Основателем знаменитого донского дворянского рода Ефремовых был московский торговый гость Ефрем Петрович Петров, «сын первостатейного купца». Появившись в 1670 году на Дону, он поселился в казачьей столице городе Черкасске, занявшись здесь торговлей.1Бросив со временем торговлю, энергичный Ефрем Петров вступил на казачью службу, став вскоре одной из заметных фигур среди старшин города Черкасска – столицы донского казачества. В 1702 году он в ранге походного атамана возглавил донских казаков в Лифляндском походе против шведов. По возвращении из похода Ефрем Петров от имени казаков пожертвовал Воскресенскому собору города Черкасска серебряный подсвечник с надписью: «1702 году донские атаманы молотцы ходили на службу великого государя в шведский поход. Атаман Ефрем Петров обещался с казаками состроить подсвечник и сжертвовали в соборную воскресенскую церковь».2
Примерно в 1704 году он получил чин старшины Войска Донского.3Через год он возглавил зимовую казачью станицу (посольство), ежегодно отправляемую в Москву за государевым жалованием. В том же, 1705 году, когда против беспредела царских чиновников восстали астраханцы, именно Ефрем Петров командовал донцами, усмирявшими бунтовщиков в Астрахани.4 Женой его была скромная женщина, в документах названная «Ефремовной».5 И быть бы Ефрему Петрову войсковым атаманом, если бы не булавинское восстание, во всепожирающем пламени которого погибли честолюбивые замыслы Петрова. После взятия Черкасска 1 мая булавинцами 6 мая 1708 года на черкасском майдане собрался казачий Круг. Руководил им ближайший сподвижник Булавина Игнат Некрасов. Ввели связанных по рукам прежнего атамана Лукьяна Максимова и четверых его сподвижников-старшин.
- Атаман войсковой Лунька Максимов и старшины ево Ефрем Петров, Обросим Савельев, Никита Саламата да Иван Машлыченок многие годы творили на нашей земле неправды, – перекрикивая гомон толпы громыхал Некрасов. - Государева жалованья в дуван нам не давали, а делили только меж черкасских казаков. Пришлых с Руси людей, кои бежали на Дон защиты и воли ради, они, атаман и старшины, селили только за взятки и на себя заставляли работать. Позор им, ибо на земле Донской воля всегда давалась бесплатно!
Обвиняемые подавленно молчали. Лишь неугомонно-мужественный Ефрем Петров, яростно вырывался из рук палачей, крича:
- Хоть я и умру от вас, а слово мое не умрет. Такому вору и клятвопреступнику отдали вы этот остров! Великому государю этот остров знатен и реку великий государь всю очистит, а вас воров всех до единого выведет.1
На Черкасских буграх Лукьяну Максимову и Ефрему Петрову со старшинами быстро отрубили головы и тут же закопали в весеннюю, полой водой напоенную, землю…
Свидетелем суда, приговора и жуткой казни Ефрема Петрова был его старший сын Данила, похоронивший потом отца на кладбище знаменитой Ратной (Преображенской) церкви города Черкасска, у южного придела этого храма.2
Данила Ефремович, носивший уже фамилию не Петров, а Ефремов, родился 22 ноября 1690 года.1 Несмотря на отсутствие на Дону и в городе Черкасске государственных школ, Данила частным образом сумел получить образование, так что мог писать и читать.2 Начав военную службу в 15-летнем возрасте, Данила принял участие в подавлении Астраханского восстания, походным атаманом донцов во время которого являлся его отец Ефрем Петров.3
Вскоре он стал активным участником изнурительной Северной войны 1700-1721 годов со шведами. В 1706 году в составе казачьего отряда Данила появился на польском театре военных действий, нападая на шведские гарнизоны, разоряя неприятельские коммуникации. В суровую январскую стужу 1707 года Данила Ефремов в составе отряда донцов принял участие в нападении на штаб-квартиру шведского короля Карла ХП. Перебив королевский конвой, казаки едва не захватил в плен шведского владыку, которого спас резвый конь, унеся его в снежную пелену.4В том же 1707 году он с шестью тысячами своих земляков в течение четырех часов сдерживал натиск превосходящих сил шведского генерала Реншильда недалеко от польского городка Калиша. В той битве полегло немало казаков, но они с честью выполнили свой долг, удостоившись похвалы Петра Первого. В сентябре 1708 года Данила Ефремов в ходе стремительного нападения на шведский отряд, сумел захватить в плен шведского генерал-квартирмейстера, предъявив его самому царю Петру.5В эти годы военная судьба бросала молодого казака в Литву, в Белоруссию, под Стародуб, Новгород-Северский, Батурин, Ромны...
В начавшейся в 1711 году войне с турками Даниле была отведена роль разведчика, когда его послали из Москвы «тайно для взятья в турецких границах языков». Но здесь судьба временно отвернулась от удачливого казака: он был взят в плен в неравном бою, «в немалом мучении» провел год и был обменен на турецких пленных. В 1713 году он, находясь с легковой казачьей станицей (посольством) в Москве, попросил чиновников Посольского приказа разрешить ему посетить Троице-Сергиеву Лавру, дабы исполнить свой обет, данный во время годичного сидения в турецком плену. Его просьба была уважена, и в марте того же года, он, получив проезжую грамоту «до того монастыря», посетил эту общерусскую святыню.1
В начале зимы 1715 года Данила Ефремов с отрядом донцов был послан в уже знакомую Польшу, а через год появился в Мекленбурге дабы принять участие в Померанском походе. Сев с казаками на галеры, Данила отправился в город Копенгаген, где русский царь формировал сильный русско-датский десант для высадки на побережье Швеции. Ефремов с казаками дважды высаживался с галер на шведский берег в районе города Сконе, рассеяв шведский пикет и захватив в плен трех пехотинцев и одного рейтара с конем. Покинув Данию, Ефремов перебазировался с казачьим отрядом в Польшу, вернувшись в Черкасск зимой 1718 года.
К началу 1720-х годов Данила Ефремов был уже весьма авторитетным казачьим старшиной, благодаря своему боевому опыту и неординарным способностям. В 1722 году он в должности походного полковника принял участие в Персидском походе Петра 1, отличившись в ряде сражений на территории Дагестана. По дороге на Кавказ казаки Ефремова и его соратника Ивана Краснощекова разгромили турецкий купеческий караван, захватив товаров на сумму в сто тысяч рублей. Акция эта вызвала дипломатический скандал, в результате чего Ефремов с подельниками оказался под арестом в укреплении Транжемент, расположенном в двух верстах выше Черкасска. В конце 1723 года расследование завершилось, Ефремов и Краснощеков отправлены в город Острогожск, где содержались в местном каземате. Некоторое время спустя, учтя их военные заслуги, обоих передали на поруки в город Павловск Воронежской губернии.1Потребность в опытных казачьих руководителях заставила императрицу Екатерину 1 своим февральским указом 1726 года освободить Ефремова и Краснощекова и «употребить их в службу» сначала в крепости Святого Креста, а с 1727 года – в Низовом корпусе, дислоцировавшемся на Кубани и в недавно присоединенных к России прикаспийских территориях. В 1728-м он вернулся на берега родного Дона, в Черкасск.
К этому времени разгорелся его конфликт с войсковым старшиной Иваном Васильевичем Фроловым – внуком знаменитого атамана Фрола Минаева, сыном покойного войскового атамана Василия Фролова. Поводом послужила мельница, самовольно поставленная Данилой Ефремовым в 1731 году на реке Аксай в юрте станицы Багаевской и перегородившая воду мельнице Ивана Фролова, поставленной ниже по течению реки еще его отцом. В своей жалобе в Военную коллегию Иван Фролов писал, что Данила Ефремов «речку Аксай запер и …тем воду унял и нашу мельницу осушил, от которого безводья наша мельница остановилась и работать перестала». Войсковой круг, собравшийся по жалобе Фролова в Черкасске, постановил разорить мельницу Данилы Ефремова, для чего была выделена команда из 110 казаков под начальством старшин И.М.Краснощекова и И.А.Юдина. Однако, когда эта команда прибыла на место, приступить к разорению мельницы им не позволил Данила Ефремов с группой единомышленников, вышедший на встречу к казакам с саблей наголо. «Кто хочет умереть здесь – тот и мельницу мою ломай, - размахивая саблей, решительно прокричал Данила. – Я и сам здесь умру, и вас за себя положу». Давний соратник Ефремова Иван Краснощеков благоразумно отвел казаков назад, так что разорить ефремовскую мельницу в тот раз не удалось. К разрешению конфликта правительство подключило генерал-майора И.В.Стрекалова, находившегося в крепости Святой Анны рядом с Черкасском. Решением Войскового круга, одобренного генералом Стрекаловым, Данила Ефремович был лишен звания старшины и записан в рядовые казаки «до выслуги».1
А добиваться «выслуги» его в 1732 году направили под команду генерал-лейтенанта князя И.Ф.Барятинского улаживать конфликт между калмыцким ханом Церен-Дондуком и его племянником Дондук-Омбо, что и было успешно выполнено. По рекомендации князя И.Ф.Барятинского Данила Ефремович подал в Военную коллегию прошение, составленное на имя императрицы Анны Иоанновны. Описав в нем свой боевой путь и ратные подвиги на благо державы Российской и матушки-императрицы, дальновидный Ефремов завершил прошение искренними словами: «…Всеподдайнейше со слезами прошу Вашего Императорского величества: да повелит Ваше высокомонаршее величество за показанные мои в дватцать восемь лет многие и верные и беспорочные службы меня, всенижайшего, призреть и всемилостивейше повелеть быть мне в Войске Донском по-прежнему старшиною и с прежним в том чине старшинством, дабы я мог и впредь Вашему Императорскому величеству по моей ревности показать свои службы, которые должен до последней капли крови моей исполнять…».2Расчет оправдался, богатое военное прошлое и слезная челобитная растопили сердце императрицы, и она повелела своим указом от 14 июля 1733 года «за показанную …ево многую службу быть ему Ефремову в Войске Донском по-прежнему старшиною».3
Это было время, когда Россия готовилась к решающим схваткам с Турцией и Крымом, когда фельдмаршал Миних концентрировал на Дону армию для похода под Азов, а потом в Крым. Русское правительство хотело наладить дипломатические отношения с калмыцким нойоном Дондук-Омбо, который увел подчиненные ему улусы в Прикубанье и перешел под протекторат крымского хана Каплан-Гирея. Тут-то и вспомнили о Даниле Ефремове, который уже гасил конфликт Дондук-Омбо со своим дядей Церен-Дондуком. В качестве специального представителя правительства России Данила Ефремов должен был встретиться с Дондук-Омбо и вручить ему грамоту императрицы Анны Иоанновны с призывом вернуться кочевать на Волгу, выполнить все его условия, простив прежние проступки.
В августе 1734 года Данила провел успешные переговоры с Дондук-Омбо и выехал в Петербург с докладом. В ставке нойона он оставил своего сына Степана в качестве гаранта продолжения дальнейших переговоров. В январе 1735 года Данила Ефремов сделал в Петербурге основательный доклад об итогах своих переговоров, после чего Кабинет министров принял решение о передаче верховной власти в Калмыцком ханстве от слабого и нерешительного правителя Церен-Дондука молодому и энергичному Дондук-Омбо. Данила Ефремов за успехи на дипломатическом поприще получил в награду 400 рублей – немалые по тем временам деньги.1Его сын Степан, также участвовавший в дипломатической миссии отца, был пожалован в старшины «за известные отца его и его службы».2Вернувшись в ставку нового хана, Данила Ефремов почти постоянно находился при Дондук-Омбо. Такая опека волевого донца надоела честолюбивому хану, и он в марте 1737 года, решив избавиться от Ефремова, направил на имя императрицы ходатайство о назначении Данилы Ефремовича донским войсковым атаманом, прося прислать на смену ему другого представителя при своей ставке, каковым вскоре оказался донской старшина Осип Поздеев.3
В это время обязанности войскового атамана, после смерти в ноябре 1734 года прежнего атамана А.И.Лопатина, временно, «до указа», исполнял зять Лопатина Иван Иванович Фролов. Правительство присматривалось к надежным кандидатам на этот важный пост, тем более, что реальных претендентов было несколько: знаменитый воинскими подвигами приятель Данилы Ефремова Иван Матвеевич Краснощеков, старшина Иван Васильевич Фролов, Иван Иванович Фролов и сам Данила Ефремов. В связи с начавшейся в 1735 году войной с Турцией процесс назначения донского атамана решено было отложить до лучших времен.
Данила Ефремов, командуя одним из отрядов казаков, принял участие, совместно с полковником Иваном Краснощековым, в осаде и взятии турецкой крепости Азов в марте-июне 1736 года.
В январе 1737 года от императрицы в Черкасск пришел указ о подготовке Донского Войска к новой кампании против турок и татар. Атаман Фролов собрал в войсковой избе старшин и приказал читать указ государыни. Войсковой писарь привычно зачитал повеление государыни, в котором говорилось: «Понеже по плану операции определено; в будущую кампанию нашей полевой армии быть в дву корпусах, их которых в первом, под командою … графа Миниха, употребить из вас, войско Донского, доброконных казаков четыре тысячи, да при другом, под командою фельдмаршала Ласси, шесть тысяч, особливо же к насаждению на суда лучших до трех тысяч человек … и придти в команды помянутых генерал-фельдмаршалов на следующие сроки и места, а имянно: к армии Миниха на рандеву при реке Амелинке в половине месяца апреля, к фон Ласси конным на реку Миюс, а пешим к Азову апреля к первому числу. Мы указали быть походными атаманами из старшин, бывших в прошлогоднем походе, над теми, которые пойдут в команду Миниха - Ивану Фролову, а кои к Ласси - Ивану Краснощекову и Даниле Ефремову».1Но атаман Фролов решил самовольно изменить императорский указ и вместо Ивана Краснощекова и Данилы Ефремова поставить во главе отряда, направлявшегося к фельдмаршалу Ласси, своего брата полковника Степан Фролова и своего зятя Федора Попова.
Возмущенные Ефремов и Краснощеков отправили П.П.Ласси два своих письма-протеста. Данила Ефремов в своем послании фельдмаршалу писал: «Премилостивый государь и отец Петр Петрович! Доношу вашей милости, что наказной войсковой атаман Фролов, вопреки вашему приказанию, не удовольствовал ни меня, ни Ивана Краснощекова знатными командами. От него добавилась и пущая обида: во время Кубанского похода сына моего, Степана, полковник Степан Фролов поносил скверными словами, мало того, отнял у него данные войском знамена и приказал ехать в Черкасск, как арестанту. При сем доношу, ныне войсковой атаман с братом своим, с зятем Федором Поповым и с войсковым дьяком ко двору ея императорского величества просить вечного атаманства отправились, и хвалясь, что имеют предстателей и надеются, что один из них будет пожалован атаманом… Посему покорно прошу милостивейшее представительство употребить с изъяснением о рабских моих службах, за которые бы я обещанной мне милости не был лишен и пожалован был войсковым атаманом. Теперь старшина Краснощеков в пребезмерной дружбе находится со мною и склонен к тому, что если ея величество меня атаманом пожаловать изволит, то он в обиду себя не поставит: если же из Фроловых кто-нибудь атаманом будет пожалован, то он весьма в обиду себе причтет, о чем к господам кабинетным министрам и в прочие места Краснощеков доносить обещался, и если из двоих братьев Фроловых кто-нибудь пожалован будет войсковым атаманом, то мне и старшине Краснощекову весьма будет обидно».2
Иван Краснощеков был более лаконичен: «Если кто из Фроловых тем рангом будет пожалован, то мне будет весьма обидно: а я бы лучше желал, что б атаманство по старшинству и заслугам Даниле Ефремову пожаловано было, и не поставлю того себе в обиду…».1Фельдмаршал Ласси переслал письма Ефремова и Краснощекова в Петербург вице-канцлеру А.И.Остерману, от себя добавив, что по его мнению, «Ефремов пред протчими во всех тамошних происхождениях и распорятках поискуснее».
Русское правительство достойно оценило заслуги Данилы Ефремова: 17 марта 1738 года указом императрицы Анны Иоанновны он был назначен донским войсковым атаманом.1В высочайшем указе правительствующему сенату по этому поводу говорилось: «Понеже мы за благо и потребно разсуждаем, при Донском войске особливого для нынешнего военного случая, вместо наказного атамана, которым доныне войсковые дела управляемы были, определить войскового атамана; того ради, мы оного войска старшину Данилу Ефремова, за долговременные и ревностныя его нам и предкам нашим службы, в оный чин войскового всемилостивейше жалуем. …И во всем, что к службе нашей касатися имеет, быть ему в послушании».2
Получил повышение в чинах друг и соратник Данилы Ефремова Иван Краснощеков. Указом императрицы от 4 марта 1738 года ему, первому из донских казаков, был присвоен чин армейского бригадира (между полковником и генералом императорской армии». В указе императрицы подчеркивалось: «Сего марта четвертого дня пожаловали мы войска Донского старшину Ивана Краснощекова, за его показанные долговременные и ревностныя службы действительным армейским бригадиром с принадлежащим к тому армейским жалованьем, о чем ему за подписанием нашего императорского величества, собственныя руки и за государственною печатью патент дан, а к воинским командам для ведома указу посланы, особливо ж вам войску Донскому, повелеваем дабы вы оного Краснощекова за действительного армейского бригадира имели и почитали, и понеже он без того, яко старший над всеми протчими старшинами, первенство имеет и яко действительно армейский бригадир, под командою войскового атамана быть не может. Того ради, когда впредь какие наряды войску Донскому по указам нашего императорского величества учинены будут и ему, бригадиру, при оных присутствовать повелено будет, то быть ему в тех походах главным командирам».
На Дону таким образом сформировался дуумвират: административные и хозяйственные дела вершил войсковой атаман Данила Ефремов, а военные – действительный армейский бригадир Иван Краснощеков. Через год чин армейского бригадира получил Иван Васильевич Фролов, по военной линии также не подчинявшийся войсковому атаману. Такая ситуация в Войске Донском продлилась до 1742 года, когда неожиданно скончался Иван Фролов, а в августе погиб под Гельсингфорсом в бою со шведами легендарный Иван Краснощеков. Единоличным хозяином Дона практически стал Данила Ефремов.
В должности войскового атамана Даниле Ефремову пришлось приложить максимум усилий для отражения многочисленных набегов крымских и кубанских татар, приносивших смерть и несчастья на донские просторы. Летом 1738 года кубанские татары значительными конными силами прорвались на Дон, разорили и сожгли станицу Быстрянскую и обложили Каргальскую станицу. Данила Ефремов быстро собрал оставшиеся на Дону войска, напал на татар, нанес им поражение, прогнав на Кубань. На следующий год неугомонные «кубанцы» снова напали на Дон и снова были разгромлены новым донским атаманом.
Как опытный дипломат Данила Ефремов одновременно с военными мерами предпринимает дипломатические, стремясь наладить дружеские отношения с ближайшими соседями – кубанскими татарами. Он ведет переговоры «о размене пленными», предлагает наладить «торговые отношения».1 Татарские мурзы приезжают в гости к Даниле Ефремовичу. Он угощает их вином из серебряных чаш. Из последних позднее будет сделано паникадило для Домовой церкви атамана. Мурзы и Данила Ефремов часто обмениваются подарками. В письме Алей Гирей-султану, атаман благодарит его «за присылку коня с седлом и уздою»,1и «в гостинец посылает одну красную кожу».2В другом письме кубанскому мурзе Данила Ефремович благодарит последнего за подарок (нож) и посылает ему «в гостинец сукна на кафтан».3Весьма ценившимся в те времена подарком было дарение птиц. Зная это, Данила Ефремов отправляет кубанским Сатия-Мурзе и Касай-Мурзе соответственно «в гостинец сокола и одну трубку полотна» и «ястреба и трубку ивановского полотна».4
В это же время Данила Ефремов принимает решительные меры для противодействия грабительским нападениям басурман. По всей южной укрепленной линии заново укреплялись и вооружались казачьи городки, особенно те, которые волей обстоятельств были выдвинуты в глубь степи и к устью Дона. Только в одном 1738 году энергичный Ефремов сумел добыть для Дона 67 пушек, укрепив ими казачьи станицы.5
Для быстрой концентрации казачьих сил, по инициативе войскового атамана, было назначено два сборных пункта, куда старшины – в случае вражеского набега - должны были собирать установленное количество казаков. А чтобы знать, к какому сборному пункту им надлежало спешить, в степи на сторожевых курганах была установлена особая сигнализация-маяки, поджигавшиеся казачьими пикетами.
Осаде не раз подвергалась и казачья столица – Черкасск. В начале 1740-х годов Данила на свой страх и риск начал крайне необходимые широкомасштабные работы по укреплению главного города казачьего Дона. Решено было со стороны Дона построить каменную крепостную стену вместо обветшавшей деревянной и соорудить два мощных бастиона с южной, донской, стороны. Проведав про эти работы, комендант правительственной крепости Димитрия Ростовского усмотрел в этой постройке нечто «регулярное, противное правительству» и донес в Петербург. Правительство Елизаветы Петровны усмотрело в этом злой умысел, желание отделиться от государства. В Черкасск из Петербурга на имя атамана полетела грозная императорская грамота с требованием немедленно прибыть в столицу и отчитаться за самовольное строительство новых крепостных сооружений казачьей столицы. Данила позволил себе проигнорировать указ императрицы. В апреле 1743 года настойчивая Елизавета Петровна шлет новый указ о немедленном доставлении затребованного донесения о начатой постройке крепости, и что если «ответа в самой скорости прислано не будет, то вы, атаман, истязаны будете жестоко».1 Данила, простясь с близкими, поехал для отчета в Санкт-Петербург, оставив вместо себя на атаманском посту Романа Емельянова. В Военной коллегии ему устроили форменный допрос, затребовав от наказного атамана Романа Емельянова «имеющуюся в войсковой канцелярии о строении в 1741 г. черкасской каменной крепости записку, какова есть, хотя бы она и в переплете была, отняв, прислать в Военную коллегию немедленно».2Атаман изворачивался, как мог, но объяснения его, разумные и убедительные, не удовлетворили подозрительных чиновников, и Данила Ефремов вынужден был в камере Петропавловской крепости обдумывать всю пагубность своего строптивого поведения. Менее двух лет заключения в Алексеевском равелине хватило Даниле Ефремовичу, чтобы убедить себя никогда более не выступать против самодержавной власти. Это убеждение пронесет он через всю оставшуюся жизнь…
Осенью 1744 года Данилу Ефремовича освободили из каземата-узилища. Чтобы подсластить горькую пилюлю незаслуженного заключения, императрица Елизавета Петровна разрешила ему своим октябрьским указом достроить каменную стену бастиона, названного в его честь Даниловским, до нового атаманского подворья Ефремовых. С южной, «турецкой», стороны было разрешено достроить всю стену в дереве, «со стороны же российской каменного строения крепости – повелели строить накрепко запретить».1
Вернулся Данила Ефремович из Санки-Петербурга в Черкасск и не узнал родного города. Там, где раньше весело стояли опрятные казачьи дома-курени, теперь громоздились деревянные головешки и зола. Атаману поведали, что 12 августа 1744 года произошел опустошительный пожар, уничтоживший почти всю казачью столицу, за исключением каменных строений. В пламени огненной стихии погибло около трехсот человек, сгорело практически все имущество черкассцев. Сгорели все черкасские храмы, отстроенные в дереве. Каменный войсковой Воскресенский собор тоже пострадал: от страшной температуры внутри храма лопнуло связное железо, сгорел деревянный иконостас, истлели жалованные Войску Донскому государевы грамоты, знамена за подвиги донцов в войнах России, войсковые бунчуки, погибла вся войсковая казна, богослужебные книги, сребропозлащенный престол. Огнем пожара были расплавлены крепостные пушки, взорвался пороховой погреб, принесший дополнительный урон городу. Причиной пожара, как выяснилось, явилось халатно-неосторожное обращение с огнем одной из черкасских казачек на своей летней кухне. Наказной атаман Роман Емельянов, оставленный вместо Данилы Ефремова, был обвинен в халатности («слабом смотрении») и предан войсковому суду.
Сидя в разоренном огненной стихией Черкасске, Данила Ефремов обратился с ходатайством к императрице Елизавете Петровне с просьбой о помощи. Он описал весь ужас доселе невиданного пожарного разорения, еще раз добавив в заключении, что «... город выгорел, а осталась только новозачатая одна городовая стена и один каменный бастион с малым числом пушек и лафетов, да за городом палисад с одной деревянной башней...».1
В октябре 1745 года был издан указ императрицы «Об устранении узких улиц и переулков в городе Черкасске при возведении новых построек после пожара, истребившего весь город».2По нему и строился новый город Черкасск.
Прежде всего приступили к восстановлению главной святыни казачьей столицы - войскового Воскресенского собора. 7 декабря 1744 г. императрица Елизавета Петровна отправила 1000 рублей на «поправление повреждений собора».3 Восстановительные работы под личным смотрением Данилы Ефремова велись сравнительно быстрыми темпами, и уже 5 апреля 1747 г. был освящён Благовещенский придел собора,426 июня 1749 г. казак Греков привез в Черкасск «кузнечного мастера Василия Крестовщикова, договоренного для работ по исправлению церкви».528 июня 1751 г. - главный престол во имя обновления Воскресения Христова освящён епископом Воронежским и Елецким Феофилактом. 2 августа того же года освятили придел Иоанна Предтечи,6а потом и придел Ватопедской Божьей Матери.7К осени 1751 года были завершены работы по сооружению иконостаса, выполненные группой московским мастеров во главе с Егором Ивановичем Греком, о чем свидетельствует надпись на главной храмовой иконе – образ Воскресения Христова.
Несколько позже, но при Даниле Ефремове, были сооружены и расписаны доныне сохранившиеся хоры, высотой 175 сантиметров и протяженностью с севера на запад до южной двери в 55 метров. В 1747-1749 годах по инициативе Данилы Ефремова в соборе были созданы (воссозданы) три мощных бронзовых с посеребрением паникадила: центральное весом в 552 килограмма, Благовещенское весом в 155 килограмм и Иоанно-Предтеченское – 131 килограмм.
На поновленную соборную колокольню, сооруженную еще в 1725-1730 годах, стараниями Данилы Ефремова было отлито несколько колоколов. На главном колоколе – большом «полилейном» - высотой в 2 метра 70 сантиметров и столько же имевшем в диаметре имелась следующая надпись: «1744 год октября 20 день вылит сей колокол в городе Черкасске к соборной Воскресенской церкви, при Благочестивейшей самодержавной Елизавете Петровне всея Руси и наследника ея государя Великом князе Петре Федоровиче и обрядной его невесте государыне Великой княжне Екатерине Алексеевне, коштом войсковым старанием Войскового атамана Данилы Ефремова. Весу в сем колоколе 500 пудов. Лил сей колокол цеховой мастер Михайла Моторин».1
По ходатайству Данилы Ефремова в мае 1746 года от имени императрицы Елизаветы Петровны в Черкасск были присланы возобновленная грамота Петра Первого Войску Донскому, войсковые знамена, бунчук и знаки атаманского достоинства – булава и насека.
Данила Ефремов являлся одним из богатейших людей Дона, владея обширными землями с рыбными ловлями, мельницами, пасеками. Для обеспечения своего огромного хозяйства рабочей силой атаман прибегал к незаконным действиям. Так, в 1739 году Данила нелегально поселил на своей мельнице, располагавшейся на реке Тузлов, 50 семей малороссиян. Свои деяния он объяснял тем, что эти крестьяне сами «жалают жить на мельнице». Но даже российские правительственные чиновники, которые в своей политике на юге России опирались на деятельного и верного Ефремова и многое ему прощали, на сей раз не могли признать его действия законными. Указом от 28 февраля 1740 года императрица заставила Данилу Ефремовича «выслать на прежние жилища этих крестьян».
В конце 1740-х годов еще не старый Данила часто болеет: сказались невзгоды многолетней походной жизни, увечья и раны, полученные от врагов Отечества. Его все чаще посещают мысли о загробной жизни. Щедрой рукой Данила Ефремович жертвует крупные суммы на постройку церквей на Дону, делает богатые вклады в Киево-Печерскую Лавру, где долгие годы состоял ктитором.1
В декабре 1749 года из Черкасска в Киев отправился длинный караван всадников и карет: то Данила Ефремов, испросив разрешение императрицы Елизаветы Петровны, отъехал в Киево-Печерскую Лавру на молитвы сроком на три месяца. Исполнять обязанности войскового атамана специальным указом императрицы были возложены на его сына Степана.2
В Киеве, очевидно, и был сделан первый дошедший до нас парадный портрет Данилы Ефремова. Войсковой атаман изображен со знаками атаманской власти в полный рост. Портрет писан масляными красками, медали и парча выполнены червонным золотом, что является редкостью в искусстве переходного к портретному письму времени. Имя художника неизвестно, но им мог быть заезжий итальянец, поляк или католик вообще, так как распятие на парсуне – католической формы.3В 1749 году Данила Ефремов был награжден портретом императрицы Елизаветы Петровны, осыпанным бриллиантами, как отмечалось в указе, «за многия верно оказанные службы».4
Прошло еще несколько лет, и Данила Ефремов отошел от власти, передав знаки атаманского достоинства своему сыну Степану. Это произошло 30 августа 1753 года в Черкасске на войсковом Кругу, на майдане перед Воскресенским собором в присутствии коменданта располагавшейся в четырех верстах от Черкасска крепости Святой Анны бригадира Сомова, где был прочитан войсковым дьяком указ императрицы Елизаветы Петровны о назначении войсковым атаманом Донского войска Степана Даниловича Ефремова. В войсковом Воскресенском соборе новый атаман был приведен к присяге, о чем последовала отписка в Петербург императрице.1
Но дальновидная императрица не торопилась передавать всю полноту власти в руки мало проверенного человека. Данилу Ефремовича она, по его просьбе, уволила от атаманства, но 8 августа 1755 года присвоила ему – первому на Дону - чин генерал-майора российских войск.2Степан же, хотя и являлся войсковым атаманом Войска Донского, но имел чин донского полковника, следовательно, должен был подчиняться генерал-майору императорской армии Даниле Ефремову, то есть своему отцу. В грамоте императрицы, привезенной курьером Бунаковым, на сей счет прямо говорилось: «А понеже Данила Ефремов сам, желая Нам услуги показывать, представил себя в случаях, бываемых по донскому пограничному месту, против неприятеля войском донским командовал и во всех нужных приключения распоряжения чинить, и для того Мы, ведая его в воинских и пограничных делах искусство, которому должен он и сына своего, пожалованного от Нас войсковым атаманом, Степана, обучать, пожаловали его, Данилу Ефремова, за многия его и верные службы чином армейского генерал-майора, под которого командою, доколе он жив, должен быть сын его, войсковой атаман Степан Ефремов, со всем войском донским, и в нужных делах, случающихся по пограничному месту, и в казенных приключениях, по его ордерам и наставлениям поступать».1По тому же указу Даниле Ефремовичу, как генералу, было положено жалованье с рационами и денщиками, для секретных дел – писарь и адъютант, а для охраны – конвойная сотня из донцов «кого он сам выберет».2Вскоре атаманская сотня казаков была сформирована, а грамотные и расторопные казаки Четверухин и Жмурин были определены «для посылок при генерал-майоре Ефремове».3
Таким образом, Данила Ефремов, став первым – и долго единственным! – на Дону генералом российской армии, продолжал оставаться самым влиятельным человеком на Донской земле.
Такое положение не нравилось его сыну Степану, желавшему быть полновластным хозяином Дона, и вскоре после получения новых назначений он вступил в конфронтацию с отцом. 4 февраля 1757 года в связи с этим последовал специальный указ императрицы атаману Степану Ефремову и Войску Донскому, в котором подтверждался указ 1753 года об особых полномочиях Данилы Ефремова, а атаману предписывалось «вновь быть в послушании у генерал-майора Ефремова и мимо его никаких представлений чинить не должно».4
Вражда, тянувшаяся много лет, вылилась даже в попытку отравления войскового атамана, которую должен был совершить крещеный татарин Данилов, по поводу чего указом императрицы от 21 августа 1757 года было налажено производство следствия.5Свара между отцом и сыном Ефремовыми затихла с началом Семилетней войны против Пруссии, в которой оба они приняли участие. Командуя донскими казачьими полками, Данила Ефремов принял участие в Померанской кампании 1758 года. Старый воин отличился в нескольких сражениях, в частности, в бою при Пасс-Круге в конце сентября 1758 года, за что был отмечен Петром Румянцевым в реляции на имя главнокомандующего русской армии Фермора. Тот дал ход делу, и 8 мая 1759 года последовал указ императрицы о присвоении Даниле Ефремову – опять первому на Дону и среди всех казачьих войск России! – высокого гражданского чина тайного советника с исполнением по возвращении на Дон прежней порученной ему должности. В указе говорилось: «Хотя всегда Мы Всемилостивейше довольны были вашим к службе Нашей усердием и ревностию, но учиненный вами прошлой весной скорый и порядочный выбор исправных и достойных казаков, оказанные вами самими похвальное желание командовать сими храбрыми людьми, добропорядочный ваш поход чрез Польшу, показанные во время померанской кампании дела мужества долгой Нам и государству подданической верности, весьма исправная в войске сем дисциплина и происходящая из того к Нашей благоугодности и удовольствию и к похвале самого войска следствия, суть новыми и такими заслугами, в которых Наше благоволение и милость чрез сие особливо оказать восхотели, и потому, жалуя вас чрез сие в Наши тайные советники и обнадеживая о Нашей непременной Императорской милости и о доверенности, повелеваем вам, по возвращении на Дон к прежней, вам порученной важной должности, обнадежить именем Нашим и все войско».1Ему обязаны были подчиняться не только все донские старшины, но и войсковой атаман. А для «отправления секретных дел, кои на него возложены, повелено дать ему писаря и адъютанта, тако же сто человек казаков из донских, кого он сам к тому способных выберет», - говорилось в указе императрицы.2Войсковой атаман Степан Ефремов получил специальную грамоту императрицы, в которой говорилось: «Из приложенной при сем копии указа Нашего тайному советнику Ефремову усмотрите вы оказанные им и бывшим в команде его войском в последнюю померанскую кампанию ревностныя и усердные заслуги и Нашу за то Высочайшую к нему милость, благоволение и удовольствие. И хотя тем же самым указом повелели Мы ему обнародовать оное, однакоже и вам для того при сем сообщаем, и дабы вы, и все войско донское похвальным его заслугам ревновать и равным усердием равномерной Нашей милости удостоиться старание прилагали».1
Последний год жизни Данила Ефремов прожил в Черкасске на собственном подворье, каменные строения которого хорошо сохранились до наших дней. Примерно к началу 1760-го года Данила Ефремович построил себе дворец, первый этаж которого был выложен в камне, а второй отстроен из дерева. Позже (декабрь 1849 года) деревянный этаж сгорел и в 1851 году наследники Ефремовых возобновили его в камне.
На атаманском подворье еще в 1756 году начали строить собственную (домовую) церковь Ефремовых во имя Донской иконы Богоматери. Строительство ее закончили через год после смерти Данилы, и 16 сентября 1761 года церковь освятил епископ Воронежский и Елецкий Кирилл.2В настоящее время этот храм является действующим.
Живя в Черкасске, Данила часто выезжал на свою дачу, располагавшуюся неподалеку от донской столицу, в Красном урочище. Здесь, на площади около сорока десятин располагалась уникальная роща, где были собраны практически все виды деревьев, произраставших на Дону. Среди зелени деревьев и голубизны безбрежных вод в период половодья, стоял двухэтажный дом с красной крышей. Его внутренним украшением являлись камины, люстры, великолепная мебель в екатерининском стиле. В центральном зале хозяева разместили картинную галерею – первую на Дону. Среди портретов известных донских старшин галереи выделялись парсуны самих Ефремовых и парадный портрет знаменитого походного атамана донских казаков Ивана Матвеевича Краснощекова. Имелись здесь и официальные портреты Елизаветы Петровны, Петра Третьего, Екатерины Второй. В этом зале Ефремов принимал калмыцких тайшей, ногайских ханов и других почетных гостей. Картинная галерея просуществовала до последней четверти девятнадцатого века, когда была передана в приемный зал Атаманского дворца в Новочеркасске.1
Недалеко от дома стояла полотняная церковь, освященная черкасским протопопом, в которой молился Данила во время многомесячных наводнений, когда трудно было добираться до Черкасска. В быту Данила Ефремович был довольно демократичен. «Каждый во всякое время к Даниле Ефремову, генерал-майору, а потом тайному советнику, приходил запросто, как к своему товарищу и говорил ему «ты», - отмечал историк Е.П.Савельев.2
Скончался Данила Ефремович Ефремов 21 мая 1760 года.3Его сын и наследник атаманской должности Степан в специальном «доношении» императрице Елизавете Петровне сообщил о смерти отца и о принятии им всех дел на Дону. В торжественно-траурной обстановке Данилу Ефремовича похоронили в кирпичном склепе у южной стены Преображенской церкви «рядом с могилой его родного отца войскового старшины и походного атамана Е.Петрова».4На могиле его была положена белая мраморная плита с изображением в верхней части луны и солнца, а в нижней – цветов и плодов и надписью «Зде почивает благородный и почтенный господин донской войсковой атаман Даниил Ефремов, который украшен был всеми добродетелями христианского закона и в звании своего чина благо, непорочно, мужественно и достохвально достоинство свое исполнил. И судьбами создателя отойде в вечное блаженство в 1760 лето жизни своей».5В настоящее время проводится реставрации Преображенской церкви и кладбища, где покоится Данила Ефремов. Найденная при раскопках 18 декабря 2004 года надгробная плита атамана будет отреставрирована и положена на его могилу.
О первой супруге Данилы Ефремовича мало что известно: по некоторым данным она была персиянкой. Вторая жена Данилы Ефремова 43-летняя Мария Ивановна некоторое время проживала на Атаманском подворье в недружественном соседстве со своим пасынком Степаном.1Имущественные споры между ними продолжались долгое время, и только указом императрицы Екатерины Второй от 16 сентября 1764 года имущество было окончательно поделено между ними.2
Имя Данилы Ефремова не было забыто на Донской земля, прочно войдя в анналы истории казачества. 26 августа 1904 году имя войскового атамана Данилы Ефремовича Ефремова было присвоено 14-му Донскому казачьему полку.3В настоящее время Рассветовский кадетский корпус Аксайского района Ростовской области носит имя атамана Данилы Ефремова. В г. Ростове-на-Дону открыт многофигурный памятник основателям и строителям крепости Димитрия Ростовского – города Ростова-на-Дону, заметное место в котором занимает бронзовая фигура атамана Данилы Ефремовича Ефремова – инициатора создания Темерницкой таможни, предтечи города Ростова-на-Дону.
Войсковым атаманом и полновластным хозяином Дона после смерти Данилы Ефремова стал его сын и преемник Степан Данилович Ефремов.Он родился 27 июля 1715 года в городе Черкасске.4Его мать, первая жена Данилы Ефремова, была, по преданию, персиянкой.1Начав службу простым казаком, 10 декабря 1734 года Степан был пожалован «в старшины за известные отца его и его службы».2Так было оценено его участие в дипломатической миссии его отца по привлечению на сторону России калмыцкого хана Дондук-Омбо. В 1742 году Степан Ефремов в качестве походного атамана участвовал в Остзейском походе, за что пожалован 150 рублями; через год в том же качестве совершил поход в Финляндию.3
С конца 1749 года, когда его отец часто болел и отлучался на богомолье в Киево-Печерскую Лавру, Степан Ефремов временно управлял Доном, исполняя обязанности войскового атамана. 30 августа 1753 года Степан Данилович был назначен донским войсковым атаманом «под главным управлением своего отца». Во время торжеств по этому поводу Степану Даниловичу был преподнесен поэтический адрес с акростихом - «Панагирис его высокоблагородию, Степану Даниловичу, Войска Донского войсковому атаману, через три пиитические музы: Клию, Талию, Полимнию». Панегирик этот был поднесен Степану Ефремову неким Яковом Семёновичем и сочинён поэтами харьковского коллегиума.4
Во время Семилетней войны с Пруссией Степан участвовал в некоторых сражениях, особой доблести не проявил и вскоре вернулся на Дон.
В судьбоносные для императорской России дни 28-30 июня 1763 года донская легковая станица (посольство) во главе с войсковым атаманом Степаном Ефремовым, находившаяся в Петербурге, приняла участие в походе верных Екатерине П войск на Ораниенбаум, приведший ее на российский престол. В награду за проявленное рвение Степан Ефремов получил саблю в серебряной оправе с именем новой императрицы.1Донские старшины, в том числе отец будущего «вихорь-атамана» графа Платова Иван Федорович, отец войскового атамана 1818-1821 годов А.К.Денисова Карп Денисов, донской старшина Михаил Поздеев, войсковой дьяк Иван Янов, походныеи есаулы Семен Сулин и Иван Горбиков, были награждены золотыми медалями со своими именами и датой «30 июня 1763 г.»; одиннадцать рядовых казаков получили по 10 рублей каждый.2
С этого времени для Степана Ефремова начались золотые дни. Власть атамана, практически ничем не ограниченная позволяла ему фантастически обогащаться, творя при этом беззакония. Ежегодно атаман получал дохода более 11.000 рублей (сумма огромная по тем временам), в том числе: «с кабаков Оксайского-5000 р., Канавского – 1350 р., Ратенского – 530 р., Тузловского – 170 р., михайловских – 900 р., с винных шинков – 1500 р., за передовую рыбную ставку – 1230 р., за казачью протоку – 170 р., за Тузлов – 100 р., ярмоночного збору – 250 р.».3За годы своего атаманства (до ноября 1772 года) Степан Ефремов значительно приумножил богатства, доставшиеся ему от отца. Кроме земель, у атамана к 1772 году имелось 346 голов крупного рогатого скота, 674 овцы, 100 верблюдов и 3472 гошади.4Владел Ефремов и собственным конским заводом, на котором выводил породы строевых лошадей: в 1762 году он с большой выгодой для себя продал несколько сот лошадей с этого завода.5Своих коней Степан Ефремов продавал не только на внутреннем рынке, но и вел успешную торговлю с заграницей: ремонт своей кавалерии из ефремовских табунов производил прусский король Фридрих Второй, платя по 25 рублей за лошадь.
В 1761 году Степан Ефремов приобрел мельницу, поселив сюда для ее обслуживания крепостных. Через несколько лет здесь образовался поселок с двумя сотнями приписных крестьян.1К 1762 году у него числилось приобретенных «по крепостям» 32 души мужского и 39 женского пола; по данным на 1773 год Степану Ефремову принадлежал 291 крепостной «мужска и женска полу».2Кроме крепостных, на атамана работало более полутысячи так называемых «приписных» крестьян. Среди многочисленной дворни войскового атамана в документах упоминаются калмыки, армяне, татары и даже «арапы». Адъютантом Степана Ефремова являлся старшина Осип Данилов, «чеченец по происхождению взятый Данилою в плен еще малолетним, воспитанный и взращенный в его доме».3
При поездках в Петербург или Москву с Дона атамана сопровождала многочисленная свита из своих дворовых людей. Для различных поездок внутри Войска Донского атаман имел специальную «зеленую покоевую карету».4
Бесчинства атамана не знали границ. Так, он велел похитить у крещеного калмыка Андрея Григорьева двенадцатилетнюю дочь только потому, что «имел для двора её императорского величества калмыцкой природы в мальчиках и девочках надобность».5На жалобу Григорьева по этому поводу императрица своим указом от 18 мая 1754 года велела «отдать казаку Григорьеву взятую войсковым атаманом Ефремовым дочь его».6
В состоянии опьянения Степан Ефремов избил беременную жену посадского человека Рябого, в результате чего та «на следующий день выкинула младенца мужска полу мертвого».7Свое преступление Степан оправдывал тем, что он был пьян, а кроме того, «не ведал, что оная женка беременна». Этих объяснений было достаточно, чтобы освободить хулиганствующего атамана от ответственности. В указе императрицы по этому поводу говорилось: «Но понеже по обстоятельствам дела видно, что оное им, Ефремовым учинено не из умыслу и ненарочно, но более от пьянства и он про то не ведал, что оная женка была беременна…, помянутого Ефремова освободить без всякого штрафа».1
Сам Степан Данилович был женат трижды. Первый раз на казачке Анне Кирилловне и имел от нее дочь Екатерину.2В ноябре 1743 года, когда Степан находился в походе в Прибалтике, «Данила Ефремов призвал в свой дом протопопа г.Черкасска Казьму Михайлова и сказал ему, что в отсутствие сына его Степана Ефремова жена его Анна нарушила супружеские обязанности, что соучастником ея преступления явился крестьянин армянской породы Николай Данилов, в чем и призналась сама Анна в кругу старшин. Данила Ефремович просил протопопа, чтобы он его сына Стефана обвенчал на жене бывшего войскового атамана Ивана Ивановича Фролова - Евдокии (Евфимии) Андреевне Фроловой, дочери бывшего атамана Андрея Ивановича Лопатина. После некоторого колебания протопоп обвенчал».3
Некоторое время спустя Степан, после продолжительных пререканий с воронежским епископом, развелся с Евдокией Фроловой и женился на простой казачке, красавице Меланье Карповне, бывшей на 19 лет моложе своего мужа. Эта свадьба, гремевшая в Черкасске летом 1754 (или 1755) года, вошла в историю: после нее о каждом грандиозном и богатом пиршестве говорят: «Наготовлено, как на Меланьину свадьбу».
Решив поразить современников размахом и пышностью своей свадьбы, атаман деятельно готовился к ней. По его приказу на центральной улице Черкасска в несколько рядов были накрыты столы, тянувшиеся от Воскресенского собора до Петропавловской церкви и пристани на несколько сотен метров! Пиршество длилось несколько недель. На свадьбе гулял весь Черкасск, приблизительно 20 тысяч человек. Гуляли рядовые казаки и офицеры, генералы и царские курьеры. Последних, следовавших со срочными донесениями из Москвы на Кубанскую укрепленную линию, хлебосольные черкассцы накачивали винами до бесчувствия и неделями держали в Черкасске, так что в Москве всполошились: куда запропали быстроконные гонцы с секретными бумагами!?
Довольно забавный случай произошел на этом торжестве. Предание гласит, что на второй день свадьбы три казака решили поздравить своего атамана и его прекрасную жену с этим праздником и сорвать в случае удачи солидное вознаграждение от атамана. Донцы основательно подготовились к своему короткому поздравлению Они поймали в Дону огромного осетра, которые в то время водились в большом количестве, и на серебряном подносе преподнесли Степану и Меланье. Поздравление казаков заключалось в следующем: первый должен был сказать: «Дорогой Степан Данилович, поздравляем тебя», второй продолжить: «вместе с твоей красавицей Меланьей Карповной» и третий завершить «вместе с твоим славным Войском Донским с законным браком».
Хватив для храбрости по чарке крепкого меда, донцы чинно двинулись с осетром на огромном блюде к сидевшим на возвышении в креслах Степану и Меланье. Захмелевший от принятой чарки второй казак случайно заплел шедшему впереди с осетром донцу ноги и тот «загремел» с блюдом и осетром у ног атамана и атаманши и тихонько выругался: «Черт бы тебя побрал»!
Второй казак не расслышал и, подумав, что уже началось условное приветствие атаману и его жене, бодрым голосом добавил: «Вместе с твоей красавицей Меланьей Карповной»! А третий завершил: «И вместе со всем твоим славным Войском Донским»!1Говорят, Степан Данилович простил нерадивых казаков, ибо своей цели он добился – его свадьба запомнилась и вошла в историю. Но сохранилась она в народе не под именем богача Степана Ефремова, а под именем красавицы-казачки Меланьи.
Многое делал для своей молодой жены атаман. Это для нее велел он соорудить карету на ременных рессорах. С босоногими калмычками на запятках и облучке, ибо ни один казак не соглашался унизиться до того, чтобы прислуживать женщине, пусть даже она атаманша! – разъезжала Меланья Карповна по улицам Черкасска. Эту удивительную карету, сделанную дворовыми мастерами на ремнях вместо рессор, расписанную яркими красками, оббитую войлоком, бархатом, со стеклами и жаровней посредине, тащили увечные лошади, ибо здоровых лошадей атаман не посмел запрячь в хомут, поскольку у донцов считалось, что хомут оскорбляет достоинство лошади, поэтому все грузы они перевозили водой или на быках.2Как только Меланья выезжала на прогулку, по Черкасску проносился слух: «Сама едет!», тогда стар и млад выходили на улицу поглазеть на это не виданное для здешних мест зрелище.3
Для увеселения многочисленных гостей своего мужа, Меланья устраивала катания на огромных осетрах, специально для этого содержавшихся в озерах недалеко от современного хутора Большой Лог, что под Аксаем. Этих осетров свозили сюда со всего Дона. Как правило, это были гигантские экземпляры, ну, чисто кони! Когда во время частых пиров у атамана Меланья Карповна замечала, что приглашенные казаки и старшины «лыка не вяжут», потеряв казачий вид, дабы охладить их бахусный порыв она предлагала: «Коль вы настоящие казаки, то оседлайте осетров! Хотя, какие вы казаки, пьянь, да и только»!
Раззодоренные насмешливым тоном атаманши, пирующие хватали сбрую и кидались в студеные воды седлать «коней-осетров». Удальцы, сумевшие взнуздать осетров и прокатиться на них, получали от атаманши приз; неудачникам же служило утешением то, что из озера они вылезали трезвые, продрогшие и готовые с новой силой продолжать пир!
Со временем Меланья Карповна из скромной бубличницы превратилась во властную хозяйку Черкасска, и перечить ей опасался даже ее всесильный муж, войсковой атаман Степан Ефремов. Рассказывают, что устав от треволнений жизни атаманской, Степан Данилыч собирал ближайших сотоварищей и, уединившись в угловой комнате атаманского дворца (и дворец и комната эта сохранились до нашего времени), пил с друзьями крепкие меды, жалуясь на тяжесть и бремя атаманской власти. Чтобы успокоить своего могущественного сотрапезника, друзья говорили ему: «Счастливый ты человек, Данилыч! Ты хозяин на всем Дону, ты хозяин в этом дворце и никто не смеет перечить тебе»!
Меланья Карповна, тайком слушая разговоры мужа-атамана с сотрапезниками, мимо ушей пропускала фразу о том, что он хозяин на Дону, но когда слышала, что Степан главный и во дворце и никто здесь ему и слова супротив сказать не смеет, она «взрывалась».
- Так кто тут хозяин? – грозно врывалась она к пирующим. – Кому тут и слова супротив ндрава ево вставить нельзя!?» Вид ее был столь грозен, а увесистая скалка столь опасно покачивалась в руке атаманши, что казаки во главе с всемогущим хозяином Дона живо ныряли под огромный пиршественный стол, и оттуда раздавался жалобный голос атамана: «Уже и пошутить нельзя, Меланьюшка»!
- Ладно, вылезайте! - остывая от гнева и уходя, милостиво разрешала атаманша, а казаки продолжали пир, опасливо поглядывая на дверь, за которой скрылась грозная Меланья.
Будучи грамотным человеком и понимая силу образования, Степан. Ефремов в 1765 году предложил «…в селениях казацких для воспитания детей заводить публичные училища».1 И начал он с города Черкасска, где в 1766 году была открыта «семинария для обучения священнослужительских детей в надежду священства».2Здесь обучались дети священнослужителей из 2-х заказов – Черкасского и Усть-Медведицкого Земли Войска Донского. Все учебные предметы в семинарии преподавал один учитель (известна его фамилия – Парафатский). В штате семинарии, помимо учителя, состоял заведующим протопоп Пётр Фёдоров и смотритель – дьякон Василий Михайлов. Учителю было положено «жалованья 50 руб. в год, на провизию 20 руб., да на муку 15 руб., да сверх того дрова, квартира, посуда».3 В черкасской семинарии имела полную силу инструкция для славянских школ, изданная святителем Тихоном в 1763 году, по которой предусматривалось не только сообщать начальную грамоту, но и воспитывать учащихся в духе Божьем.4 Училище просуществовало 13 лет и закрылось в 1779 году, когда атаман Степан Ефремов уже проживал в Петербурге. Училище подготовило почву для открытия на Донской земле войсковых светских училищ, породило осознание в среде казачьего начальства необходимости образования для талантливых донцов, что в дальнейшем реализовал преемник Степана Ефремова на посту войскового атамана Алексей Иванович Иловайский, открывший в Черкасске Главное народное училище.
Двух своих сыновей от Меланьи Карповны Данилу и Александра Степан Данилович послал в 1770 году учиться в губернский город Воронеж.5
Решив усилить личную власть войскового атамана, то есть свою, Степан Ефремов, будучи в 1765 году по делам службы в Петербурге, представил в Военную коллегию проект о коренном преобразовании внутреннего управления Войска Донского. Согласно этому проекту предполагалось:
1. Сформировать Войсковую канцелярию из восьми «сведущих в законах старшин, для заведывания гражданскими и военными делами», причем старшины назначались лично атаманом, а сама канцелярия действовала под его председательством;
2. Разделить все Войско Донское на 20 постоянных казачьих полков по 600 человек каждый, готовых выступить в поход в любое время. Наименования этим полкам предлагалось дать по главным казачьим станицам, казаки этих полков должны были иметь «одноцветное платье». Командиров, старшин и других чинов этих полков должен был назначать лично войсковой атаман. Судебные функции в этих полках должны были «производиться по Войсковой канцелярии». Содержание этих полков должно было осуществляться через «назначаемое в подарки зимовой и легким станицам, присылаемым в Петербург, семигривенный с малороссиян оклад, около 14-15 тыс. руб. в год и половину станичных доходов, из 20 тыс. причислять к войсковой казне».1
3. Остальные боеспособные казаки, после выхода на службу этих 20 полков, должны были должны были нести службу на Дону и оберегать границы от набегов неприятеля, прежде всего турок и татар.
Нетрудно заметить, что этот Степанов проект предполагал концентрацию в его руках не только всех военных и гражданских дел, но и всех войсковых доходов. На «пробивание» этого проекта в высших петербургских сферах Степан Данилович затребовал из Черкасска 7 тысяч рублей, и эта огромная по тем временам сумма была ему прислана, якобы «по приговору войска» из войсковых сумм, а на самом деле по единоличному решению атамана.1
Неизвестно, как бы повернулось дело с атамановым проектом, если бы на Степана Даниловича не последовала серия доносов в Петербург от черкасских старшин. Самым серьезным и доказательным был донос в Военную коллегию, подписанный наказным атаманом Сидором Кирсановым и старшиной Андреем Юдиным. В нем утверждалось, что Степан Ефремов, пользуясь безнаказанностью и неограниченной властью, «расхищает войсковую казну и провиант, берет взятки с казаков деньгами и лошадьми и ведет подозрительную переписку с кумыкским князем Темиром».2
По этому доносу Военная коллегия назначила следствие по проверке деятельности атамана. Из Петербурга один за другим следовали указы атаману с требованием прибыть в столицу империи для объяснений по возводимым на него обвинениям. Степан, чувствуя за собой вину и зная настроение в «петербургских сферах», проигнорировал эти указы, по-разному объясняя невозможность своего приезда в столицу. Так продолжалось более шести лет.
В начале 1772 года на Дон, в крепость Димитрия Ростовского, прибыл генерал Черепов, дабы решительно принудить атамана Ефремова к скорейшему выезду в Петербург. В это время среди казаков, не без участия Степана и его сотоварищей-старшин, распространился слух, что правительство хочет записать их «в регулярство». Тем более, что незадолго до прибытия генерала Черепова на Дон без согласия Войска в Азовскую и Таганрогскую крепости для образования там двух конных полков было переведено около 1000 казачьих семейств.
Генерал, видя как накаляется обстановка на Дону, предупредил атамана о тяжелых для него последствиях фронды и потребовал немедленного его отъезда в Петербург. Ефремов дипломатично согласился и объявил о своем отъезде. Но вместо Петербурга Степан Данилович со свитой поехал по донским станицам, собирал казачьи Круги, на которых говорил о казачьих вольностях и правах, отнятых московскими царями, о намерениях правительства обратить вольных казаков в подневольных солдат, «в регулярство». Степан Ефремов, проведя в поездке по станицам несколько недель, вернулся в Черкасск, поселившись на своей Красном загородном дворе.
Дон забурлил. В Черкасск стали приходить многочисленные ходатайства от станиц с требованием об избавлении от «регулярства» и о возвращении из Азова и Таганрога казачьих семейств, где они находились в полном подчинении местных властей. Отдельные казаки вообще призывали к открытому неповиновению властям. В частности, казак Бессергеневской станицы Яков Янченков прислал в Черкасск атаману и старшинам рапорт с просьбой «за реку стойте крепко, генералу Черепову подписок не давайте, а то узнаете, что вам и генералу с вами будет. Это ведь не Яицкое, а Донское войско».1
Правительству стало ясно, что на Дону назревает бунт, и оно решило наказать фрондирующего атамана. В сентябре из Военной коллегии пришло повеление «за отзывом атамана Ефремова в Петербург, никаких от него ордеров не принимать и его приказаниям исполнения не чинить».2
Наступило 1 октября 1772 года, когда в Черкасске традиционно собирался казачий Круг, дабы вспомнить день взятия Казани. На Круг собрались все: служилые и отставные казаки, «выростки и малолетки», приписанные к станицам Черкасска малороссийские черкасы. Приехал со свитой из крепости Димитрия Ростовского и генерал Черепов, остановившийся в доме знакомого казака и расставивший вокруг города караулы.
Круг открыл войсковой атаман Степан Ефремов, а потом слово взял наказной дьяк и прочитал присланные из Военной коллегии грамоты и указы с требованием приезда атамана в столицу и о неисполнении этих указов. Круг заволновался, зашумел. В центр вышел походный есаул Василий Перфилов и заявил: «Эти грамоты подписаны генералами, а руки государыни на них нет, а атаман же Ефремов пожалован по именному высочайшему указу».1Круг взревел казачьим многоголосьем, поддерживая своего атамана. Разъяренные казаки бросились к куреню, где остановился генерал Черепов, разгромили его. Генерал же прытко бросился через заднее крыльцо, наровя прорваться к Дону, сесть на поджидавшую его там лодку и плыть к крепости Димитрия Ростовского. Но казаки изловили его, помяли сгоряча и привели в Круг. Здесь страсти разгорелись с новой силой. Казаки потребовали снять вокруг Черкасска солдатские караулы, Черепов с готовностью согласился.
- Ты хочешь нас писать в солдаты, мы все помрем, но до этого себя не допустим! – кричали казаки, пинками вразумляя генерала, а затем проводили до загородного дома атамана Ефремова, бросая вдогонку генералу землей.
Добравшись до крепости Димитрия Ростовского, Черепов рассказал обо всем коменданту генералу Потапову, который немедленно донес о казачьем бунте в Петербург. Оттуда последовал приказ немедленно арестовать атамана Ефремова и заключить в крепость Димитрия Ростовского.
В ночь на 9 ноября 1772 года эскадрон драгун под командованием капитан-поручика Ржевского арестовал Степана Ефремова в его загородной Зеленой даче и отвез в крепость Димитрия Ростовского.*Узнав об этом от прискакавших с дачи в Черкасск слуг Степана Даниловича, черкасские казаки ударили в набат всеми колоколами соборной колокольни. Тревожно громыхнули выстрелы вестовых пушек с городских бастионов. Вооруженные казаки массово двинулись к Войсковой канцелярии, где уже собрались старшины во главе с наказным атаманом Василием Машлыкиным. Окружив их, казаки кричали:
- Это вы выдали войскового атамана! Всех вас перебить и в воду посадить!.1
Машлыкин со старшинами, оправдываясь, заявили, что только здесь, в канцелярии, сами узнали в чем дело. Казаки, сорганизовавшись, двинулись к крепости Димитрия Ростовского, освобождать своего атамана. По дороге к ним стали присоединять казаки соседних станиц.
Добравшись до крепости, казаки потребовали освобождения атамана, грозя в случае отказа штурмом захватить крепость, а гарнизон перебить. Комендант крепости Потапов, у которого с Ефремовым сложились дружеские отношения, уговорил его выйти на стену крепости и объяснить казакам, что едет в Петербург добровольно, по требованию императрицы. Услышав это, казаки поуспокоились и вскоре разошлись по станицам.
После непродолжительного заключения в крепости Димитрия Ростовского атамана Ефремова под конвоем отправили в Петербург. Коменданту крепости Потапову Степан Данилович подарил «седло с полной верховой сбруей в благодарность за хорошее с ним, Ефремовым, обхождение».*Потапов оповестил оставшееся в Черкасске войсковое начальство и все Войско Донское, что атаман Ефремов «взят в силу высочайшего указа за ослушание трех присланных к нему из государственной коллегии повелений». Окончательно успокоила взбунтовавшееся казачество грамота Екатерины Второй, присланная на Дон в декабре 1772 года. В ней говорилось: «Буде же паче чаяния и к возбуждению праведного гнева нашего, нашлись бы в Донском войске нашем такие преступники, кои бы и после обнародования сего повеления нашего дерзнули еще продолжать неспокойство и волнение, то да ведают, что тогда не избегнут злодеи и возмутители достойной себе казни; впрочем, все пребывающие в повиновении верные рабы Донское войско наше навсегда пользоваться будут монаршим благоволением нашим, к коим и пребываем императорскою милостию нашею благослонны».1
Опираясь на эту монаршую грамоту донское войсковое начальство обратилось к императрице с ходатайством о прощении всех казаков, принимавших участие в так называемом «Череповском бунте» и в деле атамана Ефремова. Поскольку шла тяжелейшая война с Османской империей и на полях сражений с ней нужны были подвижные донские полки, Екатерина П направила в Черкасск свой рекрипт, в котором «высказала свое монаршее благоволение и всем виновным прощение, что последние могут загладить вину свою в войне с турками, куда они должны быть отправлены без очереди».2
По горячим следам событий в крепости Димитрия Ростовского по делу арестованного атамана Ефремова была наряжена следственная комиссия из семи человек под председательством обер-коменданта. Комиссия выяснила, что Степан Ефремов получал по 200-300 рублей «в знак благодарности» за производство в чин старшины. Она же открыла крупные растраты войсковой казны. Но точные размеры их трудно было определить, так как по приказу войскового атамана 24 апреля 1765 года казак Петр Буданов сжег приходо-расходные книги за 1754, 1760 и 1762 годы, по которым значилось более 45 тысяч рублей войсковых денег. Кроме того, опального атамана обвинили в произведении тайных обмеров крепости Димитрия Ростовского, в перехвате секретных писем Военной коллегии. Эта же комиссия занималась и делами 30-ти наиболее активных казаков по так называемому «Череповскому бунту». Активность комиссии, ввиду продолжавшейся войны с Турцией, была остановлена новой грамотой Екатерины П на Дон, в которой она повелела «все следствия по делу о взятии Ефремова оставить и уничтожить, казаков, содержащихся по сим делам под стражею, выпустить и простить. …И все сие милостивое наше соизволение учинилось в разсуждении верной и усердной службы войска Донского, нам оказанной в сей турецкой войне».1
Ефремова привезли в Петербург закованным в кандалы, а вскоре над ним начался военный суд. Следствие по разнообразным преступлениям атамана производилось сравнительно недолго. Покуда тянулось оно, Степан Данилович вёл деятельную переписку со своей женой, некоторыми своими сторонниками на Дону и даже с целыми станицами. В письмах своих он живо интересовался делами родины, показывал бодрость своего духа и полную уверенность в том, что невинность его восторжествует над кознями врагов. Произведённое над ним следствие обвиняло его в преступлениях, разделённых следственною комиссиею, заседавшей то в крепости св. Димитрия, то в Черкасскё, на три разряда: 1) о расхищении денежной казны, 2) о взятках и 3) о бое и выгоне из Черкасска генерал-майора Черепова; в приговоре же военного суда к этим трём разрядам прибавлены и другие.
Как производился этот суд, как и чем защищался на нем подсудимый атаман - из дел не видно, известно, что на суде в качестве свидетеля присутствовал и доносчик Сидор Кирсанов.2
Суд, производивший следствие по деяниям Степана Ефремова уже в Петербурге, признал его также виновным в следующих преступлениях: «1) в неисполнении многих распоряжений главнокомандующих армиями; 2) в 1769 г., собрав до 10 тыс. казаков, продержал их долгое время без всякой пользы; 3) после разорения станицы Романовской (1771 г.) не велел преследовать татар дальше р. Еи; 4) ослушался шести указов военной коллегии о немедленном выезде в Петербург; 5) этим неповиновением он дал повод к возмущению казаков против ген. Черепова и 6) публично, пред старшинами, с дерзостью и угрозами, забыв подданническую к ея императорскаго величества должность, выговаривал непристойныя слова». Кроме того, «найден и в других противных законах и чести поступках». За все эти преступления государственная Военная коллегия приговорила Степана Ефремова к смертной казни через повешение. Но Екатерина Вторая своим указом от 13 марта 1773 года переквалифицировала наказание и вместо смертной казни повелела «лишить его начальства над Донским войском» и «жить в Пернове», маленьком эстонском городке на берегу Балтийского моря, предварительно лишив бывшего атамана имущества.1А имущество было огромным. Сделанная при аресте опись констатировала наличие у Степана Ефремова «золотой и серебряной монеты на сумму 147 тысяч 619 рублей; по векселям и кабакам розданных – 39 тысяч 604 рубля. Разных вещей и уборов дворового и хоромного строения на 112 тысяч 644 рубля. Мельниц со всем пристроем, скотом и хлебом – 2 на 2286 рублей, а всего наличных денег – на 302.155 рублей. Без цены дворовых людей и крестьян – 291 душа. При конских табунах крепостных калмыков-надсмотрщиков – 24 семьи, всего обоего пола 267 душ. Лошадей и жеребят – 3472, крупного рогатого скота – 346, овец – 674, верблюдов – 100 голов».2
Трудно с точностью определить мотивы монаршей милости к Ефремову. Может быть, она вспомнила свой Ораниенбаумский поход , когда в свержении своего законного супруга и государя Петра Ш ей помог со своими донцами атаман Степан Ефремов… Впрочем, Екатерине Алексеевне чужды были сантименты в государственных делах. Скорей всего ее поступком руководил холодный политический расчет: ведь известно, что на Дону, Яике и Волге в это время наблюдалась весьма напряженная социальная обстановка, вылившаяся вскоре в крестьянскую войну под руководством донского казака Емельяна Пугачева. Казнь популярного в среде донского казачества атамана могла привести к неприятным для правительства последствиям. С другой стороны, крутая расправа с человеком, принадлежавшим к верхушке правящего класса, неблагоприятно отозвалась бы в среде российской аристократии. Все это, конечно же, учитывала дальновидная императрица, когда отменила смертный приговор Степану Ефремову.
Упоминание о событиях «Ефремовского бунта» имеются у А.С.Пушкина, который считал, что Степана Ефремова сместили за сепаратизм и неуступчивость по отношению к правительству. Он писал: «Особенно опасались сношений Яика с Доном. Атаман Ефремов был смещен, а на его место избран Семен Сулин».1
Имения и все огромные богатства опального атамана были описаны в казну, его семье, продолжавшей жить на родовом подворье, назначено денежного и продуктовое содержание. В частности, особым распоряжением властей было определено жене Степана Меланье Карповне «выдавать из имения мужа по 600 рублей в год, да сверх того: муки ржаной по 90, пшеничной по 30, пшена по 15, круп гречневых по 7,5, овса по 45 четвертей. Яловиц по 15, баранов по 60, масла коровьего по 15, конопляного по 15, соли по 35 пудов, вина виноградного и горячего по 60-ти ведер на каждый год, начиная с 1774 года».2
Некоторое время спустя Степану Ефремову было разрешено вернуться в Петербург. Но он хотел вернуться в Черкасск, о чем ходатайствовал перед императрицей. Рассмотрев его, Екатерина Вторая писала князю Григорию Потемкину: «Ефремова прошу в мое рождение и будет о том указ надобно, то подпишу».121 апреля 1778 года императрица подписала указ, разрешавший Степану Ефремову переселиться на жительство в Таганрог. Своим ордером от 30 апреля того же года князь Потемкин известил об этом «всемилостивейшем соизволении» опального атамана.2Но Степан Ефремов, уже привыкший к комфортной петербургской жизни, не захотел ехать в таганрогскую глушь.
Он умер 15 марта 1784 года от «злой язвы» и был похоронен на территории Александро-Невской Лавры. На его могильной плите, кроме трудночитаемых и пусто-хвалебных виршей, была выбита следующая надпись: «Сей представившийся Степан Данилович Ефремов был сын тайного советника и донских войск атамана Данилы Ефремовича Ефремова…скончался 1784 г. марта 15; житья его было 69 лет».3
Прошли годы. Уже к концу Х1Х века исчезала плита с могилы Степана Ефремова, а в настоящее время невозможно даже приблизительно определить место захоронения некогда полновластного владыки Дона.
Жена Степана - Меланья Карповна - скончалась 9 ноября 1804 « в 11 часов 40 минут пополудни» и похоронена на собственном подворье за алтарем Донской домовой церкви в Черкасске. Ее могила ныне обихожена и находится в благоустроенном состоянии. В фондах Старочеркасского историко-архитектурного музея-заповедника и Новочеркасского музея донского казачества находятся прижизненные портреты знаменитой атаманши. С них сквозь столетия на нас спокойно смотрит красивая женщина в богатых одеждах и головном уборе, шитом жемчугом. Скрещенные полуопущенные руки подчеркивают величавость и спокойную уверенность Меланьи Карповны, из простых бубличниц ставшей первой дамой казачьего Дона.
У Степана и Меланьи Ефремовых было семь детей: сыновья Данила (1759-1809), Степан (1761-1805) и Александр (1768-умер в малолетстве), дочери Марфа (1755-1802), Надежда (1757-1784), Екатерина (1763-?) и Мария (1764-?).1
Старший сын атамана Данила Степанович с 1772 года служил есаулом в полку генерала от кавалерии Д.И.Иловайского. В 1778 году он получил чин войскового старшины, став в мае 1785 года командиром казачьего полка своего имени. Побывав во время службы в Петербурге, Орловской губернии, в Таврической области, Данила Степанович в январе 1799 года получил полковничий чин. Его женой была дочь генерала Акима Карпова Евдокия (Авдотья) Карповна. Скончался он в апреле 1809 года и нашел последнее упокоение на кладбище Ефремовского подворья в станице Старочеркасской.2На могиле его была положена роскошная плита с витиеватой эпитафией.
Следующий сын Степана и Меланьи, Степан Степанович Ефремов, родился в 1761 году. Службу начал есаулом в 1770-м, став старшиной к августу 1778 года. В мае 1782 года он получил в командование казачий полк своего имени. За время службы он побывал в Петербурге, где в феврале 1788 года участвовал в войне со шведами, затем служил в Таврической области, получив чин полковника в октябре 1798 года. Степан в феврале 1783 года женился на дочери генерала от кавалерии, войскового атамана 1775-1797 годов А.И.Иловайского Ульяне Алексеевне. Скончавшись 8 ноября 1805 года, он, как и брат, был погребен на родовом кладбище Ефремовского подворья под мраморным памятником с витиеватой эпитафией.3
Старшая дочь Степана и Меланьи Марфа родилась в 1755 году. Состояла в браке с полковником Алексеем Федоровичем Краснощековым. Умерла в 1802 году и была погребена на кладбище Ефремовского подворья.1
Надежда Степановна Ефремова появилась на свет в 1757 году. В 1777 году она вышла замуж за полковника Матвеем Ивановичем Платовым, будущего графа Российской империи, донского войскового атамана 1801-1818 годов и героя антинаполеоновских войн 1807-1814 годов. Уйдя из жизни в 1784 году, она упокоилась на кладбище родового Ефремовского подворья.2
Екатерина Степановна Ефремова, родившаяся в 1763 году, была замужем за полковником Александром Семеновичем Курнаковым. Последняя дочь Степана и Меланьи – Мария, появившаяся на свет в 1764 году, состояла в браке с полковником Василием Акимовичем Машлыкиным.3
У любвеобильного Степана имелись и внебрачные дети. Одним из них был Александр Ремов, родившийся в 1767 году от любимой горничной атамана Аленушки. Добрейшая душа Меланья Карповна воспитывала «дитя греха» своего мужа наравне со своими родными детьми. В дальнейшем Ремов,так и не ставший Ефремовым,участвовал в сражениях русско-турецкой войны 1787-1791 года под Бендерами, Аккерманом, Измаилом, получив за отличия чин есаула. В сентябре 1798 года он стал войсковым старшиной. С 1805 года его имя исчезает из послужных списков, вероятно, Ремов погиб на полях сражений с французами.4
В 1803 году Ефремовы получили дворянский герб. Он представлял собой щит, разделенный горизонтально на две части. В верхней части в красном поле был изображен степной конь, символизирующий службу в казачьих войсках. Ниже коня в голубом поле – золотая галера, в которой предки Ефремовых сражались с врагами Отечества. Справа на всю высоту изображен подсвечник.1В настоящее время потомок атаманов Ефремовых - полковник Генерального штаба Борис Филиппович Холявко - разработал герб своего рода, который звучит так: «Дворянский герб казачьего рода донских атаманов Ефремовых. Пожалован в 1739 году императрицей России Анной Иоанновной. Щит герба разделен на 4 части: вверху на красном поле изображены золотистая колонна, увитая виноградом (справа), сложный вензель Ефремовых (слева), внизу справа изображена золотистая ладья, слева донской конь.*
Одним из уникальных историко-архитектурных комплексов Дона и России является комплекс памятников истории и культуры, расположенный на Атаманском подворье Ефремовых в станице Старочеркасской. Это единственный в России (да и в Европе) комплекс – Атаманской усадьбы, сохранившийся до наших дней, отреставрированный для показа отечественным и зарубежным туристам.
Первоначально подворье Данилы Ефремова располагалось в районе Преображенской (Ратной) церкви, но в пожаре 1744 года все постройки на его территории были уничтожены огненной стихией. В доносе старшин братьев Федора и Андрея Краснощековых в Военную коллегию (1744 год) говорится, что все постройки на этом подворье были сооружены из государственного леса, «а у него, атамана Ефремова, как прежде бывший дом, сгоревший в 1740 году, так и ныне еще вновь лутче и более того из того же государева соснового лесу построен».2
В середине ХУШ столетия атаманское подворье Ефремовых было перенесено на территорию Средней станицы города Черкасска, между войсковым собором и торговой площадью.1При нехватки земли, тесноте и скученности строений донской столицы только богатый и полновластный хозяин Дона мог позволить себе заполучить такую значительную площадь дефицитной земли под собственное подворье. Не последнюю роль в перенесении своей усадьба на берег Дона сыграл и почти мистический страх Ефремовых перед пожарами, довольно часто случавшимися в перенаселенном Черкасске.
К концу 1760-х годов подворье было обнесено каменной стеной, не сохранившейся до настоящего времени. Изображение подворья атаманов Ефремовых впервые появляется на планах города Черкасска, относящихся к 1760-м годам.2
Первой постройкой на территории Ефремовского подворья был атаманский дворец. Трудно назвать точную дату его строительства. На плане Черкасска 1740 года дворец не обозначен.3На плане города 1759 года можно видеть, что атаману Даниле Ефремову принадлежало два дома: под № 9 – «за городом дом ево господина тайного советника Ефремова».4 Дом находился в районе Преображенской церкви. Возможно, это был родовой дом Ефремовых, и основал его Ефрем Петров – отец Данилы Ефремова.
На этом же плане, под № 6, недалеко от Воскресенского собора, между Даниловским и Донским раскатами обозначен «дом вновь строющийся господина тайного советника Данилы Ефремовича Ефремова, в городе».5Проектировался и строился он, по всей вероятности, московскими мастерами, да и стиль его соответствует стилю построек подмосковных усадеб знати конца XVII- начала XVIIIвеков. Освящен атаманский дворец был осенью 1761 года. Об этом можно судить по книге записей расхода и прихода Средней станицы города Черкасска за 1761 год, где 21 октября была сделана следующая запись: «На подношение хлеба - соли его высокородию Степану Даниловичу и г-же генеральши Марии Ивановне (вдове Данилы Ефремова – Е.А.) по случаю перехода в новые палаты».1
В настоящее время оба этажа дворца каменные, но в XVIIIвеке второй этаж был деревянным. Он сгорел во время пожара 11 декабря 1850 года, через год отстроенный в том же виде, но уже в камне.2На окнах первого этажа дворца имеются оригинальные решетки. Найденные при реставрационной закладке шурфов осколки чугунной плитки, дают основание полагать, что пол сводчатых помещений первого этажа был вымощен чугунными плитами. Мрачноватые сводчатые помещения первого этажа имеют большую толщину стен: атаман опасался не только внешних, но и внутренних недоброжелателей.
Подворье атамана Ефремова – это типичное родовое поместье, состоящее из жилых хором, церкви и хозяйственных построек: кухни, погребов и каретного сарая. Ефремовский дворец состоял из верхнего этажа, где размещались приемные палаты, и жилых комнат нижнего помещения, предназначавшиеся для прислуги и хозяйственных надобностей.
Во дворце 21 комната, общая площадь которых составляет 1000 квадратных метров. Все помещения нижнего этажа были сводчатые, имели одинаковую высоту. Парадные комнаты второго этажа превышали высоту служебных помещений в полтора раза, достигая почти пяти метров.
Внутреннее пространство дворцов в I-й половине XVIIIвека обладают общим свойством – репрезентативностью. Если раньше парадная комната располагалась в углу, то в XVIIIвеке она перемещается в центр дворца. Такую же планировку мы можем видеть и на втором этаже атаманского дворца: в центре расположена парадная комната, а справа и слева к ней примыкают по три одинаковых комнаты.
Стены и пол дворца были устланы персидскими коврами, которые обычно привозились из походов, «на окнах висели занавеси».1Комнаты ефремовских хором были обставлены европейской мебелью: стульями, креслами с мягкими сиденьями, диванами и столами. На стенах висели большие зеркала. Здесь же находились сабли, ружья, кинжалы, конская сбруя, рога, колчаны со стрелами, луки. Всё это было украшено золотом, серебром и драгоценными камнями.
Украшением атаманского дворца были и «гравюры с изображением Полтавского боя и сражения при Лесной, а также английскими гравюрами на сюжеты из «Вертепа» Гете. В каждой комнате был красный угол с иконами. В спальнях стояли кровати «с перинами и подушками из пера, крытые парусиновою выбойкою, одеялами красной турецкой парчи с зелеными атласными каймами».2
Отапливался дворец изразцовыми печами. Огромное количество изразцов было найдено при реставрации атаманского дворца. Печи были двух типов: сложной конструкции с колонками, карнизами и обычной укладки. Изразцы были различных рисунков. Наиболее был распространенным синий рисунок на белой плитке, также встречаются фиолетово-коричневого и зелёно-жёлтого тона на белом фоне, изразцы с рисунками человека, птиц и цветов.
Пили и ели атаманы Ефремовы на серебряной, фарфоровой и хрустальной посуде. У них было «три сундука с разною серебреною посудою… да еще в малом каменном погребе сундуков ореховых восемь, в них положена серебряная всякая посуда, сундуков дубовых – три с сервизом же серебряным».1У Ефремовых имелся «столовый фарфоровый сервиз английской работы с китайским рисунком, состоящий из пятидесяти девяти предметов: тарелки, блюдо, судок из пяти предметов, соусник, супник».2При сервировке стола пользовались «скатертью и салфетками».3
В дни семейных и иных торжеств обед начинался с круглика (пирога) с рубленым мясом и перепелками. Затем подавали восемь-десять холодных блюд: студень, сек (разварная филейная или полуфилейная часть говядины), лизни (языки) с гарниром из соленых огурцов, полотки (лытки, ножки) поросенка, гуся, индейки, вареное мясо дикого кабана, мясо лебедя, соленое мясо журавля и другие.
После холодных блюд подавали горячее: щи, суп из курицы, приготовленные с сарацинским пшеном, т. е. рисом и изюмом, суп из баранины, приправленный морковью, шурубарки (ушки), т. е. мясные вареники, пельмени и похлебка, борщ со свининой, дулму, которую готовили в разных вариантах – с капустой, огурцами или баклажанами, суп из дикой утки и др. Все супы приправлялись луком, соусы на Дону тогда не употребляли.
В состав вторых блюд тогда входили жаркое из гуся или индейки, фаршированный поросенок или целый ягненок с чесноком, мясо дикой козы, кушанья из дрофы, диких уток, куликов и другой дичи. Затем подавали блинцы, лапшевник (запечённая лапша), молочную кашу, кашу из обычного пшена, приправленную кислым молоком (сюзьмой).
Атаманы Ефремовы вкушали и блюда из лучших сортов донской рыбы: белуги, осетра, стерляди. Существовало огромное количество рецептов ее приготовления, но особенно любимыми были балыки и черная икра.
Обед заканчивался десертом, состоящим из свежих и сухих фруктов: персиков, абрикос, винограда, вишен и груш. Каждое кушанье запивалось медом. Чтобы не обидеть хозяина, гости должны были пить до дна и отведать все блюда.1
Еще одной достопримечательностью атаманского подворья Ефремовых является Донская домовая церковь, расположенная в северо-восточной его части. Её строительство началось в 1756 году еще при жизни атамана Данилы Ефремова. 16 сентября 1761 года церковь была торжественно освящена епископом Воронежским и Елецким Кириллом.2
Наружный вид этого храма, по мнению некоторых исследователей, был взят с Киево-Печерской колокольни, что на ближних пещерах.3 Церковь вместе с колокольней образуют красивую силуэтную массу. Такой тип храмов обычно строили по планам архитекторов Растрелли, Ринальди и их учеников.4Донская Церковь построена в три яруса, два из которых представляют собой четырёхугольники. На них покоится восьмигранник. Углы ярусов были украшены колоннами дорического стиля, как это видно на фотографии 1917 года. Колокольня была без колонн и гораздо ниже главного здания. Здесь висело восемь колоколов, главный из которых весил более двух с половиной тонн.5 Первоначально церковь была побелена, и основная часть окрашена в голубой цвет.
Донская домовая несколько раз перестраивалась. В 1817 года с правой стороны церкви был пристроен придел Святого Николая Чудотворца. В 1843 году колокольню соединили с основной частью храма двухэтажным корпусом, и с левой стороны был пристроен придел в честь Даниила Столпника - небесного покровителя Данилы Ефремова и его внука Данилы Степановича.1Оба придела были освящены 13 ноября 1843 года архимандритом Иринеем (придел Николая Чудотворца) и архиепископом Донским Игнатием (придел Даниила Столпника).2Во время декабрьского пожара 1850 года сгорела крыша Донской церкви, позже восстановленная и покрытая железом.
Внутри церкви был небольшой иконостас, построенный на четырёх высоких колоннах с позолоченными пилястрами. В иконостасе находилось сорок икон, многие из которых были в серебряных с позолотой окладах, украшенных драгоценными камнями. «Из 40 икон его особенно замечательны по отличной греческой живописи – 4 иконы, находящиеся в первом ярусе, о которых упоминается в книге «Описания Российских знаменитых церквей», - писал в своей статье «Старочеркасский Ефремовский женский монастырь» священник и краевед Григорий Левицкий. – Кроме этих 4-х икон заслуживают особенного внимания иконы: запрестольная Донской Пресвятой Богородицы, Успения Богоматери, что выше царских врат, Донской Божией матери, что на аналое, Одигитрии, что около северных дверей, и плащаница, сделанная в 1865 году. Все сии иконы и плащаница превосходно украшены жемчугом и драгоценными каменьями. Кроме этих замечательных икон, есть еще три: 1-я побиение св.Архидиакона Стефана, писанная в Москве италианцем, в бытность там войскового атамана Степана Даниловича в 1773 году; 2-я, состоящая из походных складней, или полкового образа, употреблявшегося в походах Данилом Ефремовым, и 3-я во имя Почаевския Богородицы, отлично украшенная и особенно чтимая сестрами обители; она находится в трапезе Николаевского придела».3
Кроме икон, здесь же находились серебряные царские врата чеканной работы. Перед иконостасом висело паникадило, выполненное из серебряных чаш, из которых в своё время Данила Ефремов угощал калмыцких нойонов. Оно весило около 125 кг. Церковь была богата драгоценностями. К моменту образования здесь монастыря (1837 г.) в Донской домовой церкви было 24 пуда серебра (384 кг), 2,5 кг золота, 409 алмазов, 333 бриллианта, более полутора тысяч изумрудов и яхонтов.1
Ризница монастыря содержала целый ряд предметов старины: это ризы и стихари, сделанные из парчовых и бархатных кафтанов, жалованных императорами роду Ефремовых, золотой сосуд - дар строительницы монастыря, Евангелие 1759 года - дар Степана и Меланьи Ефремовых, серебряный ковчег — дар полковницы Е.С. Курнаковой, походные складни.2
В Х1Х веке атаманский дворец и Донская домовая церковь были соединены деревянными мостками для удобного передвижения в осенне-зимнюю распутицу.
Весной 1900 года монастырское руководство обновило Донскую церковь, украсив его живописью и золотом. В 1901 году архиепископ Донской и Новочеркасский Афанасий освятил обновленный храм.3
В юго-западной части атаманского подворья находится одноэтажная в три комнаты кухня атаманов Ефремовых.Изображение этого здания впервые появляется на плане Черкасска 1776 года.4Это же здание видно на рисунке художника Емельяна Корнеева, выполненном в 1804 году. Здание, «построенное в три комнаты»,5представляло собой «древний двойной дом со сводами».6Двойной дом означает, что в доме два входа, и внутри помещение разделено на две изолированные части. Мощные сводчатые потолки атаманской кухни говорят о том, что она построена в XVIIIвеке. В ХIХ столетии, когда здесь был основан Старочеркасский Ефремовский женский монастырь, над первым этажом кухни был построен второй этаж, снесенный в 1975 году. В монастырский период на первом этаже кухни «приготовлялась пища для сестер и производилось печение просфор».1В период 1979 по 2013 годы здесь размещались различные выставки и экспозиции, в том числе: «Казаки-некрасовцы – потомки участников Булавинского восстания, «На страже Дона и России. XVI- начало XXвв», рассказывающая об участии донских казаков в войнах России и др. С 2014 года в этом здании воссоздан интерьер кухни атаманов Ефремовых.
За атаманской кухней находился каменный амбар, построенный в 1845 году,2где хранилось топливо и был оборудован просторный ледник.
В 1760 годах были переделаны древние погреба, в которых хранилась казна атаманов Ефремовых - сокровищница атаманов Ефремовых. На месте старинного корпуса в северо-восточном углу был построен одноэтажный каменный дом со сводами. Во времена Степана Ефремова здесь хранилась атаманская казна и дорогое оружие.3
Старочеркасский Ефремовский женский монастырь.
В январе 1831 года вдова полковника Данилы Степановича Ефремова Евдокия (Авдотья) Акимовна совместно с Ульяной Алексеевной Ефремовой и племянником Николаем Степановичем Ефремовым стала хлопотать перед Войсковым начальством и архиепископом Донским и Георгиевским Афанасием об открытии на территории Ефремовского подворья женского монастыря, «с пожертвованием для него всего находящегося там строения», ставя условие, чтобы он назывался Ефремовским в память их фамилии.1 Обосновывая свое предложение, они отмечали: «Имея полное право наследия, мы, во славу божию и память родственников нашей фамилии, коих прах покоится при сей церкви, дом с храмом сим и со всеми при доме службами отдаем на обращение в девичий монастырь».2
В октябре 1834 года архиепископ Афанасий обратился в Священный Правительствующий Синод с донесением, в котором ходатайствовал об учреждении женского монастыря на Ефремовском подворье.3 В декабре 1836 года Синод представил доклад «на Высочайшее имя» об учреждении Старочеркасского Ефремовского женского монастыря. 26 декабря 1836 года последовало «высочайшее соизволение на учреждение обители» («Быть по сему»).4Январским указом Священного Синода 1837 года «предписано было открыть сей монастырь, наименовав его, по имени станицы, Старочеркасским, а в память основателя – Ефремовым, и, не вводя обитель сию в штатное положение, присвоить ей степень 3-го класса – с назначением: настоятельницы, казначеи и 15 монахинь, а для служения – двух священников, одного диакона и двух причетчиков».5
12 сентября 1837 года состоялось официальное открытие Старочеркасского Ефремовского женского монастыря. По указу Священного Синода монастырь открыл Высокопреосвященный Афанасий, первый архиепископ Донской.6 Во время этих торжеств Авдотье Акимовне Ефремовой было присвоено звание устроительницы монастыря. Первой настоятельницей монастыря стала монахиня Минодора из Усть-Медведицкого женского монастыря. Через год её сменила игуменья Ираида, а с 1840 по 1850 годы монастырем управляла игуменья Ефросинья. В феврале 1850 года по указу архиепископа Донского и Новочеркасского в управление Старочеркасским монастырем вступила Лавра, произведенная в сан игуменьи. На этой должности она пробыла до 1873 года и была сменена самой успешной игуменьей в истории этой обители – Иннокентией (Петровой).
С основанием монастыря Авдотья Акимовна выделила средства для обеспечения его жизнедеятельности в размере 40 тысяч рублей ассигнациями, затем приписала к обители 4 крепостных людей с семьями и 4 тысячи рублей на их содержание. По просьбе епархии добавила ещё 12 тысяч рублей монастырю и за свой счёт заказала архитектору планы зданий и смету на их перестройку, которая, в конечном итоге, вылилась в сумму 70 тысяч рублей. Подыскав подрядчика, купца 3 гильдии Иванова, она осуществила перестройку зданий значительно дешевле: за 40 тысяч рублей ассигнациями. 3 июля 1835 года, пока не решился ещё вопрос выделения войском Донским земли монастырю, А.А. Ефремова временно вложила на содержание монастыря ещё 10 тысяч рублей. Донское войсковое правление в 1845 году пожертвовало монастырю 320 десятин пахотной и сенокосной земли.1
В момент организации здесь монастыря площадь подворья составляла примерно 86 на 54 метра. Вскоре она была увеличена и в среднем составила 185 х 100 аршин, что на треть превосходило прежние размеры Ефремовского подворья.2
В 1838 году было проведено обновление Донской домовой церкви. В 1842-1843 годах устроительница затеяла работы по увеличению трапезной и колокольни, на что затратила 6 тысяч рублей. Тогда же она решила создать новый алтарь – придельный храм во имя преподобного Данила Столпника, по-видимому, в память о муже. Липовый иконостас для этого придела изготовил казак Средней Новочеркасской станицы И.М.Саривацков. Иконостас обошёлся Авдотье Ефремовой в 1657 рублей серебром, а также резчикам представлялись мука и другие продукты. На свои же средства Авдотья Акимовна отлила для монастыря большой колокол весом 167 пудов и 10 фунтов, с соответствующей надписью.
После пожара 11 декабря 1850 года, когда полностью сгорел верхний деревянный этаж дворца Ефремовых, Авдотья Акимовна, обвинив прислугу в неосторожном обращении с огнём, через год «выстроила верхи вновь, ...обложила кирпичом и оштукатурила».3
В северо-западной части подворья в 1863 года был сооружен двухэтажный каменный корпус, на основании которого построена ныне существующая Монастырская гостиница (1892 г.).В свое время здесь была единственная в станице гостиница. О ее внутреннем виде можно судить по воспоминаниям современников, один из которых писал: «Мы пристали близ монастыря и направились к его гостинице, единственной в городе. Старушка-монахиня, в высоком остроконечном клобуке, отвела нам множество покоев, скудно меблированных и совершенно пустынных. В одной из комнат мы нашли большие старые картины, писанные на холсте довольно искусной кистью. Картины представили нам кавалеров в костюмах и головных уборах прошлого века. Юные послушницы, в черных рясах, опоясанных широкими кожаными поясами, подносили нам чай и хлеб с низким поклоном».1В настоящее время здесь расположены фонды Старочеркасского музея с 70.000 единиц хранения.
Уже во времена Данилы Ефремова территория подворья с севера, запада и востока была обнесена каменной стеной. На юге подворье примыкало к городской стене.
Когда здесь был образован монастырь, в 1845 году монахини построили новую стену, частично каменную, частично деревянную.2 Фундамент этой стены был найден при археологических раскопках на Атаманском подворье летом 1974 года. Толщина её на уровне земли составляла 90 сантиметров, расширяясь в нижней части уступами и у основания увеличившись до 180 сантиметров.
В 1881 году тогдашняя настоятельница монастыря Иннокентия (Петрова) приступила к устройству вокруг монастыря другой ограды. Каменная стена, ныне сохранившаяся и отреставрированная, была построена на пять метров дальше старой монастырской стены, что значительно увеличило площадь монастыря. В это же время были построены так называемые «Святые ворота», ныне служащие главным входом на подворье. В юго-восточной части подворья находится небольшой голубой домик, построенный в конце ХIХ – начале ХХ веков, так называемый «дом игуменьи» и перестроенный в 2008-2010 годах.
В северо-восточном углу монастыря к 1870 году был устроен колодец «и анбар для хлеба, ниже коего кирпичная баня, приделанная извне к ограде».1
За алтарем Донской домой церкви расположено кладбище – семейная усыпальница рода Ефремовых и игумений Старочеркасского Ефремовского женского монастыря. Здесь похоронена знаменитая атаманша Меланья Карповна, третья жена войскового атамана С.Д. Ефремова, умершая 9 ноября 1804 года в возрасте 70 лет.2 Незадолго до смерти, в 1801 году, атаманша вложила в храм золотой 8-конечный крест с 33 алмазами, 159 яхонтами, весом около 1 килограмма. Здесь же погребеныеё дети Данила, Степан, Марфа, Надежда, Екатерина и Мария.
Младший сын Степан Степанович родился в 1762 году. Он получил хорошее образование, писал по-русски, знал географию, арифметику, риторику, умел читать по-немецки и по-латински, «в свободные ж часы он к музыке горел».1В службу по тогдашней традиции был записан девяти лет отроду есаулом, а в 1778 году «во уважение службы предков» возведён в звание войскового старшины. Весной 1787 года С.С. Ефремов в составе команды из 3500 донских казаков и калмыков под предводительством войскового атамана и генерал-поручика А.И. Иловайского находился в Таврическом походе для сопровождения по Крыму императрицы Екатерины Второй. Казаки провожали карету императрицы до Каменного моста, затем изображали «сильный удар на неприятеля», а перед этим демонстрировали казачьи разъезды и другие приёмы казачьего боя. Перед отъездом императрицы в дальнейший путь ей были представлены и жалованы к руке генерал-поручица Иловайская с дочерьми, бригадирша Денисова, генерал-поручик Иловайский со штаб - и обер-офицерами Донского войска.2С 1 февраля 1788 года Степан Степанович возглавлял лейб-казачью команду в Петербурге, позже преобразованную в лейб-гвардейский казачий полк. В июне того же года началось стягивание российских войск на театр военных действий со Швецией. В город Выборг были направлены две донских лейб-казачьих команды, которые возглавляли казачьи полковники Степан Ефремов и Василий Денисов. Особенно отмечены действия С.С. Ефремова в сражениях 31 мая в окрестностях деревни Кири при штурме переправы между двумя озерами, а затем при ударе во фланг вражеской позиции. После боёв под Парасальмаремов и Сан-Михелем 7-10 июня командующий генерал-поручик Михельсон выделяет: «…особенно же полковник Ефремов, поручик Денисов и многие другие сих войск чиновники, в сем деле своими подвигами отличились».3За боевые подвиги в ходе русско-шведской войны Степан Степанович Ефремов 6 июня 1789 года был пожалован чином майора армии.4 С 1 мая 1794 года майор Ефремов во главе казачьей команды из 300 человек направляется на р. Кагальник для содержания постов охранения от набегов кубанцев. С 15 мая 1795 года вновь находится в Черкасске при войске. В 1797 году ему был присвоен чин подполковника. Летом следующего года Степан Степанович служил в сыскном начальстве на Медведице, а в октябре удостоился чина полковника армии.
В 1801 году Степан Ефремов уже находился в отставке.1У Степана Степановича и его супруги Ульяны Алексеевны, урождённой Иловайской, было шестеро детей: Екатерина, Анна, Николай, Мария, Елизавета и Меланья.2 За С.С. Ефремовым числилось 56 великороссийских и 645 малороссийских душ крестьян.3 Степан Степанович умер 8 ноября 1805 года.4
Анна Степановна Ефремова была замужем за сыном знаменитого атамана, графа М.И.Платова Иваном-младшим. Сам граф, как известно, был женат на тётке Анны Степановны Надежде, а Иван-младший являлся сыном графа от второго брака на Марфе Дмитриевне Мартыновой. Это была впечатляющая свадьба, состоявшаяся в мае 1817 года. Василий Прохорович Рубашкин - священник-бытописатель г.Черкасска-станицы Старочеркасской, служивший в Донской домовой церкви Ефремовых, бывший очевидцем и участник сватовства и свадьбы сына атамана Платова, описал это впечатляющее событие в своем дневнике. Он писал: «1817 года 1 февраля. Великий наш вождь и начальник граф М.И. г-н Платов, по испрошении Божия благословения, будучи сам лично в Старочеркасске, посватал за сына своего И.М., г-на подполковника и кавалера, в госпоже Иулиании Алексеевне (Ульяна Алексеевнеа – дочь войскового атамана 1775-1797 годов Алексея Ивановича Иловайского, мать невесты - Е.А.) дочь девицу Анну Стефановну. Брак совершали 9 мая. Прибыли брачные с Большого Лога двора весьма великолепно, сопровождаемые множеством карет и Атаманского полка копьеносцами; в церковь соборную (Воскресенский войсковой собор – Е.А.) вступили в 5 часов 13 минут пополудни, где ожидал сам граф, таганрогский градоначальник г-н Папков, множество обоего пола генералитета, штаб- и обер-офицеров и несчётного народу обоего пола. Совершали брак два протоирея, два священника, три диакона, действовал старший. Как только увидел граф, что возложа венцы были обведены вокруг налоя трижды, заплакал и что-то генералитету сказал и вышел из церкви. А потом по обряду было от старшего протоирея докончено бракосочетание и говорена великолепно-трогательная речь. При браке певчие пели весьма отменно, а наипаче концерты, коих было два, последний «Тебе Бога хвалим». Оконча церемонию брачную, вышли из церкви, 6 часов 24 минуты. Торжество совершали в доме г-на покойного генерал-майора Курнакова. Встречал граф по обычаю с хлебом и солью и осыпал серебряною монетою, и был стол, но не всему господству, поелику день был среда. На другой день, 10 мая, был наивеликолепнейший стол и бал всему господству, в 5 часов пополудни вышел весь генералитет и господство на балкон, где поставлены две мачты и кто на верх влезет, тому будет награждение. Многие покушалися, но тщетно; однакож нашлись такие, которые взяли верх, а наипаче какой-то мальчик, который получил 100 руб. денег и чин урядника. Потом обедали черный народ и пили водку и мед, штурмовали два домика, сделанные из лубков, и все получили, что в оных было, победители, разные вещи. Потом был великолепный стол господству, пели инструментальная и вокальная музыка, палили залпом и разно с пушек, горели множество плошек, поставлены были щиты, в самом верху всевидящее око, пониже два лавровых венца, пониже герб литерами «Граф Матвей Платов», пониже литерами «благославляю», пониже имя графа и графини новобрачных, и продолжался бал».1
Старший брат С. С. Ефремова Данила Степанович Ефремов родился в 1758 году. Получил неплохое домашнее образование, умел читать и писать по-русски. Ещё при атаманстве отца в марте 1772 года был возведён в звание есаула. С 1775 года в составе полка будущего атамана А.И. Иловайского находился у реки Кубани при содержании передовой стражи, где неоднократно участвовал в стычках и боях с закубанцами. В 1778 года становится войсковым старшиной.1 В 1785-1786 гг. во главе полка Д. С. Ефремов воевал за Кубанью и Лабой, доходя «до снеговых гор».2В 1792 году Данила Степанович был пожалован чином майора армии. В 1794 году он со своим полком жестоко подавлял восстание пяти верховых донских станиц, получившее название Есауловское. Казаки этих станиц отказывались переселяться на Кавказскую линию на постоянное жительство. После усмирения восставших, полк конвоировал на Кавказ насильно переселяемые казачьи семьи. В сентябре 1796 года Д.С. Ефремов получил приказ следовать на замену лейб-гвардейского казачьего полка в Петербург. Однако полк до Петербурга не дошёл, так как в связи со смертью императрицы Екатерины IIбыл повёрнут вначале на Дон, а затем оказался в Пензе. Позже по указанию императора Павла Iполк отправлялся на усмирение крестьян близ г. Севска, Орловской губернии, а после оказался в Калужской губернии. Вернувшись на Дон, полк стоял на р. Тихой, а лишь затем казаки были отпущены по домам. С июля по сентябрь 1797 года Данила Степанович находился у крепости Петровской на р. Берды Мариупольского уезда. В декабре того же года он стал подполковником. В 1798-1799 гг. исполнял разные поручения войскового правительства, в частности, наблюдал за порядком, вёл сыск беглых на Дону. 22 января 1799 года он был произведён в чин полковника. 12 февраля 1801 года Д.С. Ефремов был назначен ведать всей войсковой почтой. В именном списке полковникам войска Донского по старшинству 1804 года отмечается, что «Данило Степанов Ефремов 2-й в рассуждении болезни его в службе не надёжен». В том же году он был назначен переборщиком кубанских полков. Закончен был смотр казаков и офицеров в ноябре, и они были отпущены до приказа по домам. За Данилой Степановичем числилось 638 великороссийских и малороссийских крестьян. Он владел слободой Даниловской недалеко от ст. Березовской.1Кроме, того, у Ефремова были хутора по речке Крепкой.2 Женат Д.С. Ефремов был на Авдотье Акимовне Карповой, имел сына Степана 1788 года рождения,3который погиб в 18-летнем возрасте, застрелившись во время скачек. Можно предположить, что он также был похоронен близ могил своих бабушки и дяди.4Сам же полковник Данила Степанович Ефремов умер «в 1809 году апреля 11 дня в 5 часов пополудни».5
Супруга Степана Степановича Ефремова Ульяна Алексеевна также похоронена за алтарём Донской церкви. Она родилась 15 ноября 1763 года в семье полковника войска Донского Алексея Ивановича Иловайского, будущего войскового атамана. 12 февраля 1783 года девятнадцатилетняя Ульяна обвенчалась с сыном бывшего войскового атамана С.С. Ефремовым. Весной 1787 года Ульяна вместе с матерью сопровождает отца и мужа во время поголовного похода войска Донского в Таврию. Оставшись вдовой в 42 года с 6-ю маленькими детьми, старшей из которых было 11 лет, Ульяна Алексеевна не пала духом. Она приложила все усилия для воспитания детей, выдаче дочерей замуж и женитьбе сына. Именно по инициативе Ульяны Ефремовой, поддержанной сыном Николаем и дочерью Анной в замужестве Платовой, на территории атаманского подворья в станице Старочеркасской был создан Ефремовский женский монастырь. Умерла она 10 декабря 1835 года. На её могиле был сооружён памятник из чёрно-красного гранита со следующей надписью: «Здесь покоится прах незабвенной матери нашей Ульяны Алексеевны Ефремовой родившейся 1763 года ноября 15-го, скончавшейся 1835-го декабря 10 дня на 73 году своей жизни».
Здесь нашла последнее упокоение Авдотья Акимовна Ефремова. Она родилась в 1767 году в семье штаб-офицера войска Донского Акима Карпова. Вышла замуж за Данилу Степановича Ефремова. В 1788 году у них родился единственный сын Степан. Оставшись после гибели сына и смерти мужа в одиночестве, Ефремова умело вела своё обширное хозяйство, а также занималась церковным строительством и благотворительностью. В 1814 года Авдотья Ефремова приобрела и вложила в Домовую церковь на старочеркасском подворье серебряное паникадило, затем украсила икону «Успение Божией матери» драгоценным окладом и ризой, включающие алмазы. Такую же ризу она соорудила на храмовую и икону Донской Божией матери. В 1822 году Авдотья Акимовна вложила в храм золотой сосуд с эмалью, усыпанный драгоценными камнями, а позже ковчег для даров с чеканными изображениями святых. На свои средства Авдотья Ефремова содержала богадельню на 5 человек.1 На ее могиле стоял изящный памятник из тёмного мрамора известного скульптора Антона Кампиони с надписью: «Авдотья Акимовна Ефремова. Скончалась 19 декабря 1850 года на 84 году своей жизни».2
На монастырском кладбище покоится жена войскового атамана 1775-1797 годов Алексея Ивановича Иловайского Анна Андреевна (в девичестве Звягина), мать Ульяны Алексеевны Ефремовой.3
Здесь же погребена игуменья Евфросинья, на могиле которой стоял гранитный памятник в виде столба с надписью: «Здесь погребена раба Божия игумения Евфросиния, в мире вдова генерал-майора Екатерина Акимовна Дячкина, урожденная Карпова, скончавшаяся 1850 года февраля 9 дня, на 71 году от рождения».
Еще одна могила появилась на монастырском кладбище в июле 1873 года, когда умерла игуменья женского монастыря Лавра. На ее могиле был поставлен памятник из черного мрамора с надписью: «От признательной Евдокии Андреевны Колесниковой, а в рясофорном пострижении Епафродиты. Игумения Лавра, в схимонахинях Екатерина. Скончалась 21 июля 1873 года, на 76 году от рождения. В монашество поступила в 1835 году в Серпуховский монастырь, откуда в 1837 году перешла в Старочеркасск, где с 1839 по 1850 г. была казначеею, а с 1850 по 1873 г. игумению».
В ХХ1 веке на кладбище Ефремовского подворья появились еще две могилы. На памятнике одной из них выбито: «Архимандрит Модест Свято-Донского мужского монастыря наместник. Скончался 14 марта 2002 года на 76-й год от рождения». Надпись на другом памятнике гласит: «Игумен Порфирий – наместник Свято-Донского мужского монастыря трагически погиб в автокатастрофе 26 августа 2005 года».
В 2016 году предполагается перенести на это кладбище, по его завещанию, прах знаменитого поэта казачьего Зарубежья, уроженца станицы Старочеркасской Николая Николаевича Туроверова (1899-1972), покоящегося на русском кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем.
К началу ХХ века Старочеркасский Ефремовский женский монастырь достиг своего расцвета. Игуменье монастыря в это время являлась авторитетная руководительница Иннокентия. Она состояла в переписке с митрополитом Сербским Михаилом, сербским правящим двором, ее знали и в российской императорской семье.1При Ефремовском монастыре действовала школа, где грамоте, Закону Божиему и рукоделию обучалось до 200 детей. Отдать сюда своих дочерей почитали за честь казаки окрестных станиц, мещане и купцы Ростова, Таганрога, Ейска.2В монастыре работала благоустроенная богадельня, где на попечении монахинь проживали десятки престарелых и одиноких женщин. Особой популярностью пользовались работы монастырской златошвейной мастерской: предметы церковной утвари, вышивка, бисерные и жемчужные оклады. Подаренное игуменьей Иннокентией царской семье покрывало работы монастырских златошвееек, было возложено на кресло, в котором скончался в Ливадийском дворце император Александр Ш. Благодарный Николай П пожаловал монастырю 1000 рублей – весьма крупную по тому времени сумму.1Были у монастыря и собственные сады и огороды, на которых работали сами насельницы обители.
Автор – Астапенко Евгений Михайлович, кандидат исторических наук, член Союза журналистов России.
1 Савелов Л.М. Род Ефремовых. СПб., 1900. С.1.
2 Там же.
3 Корягин С.В. Ефремовы…Генеалогия и семейная история донского казачества. Вып.26. М.,2002. С.17.
4 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.3.
5 Там же. С.4.
3
1 // «Исторический архив». № 6. 1960. С.123.
2 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. // Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С.153.
1 Дата рождения Данилы Ефремова определена по документу 1742 года, в котором говориться: «Ноября 22 дня на поздравление его высокородия господина войскового атамана Данилы Ефремова с новым летом (днем рождения- М.А., Е.А.) отнесено большой пирог в 15 коп» (СОВДСК. Вып.4. Новочеркасск, 1904. С.141).
2 В документах Булавинского восстания говориться, что когда в Черкасск в апреле 1708 года пришло одно из «прелестных» писем Кондратия Булавина, писаное 25 марта, Ефрем Петров велел своему сыну Даниле, знавшему грамоту, «с него список списать, и тот список привел в Троицкой». //«Булавинское восстание». Сб. док. М.,1935. С.170.
3 Аваков П. Данила Ефремов на пути к атаманству. // «Победа» (Аксай). 24 января 2015 года. С.12.
4 Попов А. История о Донском Войске. Харьков, 1816. С.266.
5 Аваков П. Указ. соч. С.12.
1 Аваков П. Указ. соч. С.12.
1 Аваков П. Указ. соч. С.12.
1 Акты Лишина. Т.3.Новочеркасск, 1894. С.318.
2 Акты Лишина. Т.2. Ч.1. С.187.
3 Там же. Т.2. Ч.1. С.188.
1 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.4.
2 Корягин С.В. Ефремовы и другие. Вып.26. С.20.
3 Там же.
1 Соловьев С. История России. Т.20. СПб., «Общественная польза». Б / г. С.1378.
1 Соловьев С. История России. Т.20. СПб., «Общественная польза». Б / г. С.1379.
1 Акты Лишина. Т.2. Ч.1. С.203.
2 Кириллов А.А Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. Новочеркасск, 1897. С.24.
1 РГАДА. Ф.117. Оп.1. Ед. хр. 116. Л.58 об.
1 РГАДА. Ф. 117, оп. 1, ед. хр. 116, л. 157 об.
2 Там же.
3 Там же. Л. 161 об.
4 Там же. Л. 159 об. ,160 об.
5 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Новочеркасск, 1918. Ч.3. С.419.
1 Акты Лишина. Т.2.Ч.1. № № 314, 319.
2 Там же. Т.2.Ч.1. № 341.
1 Акты Лишина. Т.2.Ч.1. № 365.
1 РГВИА. Ф. 13, оп. 1/107, св. 37, д. 89, л. 1125.
2 Акты Лишина. Т.». Ч.2. С.369.
3 Богаевский Л. В. Указ. соч. - С. 6.
4 ГАРО. Ф. 226, оп. 2, д. 3552, л. 24.
5 РГВИА. Ф. 13, оп. 107, ед. хр. 64, л. 548.
6 Там же.
7 Богаевский Л. В. Указ. соч. - С. 6-7.
5
1 Богаевский Л. В. Старочеркасский Воскресенский собор. Новочеркасск, 1919. С. 18.
1 Левицкий Г. А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. // «Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С. 143. Примеч. 4. Левицкий отмечает, что в Лавре «в числе многих его пожертвований есть доныне 36-свечное серебряное паникадило весом в 5 пудов, 2 фунта и 3 золотника (здесь же).
2 Акты Лишина.Т.2. Ч.1. С.560.
3 Описание Киево-Печерской лавры. Изд. 3. Киев, 1847. С.303.
4 Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.20.
1 ГАРО. Ф.55. Оп.1. Ед. хр. 1486. Св.57. Лл. 145-146.
2 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.2.
1 Акты Лишина. Т.3. С.374.
2 Там же. Т.3. С.374.
3 Там же. Т.3. С.377.
4 Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.21.
5 Акты Лишина. Т.3. С.379.
1 Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.22.
2 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.421.
1 Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.22.
2 // «Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С.143.
1 Столетие военного министерства. Т.1Х. СПб.,1902. С.821.
2 Савельев Е.П. Войсковой Круг, как народоуправление на Дону. Новочеркасск, 1918. С.7.
3 ЦГАДА (ныне РГАДА). Ф.16. Ед. хр.129. Лл.15-15 об. 1760 г. 23 мая.
4// «Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С.153.
5 Надпись цитируется по подлинной намогильной плите Данилы Ефремова, найденной при реставрации Преображенской (Ратной) церкви 18 декабря 2004 года Евгением Васильевичем Кособоковым и находящейся ныне на подворье атаманов Ефремовых в станице Старочеркасской.
1 Второй жене Данилы Ефремова Марии Ивановне на момент его смерти было 43 года (Савелов Л.М. Род Ефремовых. СПб.,1900. С.3.
2 Акты Лишина. Т.3. С.23.
3 Казин В.Х. Казачьи войска. С.88.
4 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.3.
1 Кириллов А.А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. Новочеркасск, 1897. С.
2 Акты Лишина. Т.2. Ч.1. С.273.
3 Савелов Л.М. Указ. соч. С.4.
4 Карасев А. Атаман Степан Данилович Ефремов. // «Донской временник». 2005. С.89.
1 Сватиков С.Г. Россия и Дон. Белград, 1924. С.211.
2 Сватиков С.Г. Россия и Дон. Белград, 1924. С.211; Карасев А. Атаман Степан Данилович Ефремов (1753-1772). СПб.,1902. С.7.
3 Исторические записки. М.,1957. С.256.
4 Пронштейн А.П. Земля Донская в ХУШ веке. С.88.
5 Пронштейн А.П. Земля Донская в ХУШ веке. С.89.
1 Пронштейн А.П. Земля Донская в ХУШ веке. С.154.
2 Там же. С.168.
3 Карасев А. Указ. соч. С.4
4 Филонов А. Очерки Дона. СПб.,1859. С.143.
5 // «Исторические записки». М.,1957. С.261.
6 Акты Лишина. Т.3. С.372.
7 Акты Лишина. Т.2. Ч.1. С.368.
1 Там же. Т.». Ч.1. С.368. Муж Рябой получил ранее 50 рублей отступного от Ефремова.
2 Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.23. ссылка на Савелова.
3 //«Дон». № 7-8. 1887. С.42; Корягин С.В. Ефремовы и другие. С.23. ссылка на Савелова.
1 Попов Ив. В старом гнезде казачества.- // «Дон». № 2. 1887. С.15.
2 Броневский В. Описание Донской земли. СПб,.1834. С.152-153.
3 Там же. С.152-153.. У самого атамана Степана Ефремова имелась роскошная «зеленая покоевая карета» (см. Филонов А. Очерки Дона. СПб.,1859. С.143.).
1 // Донские епархиальные ведомости. - № 20. 1893. С. 908.
2 СОВДСК. Вып.5. Новочеркасск, 1905. С.34.
3 Кириллов А.К истории народного образования на Дону. Войсковая духовная семинария. //СОВДСК. Вып. 4. Новочеркасск, 1904. С. 8.
4 Там же. С. 8.
5 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.5.
1 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.422.
1 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.422.
2 Там же. Ч.3. С.423.
1 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.424.
2 Там же. Ч.3. С.423.
1 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.424.
* Биограф Степана Ефремова А.А.Карасев пишет, что именно тогда появилась донская пословица: «Вот тебе и тюк на крюк, Меланья Карповна!» // Карасев А. Атаман Степан Данилович Ефремов. //«Донской временник». 2005. С.89.
1 Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца ХУШ века. Ч.3. С.424.
*Внук коменданта крепости Димитрия Ростовского Потапова, Александр Львович Потапов, правил Доном в ранге наказного атамана с 1866 по 1868 годы. Как ценную реликвию он хранил седло с полной верховой сбруей, «подаренное атаманом Степаном Ефремовым его …деду, ростовскому коменданту, в благодарность за хорошее с ним, Ефремовым, обхождение». //Карасев А.А. Атаман Степан Данилович Ефремов. // «Исторический вестник». № 5 (май) 1901 года. С.83.
1 Прянишников И.П.. Акты по истории Войска Донского. С.280-281.
2 Там же. С.282-283.
1 Прянишников И.П.. Акты по истории Войска Донского. С.287.
2 Карасев А. Атаман Степан Данилович Ефремов. // «Донской временник». 2005. С.90.
1 ЦГВИА (ныне РГВИА). Казачьи повытья. Оп.107. Лл.264-265, 604. Войсковая грамота от 28 апреля 1773 г.
2 Труды областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 1. Новочеркасск, 1887. Отд. 11. С.62.
1 Пушкин А.С. Сочинения. Т.6. М.,1882. С.44.
2 Филонов А. Очерки Дона. СПб.,1859. С.149-150.
1 Переписка Екатерины Второй. // «Сборник Русского исторического общества». Т.10. СПб.,1872. С.435.
2 Акты, относящиеся к истории Войска Донского. С.88.
3 Карасев А. Атаман Степан Данилович Ефремов. С.14.
1 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.5.
2 Савелов Л.М.. С.5; Кириллов А.А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.49.
3 Там же. С.5;
1 Савелов Л.М.. С.5; Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. //«Река времени (Русский провинциальный некрополь. Кн.4. М.,1996. С.130-131.
2 Савелов Л.М. С.5; Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. //«Река времени (Русский провинциальный некрополь. Кн.4. М.,1996. С.131-132.
3 Савелов Л.М. Род Ефремовых. С.5; Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. //«Река времени (Русский провинциальный некрополь. Кн.4. М.,1996. С.131-132.
4 Корягин С.В. Ефремовы и другие. Вып.26. С.25; Жукова Л.М. Александр Ремов. // «Победа». 25.1.2003.
1 РГИА. Ф.1343. Оп.21. Д.1422. Л.60.
* Герб разработан и осуществлен потомком атаманов Ефремовых, полковником Генерального штаба Борисом, Филипповичем Холявко в сентябре 2015 года.
2 Постникова-Лосева М.М. Социально-экономическое развитие на Дону в ХУШ веке. // «Исторические записки». М.,1957. С.249.
1 Сулин И. М. Станица Старочеркасская. // Донские епархиальные ведомости. № 5. 1890. С. 208-212.
2 РГВИА. Ф. 349. Оп. 43. № 1537.
3 Там же. № 1538.
4 Там же. Ф.1399. Ед. хр.431. Л.1.
5 Там же. Ф. 1399, ед. хр. 431, л. 1.
1 Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. Новочеркасск, 1897. С.54.
2 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь // «Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С. 150.
1 ГАРО. Ф. 2577, оп. 1, д. 15, лл. 38-40.
2 Там же. Ф. 398, оп. 1, ед. хр. 203.
1 ГАРО. Ф. 360, оп. 1, д. 7, лл. 7-10.
2 Там же. Ф. 2577, оп. 1, д. 15, лл. 38-40.
3 Там же. Оп. 1, д. 978, лл. 18-19.
1 Описание кухни атаманов Ефремовых взято из книги Г.Д.Астапенко «Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков. ХНП-ХХ вв». Ростов-на-Дону, 2011. С.185-190.
2 Левицкий Г. А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь.. С. 143.
3 Там же; Лаврский Н. Старочеркасск и его старина. С. 32.
4Лаврский Указ. соч. С.32.
5Левицкий Г.А. Указ. соч. С.144.
1 Левицкий Г.А. Указ. соч С. 145-147.
2 Там же. С.144.
3 Там же. С.145-147.
1 Свято-Донской Старочеркасский мужской монастырь. Фотоальбом. С.16.
2 РГВИА. Ф. ВУА, № 22805.
3 Там же. Ф. 349, оп. 43, № 1537.
4 Там же. Ф. ВУА, № 22805.
5 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.151.
6 Сулин И. М. Указ. соч. // ДЕВ. № 5. 1890. С. 208-212.
1 Сулин И. М. Указ. соч. // ДЕВ. № 5. 1890. С. 208-212.
2 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.151.
3 Сулин И. М. Указ. соч. // ДЕВ. № 5. 1890. С. 208-212.
1 Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С. 94; Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.142.
2 Информационная справка об объекте культурного наследия федерального значения «Подворье войсковых атаманов Ефремовых». ГБУК РО «Старочеркасский историко-архитектурный музей-заповедник». 2015 г.
3 РГИА. Ф.796. Оп.115. Д.1923. Лл. 1-6.
4 Там же.
5 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.142
6 Там же. С.143.
1 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.143
2 Там же. С.149.
3 Там же. С. 150.
1 Есаул (И. Д. Попко). Старый Черкасск. С. 469-471.
2 Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С. 94.
1 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С. 151.
2 Кириллов А.А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С.49, 122.
1 ГАРО. Ф.341. Оп.1. ед. хр. 208. Лл.678 об., 68.
2 ГАРО. Ф. 341, оп. 1. Ед. хр. 125, л. 96.
3 Хрещатицкий Б. Р. Указ. соч. С. 71-72.
4 Там же. С. 83.
1 ГАРО. Ф. 341, оп. 1, ед. хр. 208, л. 67 об.
2 Там же. Ф. 226, оп. 1, ед. хр. 160, л. 9.
3 Савёлов Л. Род Ефремовых. С. 5-6.
4 ГАРО. Ф. 341, оп.1, ед. хр. 208, л. 67 об.
1 // «Казачий вестник». № 23. 1883 год; Коршиков Н.С. Дворяне и графы Платовы. Ростов-на-Дону, издательство «NВ», 2004. С.45-46.
1 ГАРО. Ф. 341, оп.1, ед. хр. 255, лл. 56 об.–61.
2 Там же.
1 ГАРО. Ф. 341, оп. 1, ед. хр. 308, л. 7.
2 Там же. Оп. 1, ед. хр. 200, л. 58 об.
3 Там же. Оп. 1, ед. хр. 255, л. 56 об.
4 Попов И. Указ. соч. С. 18.
5 Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. С. 49.
1 Сухоруков В. Д. Статистическое описание… С. 127.
2 Праздник Ильи Пророка в ст. Старочеркасской. // «Казачий вестник». 23 июля 1883 года.
3 Левицкий Гр. Старочеркасский Ефремовский женский монастырь. // Донские епархиальные ведомости». № 5. 1870. С.153; Корягин С. В. Иловайские. Вып. 17. М., 2001. С. 7.
1 Свято-Донской Старочеркасский мужской монастырь. Составители: иеромонах Гавриил (Звягиецев), О.В.Лунева. Ростов-на-Дону, 2015. С.12.
2 Там же. С.11.
1 //«Донские епархиальные ведомости». № 2.1901. С.23-24.