— Я завсегда прав! Ради ребятенка! Давайтя! Добрый час.
Татьяна Алимова
Все части повести здесь ⬇️⬇️⬇️
Вы можете прочитать еще один мой рассказ ⬇️⬇️⬇️