Мы живем очень спокойно и тихо. Я, моя жена, дочь, сын. У нас небольшой дом. Небольшой, но, я бы сказал, весьма уютный и стоит он во вполне благополучном районе города, почти в самом центре. В свое время нам с женой пришлось похлопотать, чтобы заполучить его, наш милый дом. Живем мы, как я сказал, спокойно. И размеренно. На работу ходим – я на полный день, в офис неподалеку, жена частично берет работу на дом. Ей не приходится перетруждаться, чему я рад. Дети ходят в школу – уже давно, разумеется, сами. Дочка в пятый класс, сын – в седьмой. Рядом с нами живут, и я говорю это с удовольствием и искренне, замечательные люди. Все ведут себя прилично, по-добрососедски. За всё время я не припомню ни одного серьезного случая, чтобы кто-то, например, стал шуметь всю ночь или позволил себе когда-либо обидеть меня, моих родных или других соседей. Разумеется, все мы люди, может быть я выпускаю из памяти какие-то небольшие споры или недопонимания. К примеру, пару лет назад соседский сын праздновал совершеннолетие и загулялся с друзьями под громкую музыку, аж за полночь. Пришлось сделать замечание. Но мы с женой отнеслись к этому, на самом деле, с юмором, ведь и сами были когда-то молодыми, и дети наши, наверняка, тоже еще будут дурить и, возможно, раз или два поднимут на уши сонную округу. В целом же, я бы назвал наш район спокойным, людей добропорядочными, а свою жизнь теплой и медленной. Поэтому, наверное, произошедшее событие произвело на меня такое сильное впечатление.
Кажется, на часах было около одиннадцати. Жена уже легла, а я тихонько сидел в соседней комнате, допивал стакан чуть теплого молока, на сон грядущий, и читал. Листал «Кота Мурра» Гофмана, если не ошибаюсь. Спальня и небольшая гостиная комната не выходят на дорогу, а смотрят в наш дворик, и нам, если и приходится слышать звуки улицы, то приглушенные. Если же закрыть окна – тишина абсолютная. Добавлю еще раз, что на нашей улице, как правило, тихо. Так вот, от чтения меня стал отвлекать странный шум. Вначале он был как бы на самой границе моего внимания. Но постепенно стал проявляться все больше, и гофмановские строки поползли прочь, потеряли стройность. Вначале я думал, что шум вот-вот прекратится. Но нет, становилось только хуже. Что же это за звук? Я прислушался. Лай. Это лай собак.
Собаки в округе имеются, иногда гавкают. Но в данном случае мне показалось, что в перебранке или, можно сказать – хоре, задействовано псов десять, а может и больше. Я пошел на кухню, поставил пустой стакан в мойку. И слушал. Лай не прекращался. Что за напасть? Откуда здесь такая свора? И что у них там происходит? Я вышел во двор и продолжил слушать. Человеческих голосов не разобрать. Никаких более звуков, кроме визга, крика и лая. Пронеслись машины. Лай стих. Я подумал – ну и славно, успокоились. Но вот они снова заголосили. Громче и громче. Поразительно, что никто из ближайших к источнику шума соседей ничего еще не предпринял. Мне подумалось – а вдруг собаки сообщают о чем-то? Чем-то напуганы? Нужно сходить на улицу и увидеть всё своими глазами. Я набросил на плечи куртку и, отперев дверь, проследовал по общему двору к калитке, ведущим на улицу. Соседские окна спят. Похоже, только меня беспокоит этот безумный лай.
Теперь, оказавшись ближе к источникам звука, я понял, что лай раздается совсем рядом, с противоположной стороны дороги. Я тихонько отворил калитку и стал всматриваться. На улице собак не было. Обратила на себя внимание луна, крупная и желтая. Лай доносился из-за высоких ворот, над которыми она парила. Ворота с ржавчиной, деформировавшиеся за годы службы. За ними стоял нежилой дом, насколько я знал. Какое-то складское помещение. Именно за этими воротами, прямо под ними, со стороны двора, лаяли, кричали, орали собаки. Я, оглядев проезжую часть, перешел дорогу и стоял теперь около самих ворот. Лай оглушал. Десятки собак без продыху лаяли – друг на друга? На кого-то? Орали вместе. Перебивая друг друга. Я стоял и тупо смотрел на высокие ворота, составленные из металлических листов, обмазанных десятилетия назад облупившейся теперь серой краской. Я испытал странное чувство… Оно пришло откуда-то и заморозило мои пальцы, заморозило спину… Не помню, как долго я стоял у тех ворот и как вернулся домой. Железные ворота, ветер покачивал их и, иногда, видимо, в них, копошась, врезались собаки. Шерстяные бока глухо стукались о железо, и ворота содрогались. Запах псины. Они кусали друг друга, таскали за шиворот, оставляя пенные следы на шерсти… Я дрожал. Я вернулся домой и, забыв ополоснуть стакан в мойке, проследовал в спальню, сел на кровать. Жена проснулась и взглянула на меня. Просила, все ли со мной в порядке. Отметила, что я бледный и чем-то никак обеспокоенный, если не испуганный. Я спросил ее, не слышала ли она чего? Он прислушалась. Нет, не теперь. Теперь на улице тихо. Но чуть раньше, слышала ли? Она ответила, что сладко дремала и ничего не слышала. Что-то случилось? Я решил ничего ей не говорить. Может расскажу после.
Так вот, странное ощущение, предчувствие. У меня, когда я стол у тех ворот, над которыми густо желтела луна, появилось странно ощущение, что за ними на самом деле нет ни одной собаки. Нет никого. Пусто. Звук, все признаки того, что там гудит стая собак, запах, всё это было. Но там, за воротами, ничего, на самом деле – не было.
Теперь тихо. Я поцеловал жену и сказал ей, что скоро приду спать, только почищу зубы. По пути на кухню я приоткрыл дверь сына, взглянул на него. Потом дверь дочери. Оба спали. В ванной я густо намазал щетку пастой и, пристально глядя на себя в зеркало, стал скрести зубы. Я смотрел, и смотрел на себя из зеркала. Наши взгляды сверлили друг друга. Он смотрел на меня недобро. За губами, сквозь прыгающую пену, виднелись длинные зубы. Мелькали клыки, кривые резцы. Желтые как луна. Я растирал и растирал пасту, сильно нажимая на ручку щетки. И с ненавистью глядел на него, и скалился. Кончилось тем, что напряженная моя рука дернулась, и кончиком щетки я больно стукнул десну. Визуальный контакт с зеркалом разорвался, теперь я ладонью прикрывал болящий рот и сплевывал пасту. Кровь выпала на ладонь. Ударил десну до крови! Открыл воду, хорошенько прополоскал рот и задумался, стоит ли чем-то продезинфицировать. И снова я услышал неожиданный шум. Я слышал его уже какое-то время, но только теперь обратил внимание. Это дверь. Кто-то постукивал по ней и скребся. Кто мог в такой поздний час беспокоить меня? Я открыл.
На неосвещенном пороге стояла низенькая женщина, лица ее разобрать не удавалось. Более всего она напоминала тень, но не целую, не настоящую женщину.
Это вы выходили на улицу недавно? Тихо и хрипло спросила она.
Выходил. Почему вы спрашиваете?
Разве вам не известно, что выходить на улицу, когда стоит такой лай, не следует?
Нет, о таком мне не сообщали...
Вот как? Теперь вы вернете мне собак? Спросила она настойчиво.
Верну? Но я их не брал. Я их даже не видел...
Так и говорят подобные вам. Не видел, не знаю.
Но это правда. И мне не нужны собаки.
Вот как… У вас кровь?
Пока говорила, она стояла абсолютно неподвижно, и смотрела на меня, но я не мог разобрать ни ее лица, ни даже ее одежд. Только очертания.
Порезался. Вы… Вы где-то здесь живете? Спросил я.
Тень женщины сверкнула радужками глаз, посмотрела на меня своим жутким взглядом, который теперь проявился, развернулась и уплыла в темноту. Стало очень тихо.
Я вернулся в дом, запер дверь. Старался высмотреть луну из окна, но она была сейчас где-то над крышей. Кровь из десны, кажется, перестала течь, но во рту остался дурманный вкус крови. Прислушался. Кажется, дочь поскуливала во сне. Наверное, ей снилось что-то плохое. Я погасил везде свет, забрался под кухонный стол и постарался уснуть.
ЦВ
Все персонажи и события вымышлены.