Она спешила, «высекая искры» каблуками модных сапог, изящно сидящих на её красивых ногах. Она знала себе цену и всегда пользовалась этим, но с Ним наедине она позволяла быть любой, какой он захочет: и знойной, и униженной, и оскорбленной, и ветреной, и легкомысленной, и всегда покорной, чтобы Он чувствовал и испытывал власть над ней. Наблюдая за ней из окна, как она красиво идёт и во что одета, он не переставал ловить себя на мысли, что всё в ней идеально от кончиков пальчиков ног до последнего уложенного в причёске локона волос. Так считала и Она, и была уверена в том, что всегда неотразима и для Него, конечно, тоже.
Как любой скорпион, Она без промедления могла больно жалить и кусать, всех, кто становился на её пути к цели. Но не с Ним, и не в этот раз. С Ним она готова была кусать и жалить себя, лишь бы ему было с ней комфортно и хорошо. Она с ним чувствовала себя под защитой и была податливой и умиротворенной, без тени сомнений и надобности защитных шагов со своей стороны. Она знала, что Он всё сделает как надо, не нарушив её комфортное состояние.
С другими да, а с Ним она не сковывала своих желаний, ни самых безобидных, ни самых безрассудных. Он её понимал и понимал всецело, без остатка. Был чувствительным и знал каждое желание каждой её клеточки, и готов был с радостью исполнять их на все сто. Как такое можно знать и выполнить?! А Он знал и выполнял, умудряясь проделать это с ней без видимых усилий: легко и непринужденно. Она словно очищалась с ним, становилась моложе, озорной и беззаботной, как в детстве. Могла долго до исступления плескаться с ним в ванной, прижимаясь к его сильному телу, одаривая поцелуями; поливала в душе лейкой под большим напором воды в «нужные места», массажировала и тайским массажем тоже, покрывая душистым кремом всё его тело, игриво прижимаясь мокрой неприкрытой грудью.
И Он в ответ дарил ей наслаждение, мощно и ненасытно. Его движения были синхронны с её, отчего резонанс тел не заставлял себя ждать: возникал неожиданно и в нужный момент главного салюта на вершине соблазна. За такими моментами скорпионы пересекают пустыню, и она тоже была готова ехать за ним хоть на край света и шагнуть за ним в бездну, лишь бы чувствовать Его снова и снова.
Как он мог так поступить с ней?! – не выходило у неё из головы. Она всегда знала и чувствовала, что Он не уйдёт от неё. Ведь она давала Ему всё, и, может быть, сверх того, чем могла пожертвовать. Поступилась всем, заглушила все угрызения совести, и не противились насилию над собой, а Он…
Иногда Она вгоняла себя в чувство вины перед Ним, и тогда становилась особенно покорной и податливой, и непременно требовала наказать её, такую беспутную, распущенную, непослушную грешницу, отшлепать и особенно жестко и жестоко воспользоваться ей в любой Его фантазии. Ей было настолько хорошо с ним, что она готова была всё бросить ради своей ревности по его рукам, губам, глазам. Готова была бросить всё, лишь бы не делить их с кем-то ещё даже виртуально. А тут всё случилось наяву, прямо на её глазах, пока она вскрывала злосчастную дверь. Дура! Дура! – хлестала Она себя по щекам. Зачем я пошла, не предупредив Его, без звонка и договоренностей, без мало-мальски приличного этикета. И не знала бы, и не ведала, и сделала бы вид, что не чувствует и не замечает измены. Он бы обманывал её, придумывая оправдания и поводы своего отсутствия, а она бы верила и делала вид неразумной дурёхи, и всё бы продолжались как прежде, так же сладко и желанно, в смятении чувств рассуждала Она.
Мысль его измены заполнила её до отказа. Она ни спала, ни ела, не выполняла обязанностей по дому, ни тем более супружеских обязанностей. Ей казалось, что супружеских обязанностей она выполнять не будет никогда, и никто никогда не прикоснётся к её телу, предназначенному только для Него. И пусть с ней делают всё, что хотят. А лучше бы совсем убили! и делу конец, не было бы этих мучительных, как наждачка по телу, мук и, как пенопластом по стеклу, переживаний.
Она металась в своей боли и отчаянии, с которыми никак не получалось справиться. С другими бы уже давно было всё покончено без тени сомнений и жалости. От них она всегда уходила не оборачиваясь. А с Ним не получается хлопнуть дверью или уйти по-английски. Она помнила, как одни разрушали её, а Он собирал. А теперь сам стал разрушителем, и ещё каким! и тела, и разума, и души, и всего целого и цельного, что было в ней. Всё разрушилось, всё расползлось и раскатилось за порог боли, расплаты и ответа за всё. Казалось, что весь мир собрал накопившиеся обиды и предъявил ей для отмщения и оплаты по счетам.
Она бы всё перевела в шутку, включила бы пофигизм, отвлеклась, если бы не было так больно и обидно. Ей захотелось крикнуть: Боже мой! Боже мой! почему ты оставил меня?! И она пришла и крикнула. Но ответа не последовало и легче не стало. Ключ от Его двери не подходил. Её божество было занято другой…
05.09.24, 04:59, Москва